Если это так, то делом антропологии — науки о человеке — должно стать изучение, наряду с другими вещами, свидетельств о тех феноменах, которые считаются необычными и сверхнормальными, и вера в которые рассматривается как одна из причин возникновения религии.
Такое исследование в области этнографии было бы беспрецендентным. Как мы увидим, антропологи до сих пор не изучали такие вещи, как прохождение дикарей через огонь или безвредное нахождение в пламени, продемонстрированное тремя святыми отроками. Широко распространенная у дикарей практика прорицания при помощи галлюцинаций, которые вызываются пристальным вглядыванием в прозрачную поверхность (вгляды- вание в кристалл), не изучена, я думаю, ни одним антропологом. Точность «предсказаний», произносимых дикими прорицателями, когда (как они утверждают) на них находит «одержимость» или «вдохновение», не подвергалась критической проверке и, возможно, не будет ей подвергнута, поскольку мы страдаем отсутствием детальной информации. Мы бросаем лишь беглый взгляд на «физические феномены», которые наблюдались дикарями при использовании ими «волшебной палочки», и не сравниваем их с современными «спиритическими» чудесами. Короче говоря, все параллели между явлениями периода дикости и так называемыми «психическими феноменами», о которых сейчас спорят в Англии, Америке, Германии, Италии и Франции, выносятся за рамки критического анализа и сравнения.
Исключением среди антропологов можно считать м–ра Тайлора. Он не умалчивает о существовании параллелей между проблемами периода варварства и современными проблемами такого же рода. Но его интерес к этим проблемам практически заканчивается после того, как он показывает, что эти феномены способствуют становлению у дикарей веры в «духов» и выявляет «пережитки» этой веры в более поздней культуре. Он не задается вопросом: «Являются ли эти феномены реальными?», он затрагивает лишь философствование дикарей по поводу этих феноменов и остатки этого философствования в современном спиритизме и в религии. Я же намерен совершить то, что до сих пор не сделали ни антропология, ни психология, а именно дать ebauche[8], в котором будет предпринята попытка сопоставить феномены дикости и современности. Свидетельства, которые мы сможем предоставить для изучения, будут, насколько это возможно, исходить из предпосылки, что дикие люди, какими бы ошибочными, какими бы затемненными обманом и фантазиями не были их верования, основывались на наблюдениях за реальными феноменами.
Антропология интересуется человеком и тем в человеке, что может быть выражено словами humani nihil а me alienum puto9. Поэтому данные исследования относятся к сфере антропологии, особенно, если они имеют точки соприкосновения с господствующей антропологической теорией происхождения религии. В соответствии с ней мы будем понимать под религией веру в существование Интеллекта или внечеловеческих Интеллектов, которые не зависят от материального механизма мозга и нервов и которые могут оказывать более или менее сильное влияние на судьбы людей и на природу вещей. Мы также имеем в виду веру в то, что в человеке есть элементы родственные этим Интеллектам, которые помогают трансцендировать знание, получаемое при помощи известных нам органов чувств, и которые, скорее всего, продолжают свое существование после смерти тела. Эти две веры (хотя и не связанные между собой с необходимостью по своему происхождению) проявляются главным образом как вера в Бога и вера в бессмертие души.
Очень важно проследить, если, конечно, это возможно, происхождение этих двух вер. Если они возникают из реальной связи с Божеством (о чем было сказано в Священных книгах иудаизма) или если бы можно было доказать, что они возникают из неподдающегося анализу sen- sus numinis[9] или даже из «восприятия Бесконечного» (Макс Мюллер), то религия имеет божественный или, по крайней мере, необходимый источник. С позиций теиста, то, что является необходимым, предопределено Богом, следовательно, религия имеет божественное предопределение, следовательно, в своих существенных чертах, а не в незначительных деталях, религия истинна. Атеисты или не–теисты, конечно, не согласятся с такими выводами.
