Ознакомительная версия.
В керамике выделяют три основные группы, развитие которых прослежено как в четко стратифицированных слоях самой Финикии (Сарепта, Тир, Тель Кейсан) и ее некрополях (Ахзив), так и за пределами страны, куда керамика импортировалась. Древнейшая финикийская бихромная керамика появляется в сер. XI в. до н. э., что может маркировать начало финикийской торговой активности в Филистии, Северном Негеве, на Кипре и в Египте. Незначительно изменяясь, этот вид воспроизводился на протяжении X–IX вв. до н. э. Группа т. н. кипро-финикийской керамики появляется в начале X в. до н. э.: эти сосуды покрыты красно-коричневым ангобом; по ангобу черной краской нанесен орнамент в виде горизонтальных линий и концентрических кругов; поверхность залощена. Чаши и кубки этой группы есть по всей Палестине. Этот тип орнаментации был занесен на Кипр, где имитировался уже на новых формах сосудов. Однако доминирующей группой была красноангобированная керамика. Она распространилась в ходе финикийской колонизации на Кипре, в Северной Африке, Сицилии, Сардинии и Испании. Основные ее формы – кувшины с трехчастным или «грибовидным» устьем и красно-коричневым, тщательно наложенным ангобом; тонкие изысканные чаши с пролощенными красными и желтоватыми полосами (известные как «самарийский тип»). Эта керамика, видимо, сменила в нач. IX в. до н. э. финикийскую бихромную. Кроме этих групп, финикийские керамисты производили тарные кувшины и амфоры, которые использовали иногда как погребальные урны.
Финикийская керамика в целом широко распространена в VII–VI вв. до н. э. не только в Финикии, но и в финикийских колониях вдоль средиземноморского побережья, а также в Палестине, где она служит надежным индикатором первых этапов колонизации финикийцами Центрального и Западного Средиземноморья и датирующим материалом.
Финикийском погребальный обряд первой половины I тыс. до н. э. выразительно и с многими вариантами засвидетельствован на кладбище Ахзива. Основных видов погребения два: ингумация в шахтных гробницах и кремация с помещением пепла в урну. Погребальные камеры вырубали в скале или складывали из камня; в них вели входные шахты. Тело помещали в камеру и, часто, снабжали богатым инвентарем. Иногда доступ был сквозь перекрытие, что говорит о вероятной связи камер с мемориальной постройкой на поверхности.
Кремация с заключением пепла в урну, часто амфоровидную, проникла в Палестину в кон. XI в. до н. э. (Асор; некрополи раннего железного века восточнее Яффы; Хама в Сев. Сирии). Обряд не был известен в ханаанейский период, и его появление связывают с населением, продвинувшимся в Палестину через Северную Сирию в XI в. до н. э. Воспринятый финикийцами, обряд был ими широко распространен. При трупосожжении глиняная урна с пеплом закапывалась в землю и перекрывалась каменной стелой. На каждую стелу наносили надпись с указанием имени покойного и божества, которому он поклонялся (могли изображать также символы божеств, но чаще их образы представлены барельефами на стенах святилищ). Захоронения кремированных образовывали большие кладбища со священными участками (тофет), хорошо известные в финикийской диаспоре на западе Средиземноморья (Карфаген; Мотья на о. Сицилия; Таррос на о. Сардиния, Аматус на о. Кипр), вокруг Тира и в нем самом; у города Ахзив). Именно эти последние дают информацию об ассирийском периоде, когда кремации сочетаются с ингумациями в шахтных гробницах.
Инвентарь (в основном трупоположений) многообразен и свидетельствует о богатстве финикийской материальной культуры. Это искусно и тщательно сделанные металлические, костяные, каменные украшения; печати; миниатюрные изделия; оригинальна глиняная пластика (изображения божеств плодородия; погребальные маски; сцены повседневной жизни); редко – изделия из стекла. В стиле этих изделий чувствуются египетские влияния[6]. Во второй четверти – середине I тысячелетия до н. э. судьбы финикийских городов-государств неоднократно пересекались с судьбами еврейских царств (Гельцер 1962); периодически активизировались их торговые и культурные связи; сохранялось воздействие на Израиль и Иудею финикийских культов, прежде всего культа Баала. Финикийские города (особенно Тир) участвовали в войнах, в том числе и между двумя еврейскими государствами, но они же пытались совместно с евреями противостать нашествиям ассирийских, египетских, нововавилонских полчищ[7]. События, связанные с многократными разгромами независимых финикийских городов ассирийцами в последней трети VIII в., отражены лапидарной эпиграфикой, надписями на глиняной антропоморфной пластике, на бронзовых медальонах и монетах, упоминающих имя или несущих эмблему ассирийской провинции «Суммур» («Summur»), включившей значительную часть побережья. Изменилась и религиозная жизнь Финикии: традиционный финикийский образ Астарты слился с образом Танит (надпись в храме I в Сарепте, посвященная «Танит-Асторет», VII в. до н. э.) и Изиды (под именем «Астар-Изи»).
