Рис. 3. Основные археологические периоды и хронология иудейских и израильских царей.
К концу 20–го века археология показала, что между находками в Израиле и на всем Ближнем Востоке и миром, описанным в Библии, было слишком много материальных соответствий, чтобы утверждать, что Библия была поздней и причудливой жреческой литературой, написанной вообще без каких‑либо исторических оснований. Но в то же время между находками и библейским повествованием было слишком много противоречий, чтобы утверждать, что Библия предоставляла точное описание происходившего в действительности.
От библейской иллюстрации к антропологии древнего Израиля
До тех пор, пока критики библейских текстов и библейские археологи сохраняли свои в основном противоречивые взгляды на историческую достоверность библии, они продолжали жить в двух разных интеллектуальных мирах. Критики текстов продолжали рассматривать Библию как объект анализа, который может быть разделен на все более мелкие источники и субисточники, в соответствии с теми или иными религиозными и политическими идеями, которые они выражали. В то же время археологи часто принимали историческое повествование Библии за чистую монету. Вместо того, чтобы использовать археологические данные в качестве независимого источника для реконструкции истории региона, они по — прежнему для интерпретации своих находок полагались на библейское повествование, особенно на традиции о возникновении Израиля. Конечно, по мере того, как продолжались раскопки и исследования, появлялись новые понимания того, как возник и развивался Израиль. Были подняты вопросы относительно исторического существования патриархов, а также о датировке и масштабах Исхода. Были разработаны и новые теории, которые предположили, что израильского завоевания Ханаана как единой военной кампании, как настаивает книга Иисуса Навина, возможно, не было. Но в отношении библейских событий, начинающихся от времени Давида ок. 1000 г. до н. э., существовал археологический консенсус, по крайней мере до 1990–х годов, что Библия может считаться в основном достоверным историческим документом.
Однако, в 1970–х годах на поведение библейской археологии начали влиять новые тенденции, и в конечном итоге они изменили основной упор и полностью перевернули традиционные отношения между артефактом и библейским текстом. Впервые археологи, работающие на билейских землях, не стремились использовать свои находки как иллюстрации для Библии; в драматическом переходе к методам социальных наук они стремились изучать реалии человеческой жизни, стоящие за текстом. В раскопках древних памятников особое внимание больше не уделялось только местам, связанным с Библией. Раскопанные артефакты, архитектура и модели поселений, а также кости животных, семена, химический анализ образцов почвы и долгосрочные антропологические модели, взятые из многих культур мира, стали ключом к восприниманию более широких изменений в экономике, политической истории, религиозных обычаях, плотности населения и самой структуре общества древних израильтян. Применяя методы, используемые археологами и антропологами в других регионах, все возрастающее число ученых попыталось понять, как взаимодействие человека с комплексной, фрагментированной природной средой земли Израиля влияло на развитие его уникальной социальной системы, религии и духовного наследия.
Новый взгляд на библейскую историю
Последние достижения в области археологии, наконец, позволили нам преодолеть разрыв между изучением библейских текстов и археологическими находками. Теперь мы можем видеть, что Библия, наряду с отличительными формами керамики, архитектурными стилями и надписями на иврите, является типичным артефактом, который много рассказывает об обществе, в котором он возник.
Это потому, что теперь уже понятно, что такие явления как делопроизводство, административная переписка, царские хроники и составление национального Священного Писания, особенно такого глубокого и сложного как Библия, связаны с определенной стадией социального развития. Археологи и антропологи, работающие во всем мире, внимательно изучили условия, в которых появляются сложные жанры письма, и почти в каждом случае они являются признаком формирования государства, в котором власть централизована в национальных институтах, таких как официальный культ или монархия. Другие черты этого этапа социального развития включают монументальное строительство, экономическую специализацию и наличие густой сети объединенных общин размером от больших городов до региональных центров и до средних городков и маленьких деревень.
До недавнего времени как текстуальные ученые, так и археологи предполагали, что древний Израиль достиг стадии полного государственного образования во время объединенной монархии Давида и Соломона. Действительно, многие библеисты продолжают верить, что самым ранним источником Пятикнижия является документ J (или Яхвист), и что он был составлен в Иудее в эпоху Давида и Соломона, в 10 веке до н. э. В этой книге мы будем аргументировать, что такой вывод является крайне маловероятным. Из анализа археологических доказательств нет никаких признаков широкой письменности или других атрибутов полноценной государственности в Иудее (и, в частности, в Иерусалиме), аж до времени, более чем два с половиной столетия спустя, около конца 8–го века до н. э. Конечно, никакой археолог не может отрицать, что Библия содержит легенды, персонажи и фрагменты рассказов, которые уходят далеко в глубь времен. Но археология может показать, что Пятикнижие и Девтерономическая история несут безошибочные признаки своей первоначальной компиляции в 7–м веке до н. э. Почему это так, и что это значит для нашего понимания библейской саги, и является главной темой этой книги.
Мы также увидим, какая часть из библейского повествования является продуктом надежд, страхов и амбиций, достигших кульминации в Иудее во время правления царя Иосии в конце 7 века до н. э. Мы будем доказывать, что историческое ядро Библии возникло из чисто политических, социальных и духовных условий и сформировалось под влиянием творчества и видения неординарных личностей. Многое из того, что считается само собой разумеющимся в качестве точной истории — рассказы о патриархах, Исходе, завоевании Ханаана и даже сага о славной объединенной монархии Давида и Соломона — является, скорее, творческим выражением мощного религиозного реформаторского движения, которое процветало в Иудейском царстве в позднем железном веке. Хотя эти рассказы могут основываться на определенном историческом ядре, они в первую очередь отражают идеологию и мировоззрение своих авторов. Мы покажем, как повествование Библии уникально подходило для дальнейшей религиозной реформы и территориальных амбиций Иудеи во время важных заключительных десятилетий 7–го века до н. э.
Но предположение, что большинство известных историй Библии не происходило так, как Библия о них повествует, совсем не означает, что у древнего Израиля не было подлинной истории. В следующих главах мы восстановим историю древнего Израиля на основе археологических свидетельств — единственного источника информиации о библейском периоде истории, который не был широко исправлен, отредактирован или переделан многими поколениями библейских книжников. При поддержке археологических находок и внебиблейских записей, мы увидим, что библейское повествование само является частью истории, а не бесспорной исторической основой, которой должны соответствовать каждая отдельная археологическая находка или заключение. Наш рассказ будет резко отклонятся от знакомого библейского повествования. Это история не одного, а двух избранных царств, которые вместе составляют исторические корни народа Израиля.
Одно царство, царство Израиль, родилось в плодородных долинах и возвышенностях на севере земли Израиля и выросло, чтобы быть среди самых богатых, самых космополитических и самых мощных царств в регионе. Сегодня об этом почти полностью забыли, за исключением той злодейской роли, которую оно играет в библейских книгах Царств. Другое царство, Иудея, возникло в каменистом, неприветливом южном нагорье. Оно выжило благодаря своей изоляции и жесткой преданности своему Храму и царской династии. Эти два царства представляют собой две части древнего Израиля, два совершенно разных общества с разными взглядами и разными национальными идентичностями. Шаг за шагом мы проследим те стадии, в которых истории, память и надежды обоих государств были мощно объединены в едином Священном Писании, которое, больше чем любой другой документ, когда‑либо написанный, сформировал (и продолжает формировать) лицо западного общества.
