это описания страданий Христа, которым предшествуют длинные предисловия.
Традиционно считается, что Иисус проповедовал преимущественно в Галилее, неподалеку от Генисаретского озера. Его основным местом проживания был Капернаум. Оттуда он обычно совершал короткие путешествия пешком либо пересекал озеро на лодке, но через какое-то время всегда возвращался. Слушателями Иисуса были галилеяне. Он не мог эффективно распространять весть о приближающемся Царстве Божьем, так как находился до некоторой степени в тени Иоанна Крестителя, знаменитого пророка, проповедовавшего в пустыне. Согласно евангелисту Иоанну, Иисуса принимали холодно, отношение к нему все время менялось от одобрения до отвержения. Его служение омрачалось постоянными разногласиями с окружающими: «Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы» (Иоан. 7, 7).
В целом, все повествование проникнуто духом покинутости и одиночества, ведь даже самые близкие люди отказывали ему в поддержке: «Многие из учеников Его… говорили: какие странные слова! кто может это слушать?» (Иоан. 6, 60). [226] Последователи и друзья покидали его в огромных количествах: «С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Иоан. 6, 66). Иисус пришел в уныние, опасаясь, что даже двенадцать его ближайших учеников отвернутся от него: «Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти?» (Иоан. 6, 67). Все это свидетельствует о том, что не было никакой «галилейской весны» перед иерусалимской катастрофой. [227]
Неудача Иисуса на родине может быть одной из причин, по которым он решил покинуть этот идиллический край. Должно быть, в душе он был глубоко уязвлен. Только так можно объяснить тот факт, что он адресовал свои жесткие укоры, упомянутые у Матфея и Луки, галилейским городам. Следующие слова являют собой поразительный контраст Нагорной проповеди:
Тогда начал Он укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись: горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись, но говорю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе. (Матф. 11, 20–24)
С другой стороны, существуют сомнения относительно того, действительно ли он произнес эти проклятия. Если бы Иисус на самом деле желал разрушения и уничтожения целых городов и их жителей только по причине личного разочарования, подобная его реакция была бы чрезмерной; даже в гневе он не зашел бы так далеко. Более вероятно то, что эти слова вложил в его уста евангелист, что авторы просто приписали Иисусу собственные проблемы, возникшие в связи с проповедью новой веры в Палестине. [228]
Однако, возможно, за решением покинуть Галилею и направиться в Иерусалим стояла более весомая причина. Если Иисус хотел повлиять на более широкую и более значимую аудиторию, если он желал, чтобы его весть имела подлинный успех, ему необходимо было принести ее в сердце еврейской нации, т. е. в Иерусалим. Только в Иерусалиме, с его святым Храмом, он мог оказать воздействие на весь народ и поставить его перед необходимостью принять решение. Ученики, вероятно, настоятельно советовали учителю идти в Иерусалим со своим провозвестием. По их мнению (Лук. 19, 11), проповедь в Иерусалиме приблизила бы приход Царства Божьего.
Иисус, направляясь в Иерусалим, безусловно, не искал мученической смерти. [229] Тем не менее он достаточно хорошо оценивал ситуацию, чтобы понять, насколько рискованным было это путешествие – не столько из-за угрозы распятия со стороны римлян, сколько из-за возможности обезглавливания или побития камнями по приказу еврейских властей. Схиллбекс пишет: [230] «Нам придется признать, что Иисус был наивным человеком, если мы согласимся с тем, что он покинул Галилею и направился в Иерусалим, не подозревая, что столкнется там с оппозицией, несущей угрозу самой его жизни».
Уже в Галилее Иисус, как нам сказано, имел столкновения с некоторыми чрезмерно ортодоксальными фарисеями, которые усматривали в его поведении преступление, заслуживающее смерти (Марк. 3, 6); но их угрозы были абстрактными. Фарисеи не были однородной кастой; некоторые из них симпатизировали Иисусу, некоторые даже были его друзьями. Во времена Иисуса среди фарисеев существовало два основных течения: первое – строго консервативное, возглавляемое рабби Шаммаем, второе – относительно либеральное, возглавляемое рабби Гиллелем. Между этими двумя полюсами существовал широкий спектр мнений. [231]
Тем не менее с самого начала было понятно, что приход Иисуса в Иерусалим неминуемо должен был бросить подлинный вызов священническим кругам. Ему уже пришлось бы иметь дело не с относительно безобидными книжниками, над которыми он брал верх в открытых дискуссиях, хотя ему и недоставало теологического или юридического образования (Марк. 6, 2; Иоан. 7, 15). В Иерусалиме, этом средоточии власти, любые диспуты велись преимущественно с саддукеями, представителями храмовой знати, которые, в силу своего положения, могли легко избавиться от любого нежелательного для них человека. [232]
Иоанна Крестителя рассматривали как угрозу безопасности в провинции; незадолго до этого его казнили по приказу Ирода Антипы в крепости Махерон. [233] Иисус, должно быть, помнил об участи своего учителя, тем более что люди вокруг него поговаривали, что он был Иоанном, который «воскрес из мертвых» (Марк. 6, 14). Иродиане были влиятельной фракцией в правящих кругах Иерусалима. Опасность, которую представлял собой Иисус, возросла бы, если бы он добился признания у широких масс и склонил бы их на свою сторону.
С незапамятных времен власти предержащие знали, как фабриковать обвинения, дабы предотвратить подобные тенденции. Решительность и личное мужество, а также рассеявшая все сомнения убежденность в собственном призвании, скорее всего, и были основными факторами в готовности Иисуса подвергнуть себя такой опасности.
Приход Иисуса в Иерусалим должен был совпасть с одним из главных еврейских празднеств, когда толпы паломников стекались в город. Вокруг вопроса о том, какой же из еврейских праздников избрал Иисус, до сих пор много споров.
Судя по Евангелию от Иоанна 5, 1, Иисус, вероятно, неоднократно приходил в Иерусалим в качестве паломника. Моисей предписал всем мужчинам-израильтянам совершать паломничество в Иерусалим три раза в год (Втор. 16, 16). Он установил весенний праздник Пасхи в воспоминание об исходе из Египта; так
