обездоленное звено глобального переселенческого потока, внося свой вклад в дестабилизацию социального уклада принимающих сообществ [17].
В целом доля мусульман в населении ЕС выросла с 4% в 1990 г. до более 7% к 2017 г. [18], с учётом расширения ЕС за тот же период с 12 до 28 стран-членов. Зарубежные исследователи порой приводят устаревшие данные по численности мусульман в ЕС. Так, в статье 2019 г. указываются цифры за 2016 г. и утверждается, что отношение к мусульманам зачастую обратно пропорционально их реальному присутствию в странах: оно особенно негативно в государствах Балтии и Вишеградской группы (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия) с минимальной долей исламского населения [19], не принявших мигрантов после кризиса 2015 г. А в странах с большей долей мусульман в населении к ним относятся лучше.
С одной стороны, исходя из исторического опыта, отношение к мусульманам закономерно должно быть более прохладным в странах Восточной и Юго-Восточной Европы, которые в своё время пострадали от турецко-османских завоевателей. Северным странам Европы арабы и турки не угрожали, и там, особенно в Нидерландах, Швеции, Финляндии, к мусульманам относятся гораздо лучше. По данным Pew Research Center, среди стран — членов ЕС принять мусульман в качестве членов семьи готовы в Нидерландах — 88% респондентов, Дании — 81%, Швеции — 80%, Финляндии — 66%, в Венгрии — 21%, в Чехии — всего 12% [20].
С другой стороны, выборы в Европарламент (ЕП) 2019 г. в общем показали укрепление позиций крайне правых сил, которых объединяет антииммигрантская риторика. В ряде случаев важную роль в таких итогах сыграло значительное присутствие в стране мусульман. В государствах с их высокой долей населении (Франция — 8,8%, Бельгия — 7,6%) [21] на выборах в ЕП удачно выступили крайне правые партии. Во Франции «Национальное объединение» заняло первое место (23,31%), опередив правящую президентскую партию Э. Макрона. В Бельгии первые два места заняли правые националисты — «Новый фламандский альянс» (первое место и 13,47% голосов) и некогда маргинальные крайне правые евроскептики «Фламандский интерес» (второе место и 11,45%). При этом в ФРГ (6,1% мусульман в населении страны), получившей «прививку» от крайне правых по итогам Второй мировой войны, крайне правая партия «Альтернатива для Германии», несмотря на четвёртое место, набрала 11% голосов. А в Нидерландах (7,1% мусульман и положительным отношением к ним в обществе) крайне правая «Партия за свободу» добилась поддержки лишь 3,53% избирателей (13,32% в 2014 г.) [22]. На Кипре, даже на фоне длящегося с 1974 г. конфликта между южной (греки-киприоты) и северной частью (турки-киприоты, составляющие примерно четверть населения острова — коренные жители, а не мигранты), крайне правые вообще не прошли в ЕП. Таким образом, эти выборы не продемонстрировали общей закономерности, на них сказались внутристрановые факторы различной природы.
По данным межправительственной Международной организации по миграции, приток мигрантов в ЕС (в том числе после достижения договорённостей с Турцией в марте 2016 г.) [23], сократился: если в 2016 г., на пике миграционного кризиса, — он составил свыше 390 тыс. чел., то в 2017 г. — около 187 тыс., а в 2018 г. — уже 144 тыс. За первое полугодие 2019 г. приток мигрантов в ЕС составил около 40 тыс. человек [24]. С января по май 2019 г. в Европу прибыло на 31% мигрантов меньше, чем за тот же период 2018 г.; на 60% меньше, чем за тот же период 2017 г. и на 85% меньше, чем за январь — май 2016 г. А власти балканских стран — Боснии и Герцеговины, Албании, Черногории — напротив, зарегистрировали существенный рост притока мигрантов в 2019 г. — на 40% больше, чем в 2018 г. во всех трёх странах и в 19(!) раз больше, чем с января по май 2017 г. [25]
По оценкам Pew Research Center, доля мусульманского населения в Европе будет расти даже при нулевой миграции [26]. Эта проблема носит главным образом эндогенный характер и обусловлена в значительной мере демографической спецификой. При этом от прибывающего в ЕС мусульманского населения требуется лишь уважение укоренившегося в Европе культурно-исторического кода европейской цивилизации, своего рода «общего культурного знаменателя Европы» [27]. Проблема не сводится к тому, чтобы делить с мигрантами социальные блага и материальные средства в трудный период. Дело в угрозе принятому распорядку жизни и ценностным традициям, формирующим основы не только национальной, но и европейской идентичности.
Глава 2. Арабская наука в VIII-XII вв. и её влияние на европейскую культуру
Арабская наука оказала существенное влияние на развитие европейской культуры. Завоевания арабов VII-VIII вв. постепенно сменились сильным влиянием арабкой науки и просвещения на Европу, начав своё движение в Испании. Пик этого процесса приходится на IX-XIII вв. Данной теме посвятили свои работы крупные исследователи. Как отмечал И.И. Гинцбург: «Счастливая судьба выпала на долю арабского народа. Он приобщил Западную Европу, бывшую в варварском состоянии, к античной науке, проложившей ей путь к Ренессансу» [28]. Этой же точки зрения придерживались и многие другие авторы фундаментальных работ по данному вопросу (Крачковский, Генон, Леклерк, Пушман, Нойбауэр и др.) [29].
С точки зрения не только методологии исследования, но и истории вопроса, большое значение имеют работы французского учёного и философа Рене Генона (1886—1956). Особенно следует выделить его небольшую, но весьма содержательную статью «L'influence de la civilisation islamique sur I'Europe», перевод которой на русский язык был опубликован ещё в 1991 г. в журнале «Вопросы философии», но она так и осталась практически не «замеченной» [30]. Р. Генон отметил: «Можно с уверенностью сказать, что некоторые из естественных отраслей знания были в полном объёме заимствованы Европой у исламской цивилизации. Химия, например, до сих пор сохранила свое арабское наименование, восходящее, как известно, к древнему Египту, несмотря на то, что первоначальный и углублённый смысл этой науки стал совершенно недоступен нашим современникам и, можно сказать, навсегда утрачен для них» [31].
Действительно, мы находим много подтверждений данному мнению. Однако тот же И.И. Гинцбург предостерегал от гипертрофированной идеализации влияния арабской науки на Европу. Он считал необоснованным, что средневековую культуру Испании называли «арабской» или «мусульманской», поскольку в контексте развития европейской мысли это ставило арабов в один ряд с античными греками [32]. На самом деле заслуга арабов в том, что классики Античности были «влиты» в европейскую науку посредством их языка. Арабы не заменили античных учёных, но они заново открыли для Европы Галена, Гиппократа, Аристотеля и др. Данный важный акцент иногда становится объектом споров, часто безосновательных.
До сих пор нет не только фундаментальных и прикладных исследований влияния арабской научной мысли на развитие европейской науки, но и специальных курсов в европейских и российских университетах. Это лишает европейскую науку мощного потенциала, способного подвигнуть её к новым
