Кроме того, за спиной даосских реформаторов стояли влиятельные китайские круги, возглавлявшиеся министром Цуй Хао (381–450), стремившиеся восстановить китайское государство на севере и видевшие в даосизме удобную идеологическую платформу для своей деятельности.
Лидером же даосской теократии был упоминавшийся выше Коу Цяньчжи (слог «чжи» в именах в ту эпоху указывал на принадлежность к школе «Небесных наставников», ср.: Ван Сичжи), развернувший свою деятельность между 425 и 448 гг.
Начал свою деятельность Коу Цяньчжн с религиозной реформы, поставив под сомнение монопольное использование титула Небесного наставника иерархами из семьи Чжан. Претендуя на роль нового Чжан Даолина, Коу Цяньчжи заявил о получении им инвеституры и нового откровения от Лао-цзюня, что якобы имело место в 415 и 423 гг., когда он жил в уединении на центральной священной горе Китая Суншань.
В 424 г. он появился в качестве нового Небесного наставника при дворе и, используя традиционное амплуа мудреца-наставника государя, провозгласил императора Тай У-ди (Тоба Тао, 422–452) «Северным истинным государем Великого равенства» (бэй фан тайпин чжэнь цзюнь), что было закреплено позднее изменением девиза правления (440–451).
Коу Цяньчжи также преподнес двору новые тексты откровения, истолкованные как знак небесного благоволения к династии, что подкреплялось военными успехами Северной Вэй, сокрушившей государство Северное Лян на территории современной провинции Ганьсу.
Коу Цяньчжи занял еще ранее утвержденную придворную должность «эрудита по вопросам обретения бессмертия» (сянь жэнь боши; при дворе существовала также государственная алхимическая лаборатория – сянь фон). После этого он принялся бороться с моральным разложением и отдельными видами сексуальной практики, распространенными среди последователей Небесных наставников, ратуя за целибат духовенства. Этим же целям был призван служить и его устав для даосов, составленный по образцу буддийской винайи.
Все эти мероприятия должны были способствовать дальнейшей институциализации даосизма. Близ столицы был установлен даосский алтарь, и 120 священнослужителей совершали там и в других святилищах ежедневные обряды; устраивались празднества и ритуальные пиры. Та же картина наблюдалась и в провинции.
В 442 г. была совершена грандиозная церемония наделения императора инвеститурой правителя Великого равенства, во время которой он принял из рук Коу Цяньчжи талисманы (фулу). Эту церемонию при восшествии на престол совершали позднее даже пробуддийские северовэйские императоры: Вэнь-чэн (452–465) и Сянь-вэнь (466–471), после чего этот обычай был утрачен.
Даосская теократия тем не менее оказалась недолговечной. После смерти Коу Цяньчжи в 448 г., казни Цуй Хао в 450 г. и убийства императора Тай У-ди дворцовым евнухом в 452 г. даосизм был лишен статуса государственной религии и заменен буддизмом. Окончательно даосские ритуалы при дворе были упразднены при Северной Ци, стремившейся уничтожить все, связанное с Вэй, но частично были восстановлены Северным Чжоу на короткий срок.
Парадокс заключается в том, что даосизм в качестве своего знамени использовали два противоположных лагеря: сторонники Цуй Хао, стремившиеся к реставрации китайского правления, и тобгачи, видевшие в принятии даосизма кратчайший путь к китаизации (что для них равнялось цивилизации), тогда как для династии Северная Ци он ассоциировался с сяньбийским правлением. И парадокс этот является парадоксом даосизма как национальной религии китайцев (ханьцев).
Реформы Коу Цяньчжи имели слишком узкую социальную базу и, по существу, опирались лишь на личные симпатии императора и политические планы Цуй Хао, что и предопределило их эфемерность. Все проимперские и автократические интенции даосизма оказывались бесплодными или эфемерно результативными вследствие большей даже по сравнению с буддизмом доктринальной и организационной аморфности и рыхлости. И тем не менее деятельность Коу Цяньчжи маркирует важный этап истории даосизма – завершение процесса институциального оформления и прогосударственной социальной ориентации его старейшей и влиятельнейшей школы – «Пути Небесных наставников». Последнее вновь свидетельствует о вступлении даосизма в период зрелости, в эпоху развития сформировавшейся религии (Мэтер Р. Б., 1979, с. 122).
