Ознакомительная версия.
Положения об обвинителях, о судебных следователях, о гласности суда также вызвали дискуссии. Принцип гласности церковного суда отстаивали М.Г. Красножен и о. Ф. Титов. Большинство голосов было подано за гласный суд, но профессор Алмазов выступил с особым мнением о неприменимости гласности в деле духовного суда[389].
По итогам обсуждения Отделом были приняты следующие положения:
1. В виду неясности и устарелости раздела «Об епархиальном суде» в Уставе духовных консисторий, должен быть составлен и издан, в видах улучшения церковного суда, новый церковно-судный устав, заключающий в себе правила о компетенции церковного суда, о судоустройстве и судопроизводстве.
2. Суд церковный действует по церковно-судному Уставу, составленному на основании Слова Божия, канонов Вселенской Церкви, постановлений Русской Церкви и действующего государственного законодательства.
3. В отделе компетенции церковного суда должны быть изложены определенные положения о подсудности, о мерах исправления и взыскания по церковному суду и применении этих мер.
4. В области судоустройства: необходимо образование в подразделениях епархии местных судов по делам сравнительно меньшей важности.
5. Ряд инстанций церковного суда нужно начать с прихода, в котором желательна организация в известном виде церковной дисциплины, с привлечением прихожан к участию в устранении противохристианских явлений среди церковного прихода.
6. Ближайшая местная над приходом инстанция может быть образована в пределах благочиннического округа или в пределах двух или трех благочиннических округов, сообразно с местными условиями.
7. Отделение суда от администрации желательно в том смысле, чтобы дела административные и судные, состоя в ведении соответственной высшей церковной власти, внедрялись не одним и тем же органом.
8. Обвиняемому предоставляется право иметь защитника, в качестве обвинителя действует один из членов суда, не участвующий в постановлении приговора по данному делу.
9. В каждом местном округе, в котором образована будет местная судебная инстанция, один из членов местного суда есть следователь, как по делам, входящим в компетенцию местного суда, так по делам, подведомственным епархиальному суду.
10. Для рассмотрения дел по существу допускается не больше двух инстанций: епархиальная – по решениям приходских органов и местных судов, и центральная – по решениям епархиальных судов.
11. Суд непосредственно архиерейский должен быть сохранен, но ст. 155 Устава духовных консисторий[390] должна получить такую редакцию, чтобы в ней выдерживалась мысль о непосредственном архипастырском влиянии и назидании, без допущения поручения со стороны архиерея сделать вразумление через доверенное лицо.
12. В области судопроизводства: суд по обвинению членов Церкви в преступных деяниях должен совершаться по началам обвинительного процесса, а споры и жалобы разрешаются в порядке примирительного разбирательства или процессом состязательно-исследовательным.
13. Церковный суд должен быть открытым для посторонних лиц по усмотрению председателя суда.
14. Приговор о виновности, или невиновности подсудимых постановляется по внутреннему убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обнаруженных при следствии и суде[391].
При возобновлении работы Отдела после летнего перерыва было объявлено, что на обсуждение общего собрания Присутствия будет вынесен главным образом вопрос об отделении судебной власти от административной, а также вопрос о низшей инстанции суда[392].
