идеей божественной абсолютности. Не случайно в древних гимнах, славящих ее, речь выступает не более и не менее как образ мира: она движется вместе с богами, неся их на себе, заполняя небо и землю и собирая все сокровища. Для человека же она является надежной опорой, помогающей выстоять в круговерти бурной жизни.
Тексты на санскрите, обычно читаемые нараспев, звучат, как чарующая музыка. Они требуют от чтеца большой искусности, а от слушателя — предельной чуткости, внимания и тонкого слуха. Например, нужно уметь различать шесть оттенков носовых звуков, десять оттенков взрывных звуков, причем некоторые из них произносятся с придыханием, а некоторые — без него. Согласные, встречаясь на стыках слов, сразу меняются на другие согласные. Гласные тоже ведут себя необычным образом. Например, две краткие гласные, «столкнувшись» друг с другом на границах слов, могут перейти в одну долгую или образовать новое звуковое содружество — дифтонг. Такими звуками можно играть, виртуозно расцвечивая текст, что весьма искусно и делается.
Можно сказать, что санскрит в Индии соответствует латыни и древнегреческому, т. е. классическим языкам нашей европейской культуры. И подобно тому как в Европе эти древние языки были вытеснены их языками-потомками, так и в Индии молодые новоиндийские языки потеснили санскрит. Одна часть этих новоиндийских языков: хинди, бенгали, маратхи, гуджарати и другие, на которых говорят преимущественно на севере Индии, — прямые потомки санскрита. Другая же их часть — «приемные дети» — это дравидские языки, важнейшими из которых являются тамильский, телугу, каннада и малаялам.
С XIII по XVIII в. на большей части Южноазиатского субконтинента господствовали мусульмане, принесшие с собой классические языки ислама, арабский и персидский. Вследствие этого некоторые из новоиндийских языков складывались в мусульманской культурной среде, усваивая при этом не только словарный запас пришельцев, но и арабско-персидскую систему письма. Один из таких языков, урду, «дитя базаров и военных лагерей», провозглашен государственным языком Пакистана; распространен он и в Индии.
В период колониального владычества Англии в стране прочно укоренился английский язык, ставший, по сути дела, общеиндийским. Но в традиционной индийской культуре статус священного языка сохраняется за санскритом.
Глава 2
САМАЯ ДРЕВНЯЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕЛИГИЯ
Говорить об истории применительно к индуизму весьма сложно. Дело в том, что он складывается из неисчислимого количества перекрывающих друг друга символических миров, мифов, ритуалов, священных текстов, а излагать такую историю в привычно строгой хронологической последовательности — значит в чем-то даже искажать истинное положение вещей. Да и сами-то индуисты всегда были равнодушны и к хронологии, и к истории в нашем западном ее понимании. До мусульманского вторжения в Индии вообще отсутствовал главный жанр исторических сочинений — хроники.
Ненужность для этой страны истории с хронологией тонко почувствовал К. Г. Юнг. Он писал, что в Индии многое отмечено «печатью вечного бытия: желтые равнины, зеленые деревья-упыри, темно-коричневые гигантские валуны, изумрудные, покрытые водой поля. И все это далеко на севере обрамлено имеющей символическое значение границей — полосой льда и скал, этим неприступным, покрытым тайной барьером. Остальное движется, как в фильме, демонстрируя невообразимое богатство цветов и форм, пребывая в постоянном изменении, длясь несколько дней или несколько веков, но всегда по желанию природы меняясь, подобно сновидению, подобно изменчивой ткани майи». В самом деле, кажется, что эта страна существует вечно и разрушительный дух времени над ней не властен. Неслучайно мемуары Индиры Ганди названы «Вечная Индия». И сами индийцы любят повторять, что их страна — вечная.
Гениальный психоаналитик прав и в другом: на этом фоне человеческая жизнь кажется не просто удивительно быстротечной, но еще и «бессмысленной, хлопотливой и шумной… Среди всей этой ничтожности, в этом шуме и гаме человек осознает существование внеисторического бытия. Зачем пишется история? В такой стране, как Индия, не особенно ощущается ее отсутствие». И, добавим, в такой религии, как индуизм.
Ситуация здесь, но сравнению с христианством, прямо противоположная. Там все начиналось с Иисуса Христа, и потому было необходимо описание и осмысление как этого начала, так и его дальнейшего развития, а также завершения, конца, второго пришествия. Индуист же живет с неизбывным ощущением того, что нет вокруг него ничего такого, что уже сотни раз не существовало бы и раньше и не повторится в будущем.
Да и сам он, скорее всего, в этом извечном и бурлящем круговороте жизней и смертей появлялся уже не один раз, причем не обязательно в человеческом обличье. При таком отношении к себе и к жизни многое воспринимаешь иначе: и время, и пространство, которые для нас четки и определенны, как, впрочем, и все остальное, приобретают черты прекрасной и захватывающей, но все же быстротечной иллюзии.
В самом деле, медитирующий йог может видеть прошлое и будущее, а полетом мысли преодолевать любые расстояния — где здесь место историческому описанию, располагающему все события в строгой временной последовательности? И какой в этих описаниях смысл, если они обращают внимание главным образом на поверхностные, т. е. самые неинтересные явления общественной жизни и остаются равнодушны к глубинам душевных и духовных переживаний? Нет, история нужна тому, кто, говоря словами все того же Юнга, «привык считать голову единственным инструментом понимания мира».
Но в значительной степени это относится к нам, и потому краткий исторический очерк индуизма все же должен предшествовать описанию его основных граней: без него многие термины и идеи могут остаться непонятными.
Что же касается истории религии, то здесь можно последовать за М. Ганди, который отличал индуизм «исторический» от «вечного». Он писал об этом так: «Есть два аспекта индуизма. Один — исторический индуизм, с его неприкасаемостью, суевериями, поклонением деревьям и камням, жертвоприношением животных и так далее. С другой стороны, у нас есть индуизм “Гиты”, упанишад, “Йога-сутры” Патанджали, который представляет собой акмэ ахимсы и единства всего существующего, чистое поклонение одному имманентному, лишенному форм и неуничтожимому богу».
Из чего же вырос индуизм? Где искать то семя, которое позже дало такие пышные и долговременные всходы? По всей вероятности, оно гнездится в мощной цивилизации Мохенджо-Даро и Хараппм (мы называем ее также Протоиндийской или Индской по названию реки Инд — главной водной артерии территории). Она мало известна не только у нас в России, но и в самой Индии: антиисторическая индийская цивилизация с небрежной расточительностью забывала целые вековые пласты своего существования.
В Европе же об этой древнейшей на территории Южноазиатского субконтинента цивилизации, процветавшей в III–II тыс. до н. э., узнали лишь в 1920-х гг., когда археологи обнаружили города с
