был Фирмик Матерн, настойчиво твердит о всемогуществе судьбы, но в то же время призывает богов, чтобы с их помощью воспротивиться влиянию звезд. Еще в IV в. н.э. римские язычники, собирались ли они жениться, намеревались ли совершить покупку или стремились к какому-то сану, обращались к гадателю за предсказанием и молили Судьбу даровать им благополучные годы {395}. Таким образом, во всем развитии астрологии проявляется фундаментальная антиномия, так как она стремилась стать точной наукой, но по своему происхождению являлась жреческой теологией, каковой всегда и оставалась.
Тем не менее по мере внедрения и распространения представления о Судьбе гнет этой безрадостной теории все больше тяготил сознание. Человек ощущал себя порабощенным и подавленным слепыми силами, которые как его влекли непреодолимо, так и приводили в движение небесные сферы. Люди стремились сбросить со своих плеч бремя этого космического механизма, освободиться от рабства, в котором их держала Ананке. Но для того чтобы избавиться от ее сурового владычества, никто уже не полагался на церемонии древнего культа. Новые силы, завладевшие небом, нужно было усмирять новыми способами. Восточные религии предлагали средство от зол, которые сами же породили, уча могущественным и таинственным приемам заклинания судьбы {396}. Так одновременно с астрологией распространилось еще более пагубное заблуждение — магия {397}.
Переходя от чтения Птолемеева сочинения к какому-нибудь магическому папирусу, прежде всего ощущаешь себя на другом полюсе интеллектуального мира. Здесь уже не найдешь ничего похожего на систематизм или строгий метод, отличающие работу александрийского ученого. Без сомнения, доктрины астрологии не менее химеричны, чем у магии, но они строятся в соответствии с логикой, вызывающей одобрение просвещенных умов, которая полностью отсутствует в колдовских книгах. Рецепты, почерпнутые из медицины и народных суеверий, примитивные практики, отвергнутые или забытые жреческими ритуалами, верования, отринутые постепенно развивающейся в нравственном отношении религией, украденные и поддельные литературные и богослужебные тексты, заклинания, в которых среди невразумительного бормотания призываются боги всех варварских народов, причудливые и озадачивающие церемонии образуют хаос, в котором тонет воображение. Это винегрет, в котором алогичный синкретизм, видимо, попытался осуществить по-настоящему беспросветную путаницу.
Однако более внимательно взглянув на то, как действует магия, мы отметим, что она разделяет такие же принципы и следует таким же рассуждениям, как и астрология. Зародившись одновременно в древних цивилизациях Востока, обе они покоились на общих представлениях {398}. И первая и вторая вытекали из принципа вселенской симпатии, но только магия принимает во внимание уже не отношения между звездами, движущимися по небесному потолку, и не физические и нравственные явления, а те связи, которые объединяют между собой тела, какими бы они ни были. Она исходит из предвзятого мнения, по которому между определенными вещами, словами, лицами, существуют малопонятные, но постоянные отношения. Эти связи ничтоже сумняшеся устанавливаются между материальными объектами и живыми существами, так как нецивилизованные народы приписывали всему, что их окружало, обладание душой и жизнью, подобной человеческой. Разделение между тремя царствами природы им было неведомо; они были «анимистами». Таким образом, жизнь человека могла находиться в такой связи с существованием предмета, дерева или животного, что если погибал один, умирал и другой, и любой вред, нанесенный одному, заставляет страдать и неразрывно связанного с ним партнера. Иногда это отношение устанавливалось по совершенно понятным соображениям, вроде сходства между предметом и существом: так, при наведении порчи, желая погубить врага, пронзали изображавшую его восковую фигурку; или же эта связь была результатом соприкосновения, даже мимолетного, которое, как считалось, создавало неуничтожимое единство, и тогда действие производилось, например, над одеждой отсутствующего. Но нередко причины этих воображаемых отношений недоступны нашему пониманию; как и свойства, приписываемые звездам в астрологии, они устанавливаются на основании древних верований, память о которых утрачена.
Следовательно, магия, с некоторых точек зрения, является наукой, как и астрология. Прежде всего, ее действия, как и предсказания ее неизменной спутницы, отчасти строятся на наблюдении, часто тривиальном, поверхностном, поспешном, ошибочном, но тем не менее очень важном. Это экспериментальная дисциплина. Среди множества фактов, подмеченных любознательными магами, встречались и подлинные, которые впоследствии получили признание ученых. Притяжение магнита к железу использовалось чудотворцами еще до того, как его объяснили физики. В обширных сочинениях, ходивших под уважаемыми именами Зороастра или Хостанеса, подобные плодотворные наблюдения перемешивались с младенческими представлениями и нелепыми рецептами, совсем как в дошедших до нас греческих трактатах по алхимии. Сама идея того, что, познав свойства некоторых веществ, можно привести в действие скрытые силы Вселенной и получить необычайные результаты, дала импульс к физическим исследованиям ради подтверждения магии. Магия — это сбившаяся с пути физика, так же как астрология — это перевернутся астрономия.
Магия, как и астрология, является наукой еще и потому, что исходит из основополагающей концепции, согласно которой в природе существует порядок и законы и одна и та же причина всегда вызывает одни и те же последствия. Оккультная церемония, совершенная с тщательностью лабораторного опыта, исправно приведет к ожидаемому результату. Достаточно познать таинственные связи, объединяющие все вещи, чтобы привести в движение механизм Вселенной. Ошибка колдунов состояла в том, что они соотносили явления, никак не зависящие друг от друга. Мгновенное засвечивание чувствительной пластины в темной комнате с последующим ее погружением в соответствующие жидкости согласно имеющимся инструкциям и проявление на ней в результате изображения родственника или друга есть магическая операция, но основанная на истинных воздействиях и реакциях, а не на произвольно предполагаемых симпатиях и антипатиях. Таким образом, магия — это наука, ищущая себя, которая впоследствии, говоря словами Фрезера, превратилась в «незаконнорожденную сестру науки».
Но, как и астрология, она была религиозной по своему происхождению и всегда оставалась внебрачной сестрой религии. Обе они выросли вместе в храмах варварского Востока. Сначала их практики были частью сомнительной учености фетишистов, заявлявших, что при помощи обрядов, известных только им одним, они воздействуют на духов, обитающих в природе и всю ее оживотворяющих. По удачному определению, магия есть «стратегия анимизма» {399}. Но, подобно тому как древняя астрология видоизменялась под влиянием растущего могущества, которое приписывали звездным божествам халдеи, примитивное колдовство также принимало иной характер по мере того, как мир богов, понимаемых по образу человека, все дальше отходил и все сильнее отличался от физических сил. Мистический элемент, который во все времена примешивался к ее церемониям, в результате приобрел определенность и новое развитие. Своими чарами, талисманами и заклинаниями маг с этих пор воздействует на небесных и адских «демонов», вынуждая их повиноваться ему. Но теперь эти духи противопоставляют ему не только сопротивление слепой материи, живущей своей смутной жизнью; это деятельные летающие существа, наделенные разумом и волей. Иногда им