Вопрос о месте архиерея в суде никак не получал однозначного разрешения. Как заметил председатель, легко проектировать разделение властей верхней и нижней инстанций. Иное дело – в епархиях, где
вся власть сосредоточена в лице архиерея. Вот здесь и заключается затруднение. Епархиальный архиерей – сосредоточение административной власти. Оставить ли в его руках и судебную власть или, так или иначе, устранить его от нее?[393]
Наиболее последовательно отстаивал необходимость разделения Н.А. Заозерский, не соглашавшийся в этом отношении со своим учителем Алексием (Лавровым). Канонист считал, что последний неправомерно отнес те каноны, которые говорят о чисто административной деятельности архиереев, к их судебной власти. Даже при патриархах суд был в руках пресвитеров. Заозерский утверждал, что если и может быть председателем суда епископ, то только викарный, и не должно быть у епархиальных судей необходимости предоставлять приговоры на утверждение правящего архиерея[394]. В обоснование своей позиции Н. Заозерский указывал на противоположность деятельности администратора и судьи. Администратор должен заботиться о субординации, в то время как «предметом судебного действия служит только спор о праве или действительное правонарушение». Объединение судебного и административного начала возможно там,
где члены общества отличаются высокими нравственными качествами до самопожертвования своею личностью в пользу общего блага, или там, где численный состав общества мал. Ни того, ни другого нельзя сказать о наших современных епархиях. И нравы, и дух времени, и многочисленность наших епархий требуют непрерывного строгого и независимого суда[395].
Кроме того, способ судебного производства различен от административных действий. Судья связан точными правилами судопроизводства, в то время как администратор не может быть нелицеприятен[396].
Н.А. Заозерский рассмотрел возражения, содержащиеся в Отзывах архиереев и основанные на мысли о противоречии отделения суда каноническому строю. Речь, однако, не идет о том, что у архиереев хотят отнять судебную власть. Нужно ставить вопрос по-другому: обязан ли епископ сам судить или может поручить исполнение суда другим членам Церкви. Как свидетельствует история, три первых века суд совершался с участием псаломщиков. Существовал в Церкви и третейский суд. Как свидетельствует правило Карф. 113, подсудимые имели право на избрание судей. И эта практика не вызывала канонического порицания. Независимый суд учреждается не к умалению прав епископа, а ради облегчения его непомерного труда и ради пользы для правосудия и самой епархиальной администрации. При этом епископ может сохранить право председателя на суде – «разумеется, с возложением всей ответственности, соединенной со званием председателя»[397].
Кроме того, высказывался довод о том, что в обществе не могут существовать два суда, основанных на разных принципах: «Суд должен быть один, и правда одна… А то будет какая-то особая правда, особая психология у церковного суда».
Аргументы Н. Заозерского поддержал А. Алмазов, сославшись на то, что при выработке Судебных уставов 1864 г. Государственный Совет обстоятельно разъяснил невозможность совмещения судебной и административной власти, поскольку «при таком совмещении администрация является судьею в своем собственном деле и потому не может судить беспристрастно»[398]. Согласился с этой аргументацией и профессор И.С. Бердников. Вместе с тем, он считал, что председателем суда должен оставаться архиерей,
но фактически должен вести дело наместник архиерея с званием товарища председателя. Личное фактическое присутствие архиерея в заседании суда в качестве председателя неудобно в том отношении, что архиерей подавлял бы членов суда своим саном[399].
В итоге обсуждения предложения Отдела были сформулированы И.С. Бердниковым в виде проекта «Основных начал реформы по церковному судоустройству»[400]. Документ открывался тезисом: «Реформа в устройстве церковного суда не должна быть в ущерб полноте архиерейской власти». Далее были описаны судебные органы: благочиннический суд, епархиальный («коллегия пресвитеров под председательством наместника епархиального архиерея») и Особое собрание Святейшего Синода. Приговоры первой и второй инстанции суда сообщаются епархиальному архиерею для просмотра с правом переноса в высшую инстанцию. Для суда над членами Синода предусматривалось Общее собрание Святейшего Синода и Судебное отделение под председательством патриарха.
27 ноября 1906 г. проект был вынесен на общее собрание Предсоборного Присутствия. Прот. М. Горчаков и Н.А. Заозерский пытались направить дискуссию в русло обсуждения церковно-судного устава, что поддержал и Н.Н. Глубоковский:
Суд, коему не дан даже в руководство определенный материальный закон, обречен самою силою вещей, самою сущностью судебной власти, обязанной именно применять закон, на весьма жалкое существование. Какой же это суд, хотя бы и духовный, который не знает, за что и к чему он приговорит[401].
Ознакомительная версия.