В финикийском пантеоне появляются имена египетских богов (Эвед-Осир; Эвед-Птах; Изида, иногда изображаемая с сыном Гором-Гарпократом, и отдельные изображения Гора). Они занимают места на печатях, металлических медальонах, сосудах, фаянсовой и, особенно, глиняной пластике. Большинство т. н. «столпообразных» статуэток (их полое тело вытягивали на круге, а голову и руки лепили отдельно) изображают женщин с длинным, спадающим на плечи париком и руками, поддерживающими груди (иногда – с младенцем на руках). Редкие надписи упоминают слияние имя Танит и Астарты; встречаются изображения их символа (дельфин). Особую группу составляют статуэтки женщин с музыкальными инструментами, иногда представляющими целый оркестр (барабан, тамбурин, лира, флейта).
Эти статуэтки долго считали «идолами», то есть трехмерными образами самих божеств. Однако в последние годы выдвинута гораздо более обоснованная интерпретация их как вотивных приношений в храмы, символизирующих просьбу о помощи; как исполнение обещания, данного (ех voto) ради благополучного разрешения от бремени женщин; как выражение их благодарности высшим силам.
С упадком Ассирии побережье воспряло: фиксируется новый всплеск торговой, экономической и иной активности городов Финикии, во главе которых становится Тир. Однако, втянутый в борьбу Египта против Вавилона, Тир был вынужден признать власть Навуходоносора II (574 г. до н. э.), и новый расцвет придет в Финикию только с персидской эпохой.
Восточные царства Аммон, Эдом и Моав в VIII–VII, до н. э. На грани XI и Х вв. до н. э., фактически одновременно с формированием Единого Израильского царства, к востоку от Иордана и Мертвого моря был создан ряд небольших государственных образований. Из них наиболее известны Гилеад (к северу от р. Джаббок), Моав (по обе стороны р. Арнон), Амман и Эдом (к югу от Мертвого моря). Первоначально независимые, они были подчинены Израилем, но с распадом Единого царства вернули независимость, Гилеад же оставался в израильском подчинении до ассирийского вторжения VII в. до н. э.[8] После вторжения Тиглатпаласара III (732 г. до н. э.) северная часть Заиорданья была включена в Ассирийскую империю. Аммон, Моав и Эдом стали ее вассальными государствами, добившись под ассирийским и, позже, вавилонским владычеством процветания и экономического роста на основе контроля основных путей через Заиорданье в Аравию и в районе Красного моря.
Археологически этот регион изучен хуже, чем правобережье Иордана, центр и приморские области Палестины (Mazar, Op.cit., р. 541; Sawyer, Clines 1983; Harding 1967; Dorneman 1983). Особенно плохо известны памятники кануна ассирийского завоевания 732 г. до н. э.[9]
Большая часть археологических материалов Заиорданья относятся к кон. VIII – нач. VI вв. до н. э., периоду процветания «малых царств» под властью Ассирии и Вавилонии, и связана с царством Амман. Здесь открыты пещеры с массовыми захоронениями (аммонитские погребения VII–VI вв. содержат керамику с сильным отпечатком финикийских и ассирийских традиций); найдена значительная группа каменных скульптур; печати с надписями, две из которых принадлежали слугам Аминадаба – аммонитското царя, упоминаемого ассирийскими надписями времени Асархаддона; в Аммане найдена строительная надпись, называющая имя божества аммонитов Милхома[10].
Чрезвычайно выразительны аммонитские статуи и статуэтки – редчайшие образцы круглой каменной скульптуры Палестины железного века. Изображались стоящие бородатые мужчины и отдельные человеческие головы в натуральную величину, с бородами и в высоких головных уборах. Они напоминают скульптуру Кипра и Финикии и могут представлять как божества, так и местных правителей (в литературе встречаются оба толкования; см. Abou-Assaf-Assaf 1989, рр. 7–12).
Амман, Моав и Эдом ассирийского периода находились в прямой конфронтации с Израилем и Иудеей, что свидетельствуют тексты на остраконах последнего периода существования Иудеи, найденные в иудейском городе Ахаде в Северном Негеве. Часть их связана с военным конфликтом с Эдомом (ер. 2 Пар 21, 8–10; 28–17) из-за контроля над торговыми путями к Акабскому заливу и Красному морю. Тексты насыщены разнообразной информацией о конфликте и военных мероприятиях иудеев (Aharoni 1981; Mazar 1990, р. 441; Мерперт 2000, с. 304).
Ознакомительная версия.