Ведь если религия, как это понимается сейчас, есть позднейшая эволюционная форма серии ошибок, заблуждений и иллюзий, если она порочна в своей основе, а ее современная форма является результатом прогрессивных, но незначительных исправлений этих ошибок, то легко сделать вывод о неистинном характере религии, утверждая, что ее представлениям не соответствует ничего в действительности. Но такой вывод, по видимости, не следует считать логичным, ибо вся наша наука является результатом прогрессивных исправлений изначально ошибочных гипотез, выдвигаемых для того, чтобы объяснить непонятные людям факты. И все–таки наша наука истинна в определенных границах, хотя не может претендовать на обладание истиной в последней инстанции. Подобным же образом мы можем рассуждать о религии, предположив даже, что она возникла из первобытных заблуждений и ошибочных гипотез. Она могла очищаться от иллюзий, как это делала наука, и по многим направлениям приближаться к истине. […]
Возвращаясь к м–ру Тайлору, мы обнаруживаем, что он отвергает идею, согласно которой у каких–либо из известных нам народов полностью отсутствуют религиозные понятия. Он показывает несостоятельность заявлений некоторых авторов о существовании «безбожных племен», ссылаясь на свидетельства, содержащиеся в работах тех самых авторов, которые делают подобные заявления. Он пишет: «Мысли и принципы современного христианства имеют свои интеллектуальные источники далеко позади, за пределами дохристианских времен, в самых начатках человеческой цивилизации и, может быть, даже самого существования человека»[10]. И в этом мы полностью согласны с м–ром Тайлором. В качестве «минимума определения религии» он предлагает «веру в духовные существа», обнаруженную у всех отсталых народов, с которыми исследователи смогли установить полностью доверительные отношения. Существование такой веры в настоящее время не доказывает того, что никогда не было народов, начисто лишенных веры. Но это предостерегает нас от того, чтобы рассматривать предположение о существовании неверующих людей как уже установленный факт. Таким образом, у нас нет возможности совершить исторический обзор развития человека от полного неверия к минимальной или самой рудиментарной форме веры. Мы можем только теоретизировать и выдвигать более или менее правдоподобные 'гипотезы о первых проявлениях у человека веры в Бога и в духовные существа. Мы до сих пор не обнаружили людей, чье сознание было бы tabula rasa[11] по отношению к вере.
Самые ранние верования м–р Тайлор называет анимизмом, и этот термин может вызвать некоторые возражения, однако термин «спиритуализм» вызывает еще больше возражений, поскольку его узурпировала одна из разновидностей современных суеверий. Этот анимизм «в его полном развитии включает веру в души и в будущую жизнь, в управляющие божества и подчиненных им духов». По мнению м–ра Тайлора, как впрочем и по мнению м–ра Хаксли, анимизм в своих низших (и ранних) формах едва ли имеет точки соприкосновения с этикой. Его «духи» не имеют отношения к добродетели. Эта сторона вопроса будет рассмотрена позже, но предварительно мы можем отметить, что этические идеи, судя по описаниям жизни аборигенов Австралии, присутствовали в религиозных мистериях (Bora), которые были учреждены и исполнялись в честь богов того или иного племени. Но эту тему мы оставим для заключительных глав.
М–р Тайлор, однако, рассматривает анимизм главным образом как «древнюю и повсеместно распространенную философию, теоретической частью которой является вера, а практической — поклонение». Допустим, что данный анимизм или вера в духовные существа является самой ранней формой и минимумом религиозной веры, но каково тогда происхождение анимизма? Как будет видно в дальнейшем, под анимизмом м–р Тайлор подразумевает не ту ранее сформулированную и имплицитно, а чаще всего эксплицитно и осознанно принимаемую теорию, согласно которой все вещи подвергаются одушевлению и персонификации[12]. Судя по поведению маленьких детей и по мифам дикарей, древний человек мог полуосознанно распространять свое восприятие личного, несомненно, реального и одушевленного существования на всю известную ему природу. Не только животные, но и растительный мир, и даже неорганические предметы могли рассматриваться им как личности точно такие же, как он сам. Ребенок (возможно лишь потому, что его учат так делать) бьет непослушный стул, а в древней мифологии все объекты персонифицированы. Но такое в гораздо большей степени чувствование, чем теория, могло, по всей видимости, существовать у людей еще до того, как они выдвинули гипотезы о «духах», «призраках» или душах. Именно происхождение этих гипотез, т. е. анимизма, интересует м–ра Тайлора.