Прежде чем перейти к следующей эпохе, представляется, однако, необходимым сказать несколько слов о философской традиция, заслужившей в западной синологии титул «неодаосизма», т. е. об «учении о Сокровенном» (сюань сюэ), расцветшим в III–IV вв. и представленным такими мыслителями, как Ван Би, знаменитый комментатор «Дао-дэ цзина», Хэ Янь, Сян Сю и Го Сян (последние двое являются авторами не менее знаменитого комментария к «Чжуан-цзы»).
Указывая еще раз на некорректность термина «неодаосизм», хотелось бы указать как минимум два аспекта этой некорректности.
1) Содержательный аспект. Проблематика «сюань-сюэ» имеет не менее конфуцианский, чем даосский характер. Не случайно, что корифеи этой школы отдавали предпочтение Конфуцию, а не Лао-цзы, несмотря на свою квазидаосскую фразеологию.
2) Методологический аспект. Данный термин имплицитно предполагает: а) концепцию дисконтинуальности даосской традиции (древняя философия вырождается в даосскую религию или просто исчезает и возрождается в философии сюань-сюэ как непосредственной преемнице учений Лао-цзы и Чжуан-цзы) и б признание несовместимости даосской религии и даосской философии, причем последняя рассматривается как некое целое, заслуживающее название даосизма.
Неудачное словоупотребление привело к тому, что и ныне многие ученые воспринимают «Лао-цзы» исключительно в свете комментария Ван Би, тогда как последний представляет собой лишь философский памятник III в н. э. и должен рассматриваться как таковой, не замещая своей интерпретацией подлинное содержание памятника I тысячелетия до н. э.
То же самое справедливо и относительно комментария к «Чжуан-цзы». В целом значение философии сюань-сюэ сводится к оригинальной интерпретации таких категорий, как «отсутствие-наличие» (у-ю), «тело-субстанция» – динамическая акциденция – функция (ти-юн), «хуа» (трансформация) и некоторых других.
По-видимому, в кругу адептов сюань-сюэ был создан (или полностью или частично) такой памятник, как «Ле-цзы» (см. Ян Боцзюнь, 1958, с. 185–245; Грэм А. Ч., 1960; 1961, с. 139–1,98), позднее происхождение которого в настоящее время вряд ли можно подвергать сомнению.
Кроме, того, сюань-сюэ выполняло роль медиатора между нативной китайской и буддийской философией, поставляя ранним переводчикам как терминологический инструментарий, так и концепции, в которых индийское учение осмыслялось в Китае в III–V вв., опосредуя частично собственно даосское влияние. Во многом именно такого рода терминологические заимствования определили интерпретации ряда буддийских понятий в Китае.
Еще значительнее влияние сюань-сюэ на культуру и литературу периода Шести династий, во многом определившее такие культурные явления, как мировоззрение «ветра и потока» (фэн лю) (Бежин Л. Е., 1982), «чистые беседы» (цин тань) к другие духовные параметры и образ жизни аристократии и аристократической элиты III–IV вв. (см.: Малявин В. В. 1978).
Подводя итоги историческому развитию даосизма рубежа древности и средних веков, следует отметить прежде всего завершение процесса складывания даосской религии, выражающегося в ее институциализации. Формальным показателем кристаллизации даосизма из многочисленных протодаосских верований, видов религиозной практики и интеллектуальных течений является появление единого корпуса даосской литературы – Дао цзана. Этот процесс отразился и в изменениях самоназваний даосизма.
На смену термину «путь демонов», означающему субстратные шаманские культы и со временем приобретшего сугубо отрицательную коннотацию, последовательно приходят названия: 1) «шэнь дао» («путь божеств»), 2) «чжэнь дао» («истинный путь» – маркирует отмежевание даосизма от народных культов, с одной стороны, и от буддизма – с другой), 3) «шэн дао» («путь совершенномудрых» – возникает в ответ на обвинения буддистов в индивидуализме и позднее становится одним из обозначений конфуцианства) и, наконец, 4) «дао цзяо» («учение Пути», даосизм). Этот последний термин еще в III в. использовали буддисты для обозначения своей религии, но уже в V в. Коу Цяньчжи использует его для обозначения даже не всего даосизма, а лишь традиции «Небесных наставников». Это название и стало перманентным самоназванием даосской религии (подробнее см.: Малявин В. В., 1985, с. 161–162).
Интересно, что буддизм как инокультурная традиция постоянно выступал катализатором роста самосознания даосов в качестве таковых. К V в. складываются все основные направления даосизма, за исключением появившихся в XII–XIII вв. поздних школ.
