Ознакомительная версия.
Выше мы констатировали, что с точки зрения ислама, как он исторически сложился к настоящему времени, истинны, имеют право на существование в качестве человеческих интерпретаций, соотнесенных с Кораном и Сунной, разные формы ислама. Этот вывод должен быть дополнен и другим выводом. Мусульмане – сторонники какого-то конкретного направления ислама – имеют право не принимать определенные человеческие интерпретации ислама, особенно если они навязываются силой.
Известные события августа 1999 года в Дагестане продемонстрировали реальную опасность ваххабизма для этой республики в составе Российской Федерации. И не просто для республики как таковой, а мусульман этой республики. И не просто опасность, а угрозу прямого физического уничтожения в ходе джихада, направленного против объявленных кяфирами мусульман Дагестана, которые не соглашаются принять ваххабитскую трактовку ислама. Именно поэтому против агрессии боевиков с территории самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия встали мусульмане Дагестана, с недоумением и даже подозрением оглядываясь на федеральный Центр, который долгое время не желал замечать угрозу ваххабизма на Северном Кавказе (и не только там), а то и заигрывал с ним.
Именно как форму правовой самозащиты мусульман Дагестана от ваххабизма необходимо рассматривать вступивший в силу в конце сентября 1999 года Закон Республики Дагестан «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан».
Закон создает юридическую базу для противостояния религиозному экстремизму. Статья первая гласит: «Признать противоречащей Конституции Республики Дагестан, угрожающей территориальной целостности и безопасности республики и запретить на территории РД:
– создание и функционирование ваххабитских и других экстремистских организаций (объединений), деятельность которых направлена на насильственное изменение конституционного строя, подрыв безопасности государства, нарушение общественной безопасности и общественного порядка, создание вооруженных формирований, пропаганду войны, разжигание национальной, расовой и религиозной розни, посягательство на права и свободы граждан, побуждение граждан к отказу от исполнения установленных законом гражданских обязанностей и совершению иных противоправных действий;
– деятельность религиозных миссий, их филиалов, религиозных учебных заведений, благотворительных и иных фондов, военно-спортивных и других лагерей, отдельных миссионеров, физических лиц, проповедующих идеи экстремистского толка;
– изготовление, хранение и распространение печатных изданий, кино-, фото-, аудио-, видеопродукции и других материалов, содержащих идеи экстремизма и сепаратизма, противопоставление людей по национальному или конфессиональному признаку, призывы к изменению конституционного строя».
Закон регламентирует обучение в религиозных учебных заведениях за пределами РД (статья вторая). В соответствии с положениями указанной статьи обучение граждан РД за рубежом в религиозных учебных заведениях допускается только по направлению органа управления республиканской религиозной организации, согласованному с государственным органом по делам религий Республики Дагестан. Обучение в религиозных образовательных учреждениях контролируется органом управления республиканской религиозной организации (статья третья). Если иметь в виду, что в соответствии с принятым ранее в РД Законом о свободе совести и религиозных объединениях на территории РД может существовать только один орган управления республиканской религиозной организации (для мусульман это Духовное управление мусульман Республики Дагестан), а при правительстве РД действует Комитет по делам религии, то нужно полагать, что контроль за ваххабитской и иной деятельностью такого рода будет осуществляться достаточно плотно.
Этот законодательный акт – не единственная форма мусульманской самозащиты от ваххабизма. В июле 1998 года в Грозном прошел Конгресс мусульман Северного Кавказа, в котором приняли участие религиозные деятели всего региона. Резолюция конгресса в обращении к властям Чечни, Ингушетии и Дагестана требовала «объявить все экстремистские течения вне закона, установить контроль над всеми исламскими учебными заведениями, учебной литературой, средствами массовой информации во избежание проникновения вредной ваххабитской идеологии в общество». После этого президент Ингушетии Руслан Аушев принял указ о запрете ваххабитской деятельности на территории республики, поддержанный местным мусульманским духовенством. Что-то подобное попытался сделать и президент самопровозглашенной ЧРИ Аслан Масхадов. В ходе последней (будем надеяться) войны в Чечне на территории Гудермесского района под духовным водительством муфтия Чечни Ахмед-хаджи Кадырова создана «зона, свободная от ваххабизма». В октябре 1999 года председатель Госсовета Республики Татарстан Фарид Мухаметшин заявил, что татарстанский парламент тоже может принять решение о «запрещении ваххабизма, поставить его вне закона на территории республики».
По-видимому, противодействие мусульман России (да и СНГ в целом), государственных структур ваххабизму не закончилось. В нем все более активное участие принимают исламские религиозные авторитеты РФ, новых независимых государств Центральной Азии, разъясняющие и мусульманам, и немусульманам, что субъективные интерпретации ислама, даваемые салафитами (ваххабитами), далеки от ислама как религии мира, милосердия и терпимости.
Впервые: Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 2.
1 Под нормой в исламе здесь подразумевается не только то, что надлежит делать, но и то, во что нужно верить, или, если сформулировать это иначе, что нужно знать (вера-знание).
2 По этим темам в конце 1999 года даны развернутые фетвы известных исламских ученых из разных стран – членов Европейского совета фетв и исследований. См.: Аш-Шарк аль-Авсат. 1999. 3, 6, 7, 12, 13, 23 ноября.
3 Здесь мы можем только отметить проблему несовпадений и даже противоречий, которые существуют между законодательством любого из государств мира, в которых проживают мусульмане, с одной стороны, и чисто исламским правом – с другой.
4 Мы сосредоточиваемся на суннитском направлении ислама.
5 В последующем в суфизме (исламском мистицизме) было восстановлено восприятие человеком Божественного воздействия. Но оно отличается от Откровения (вахй) и даже называется иначе – вдохновение (ильхам). Еще, по словам Пророка в известном хадисе, «сорок восьмой частью пророчества» является обновление (p/я). Авторитетные исламские ученые, например Ибн-Таймийя, считали, что «сновидение правоверного – речь, с которой к Своему рабу, когда тот спит, обращается Господь» (см.: Ibn Taimiyya. A Letter of Ibn Taimiyya to Abu l-Fida’ / Ed. by Dr. Serajul Haque//Documenta islamica inedita. Berlin, 1952. P. 158).
6 Сюкияйнен Jl.P. Шариат и мусульманско-правовая культура. М., 1997. С. 12–13, 18.
7 Мухаммад Са’ид аль-Ашмави. Аль-ислям ас-сийяси [Политический ислам] / 3-е изд. Каир, 1992. С. 53.
8 Там же. С. 54.
9 MuhammadAl-Mass’ari. Ruling by Kufr is Haraam [http://msanews.mynet.net/Scho-lars/Massari],
10 В таком ракурсе особая дисциплина, теология, в исламе является избыточной. И в исламе постоянно шла борьба против теологии (ильм аль-калям). Противниками теологии как таковой были и аль-Газали, и Ибн-Таймийя, и Аверроэс (Ибн-Рушд), который, кстати сказать, являлся знаменитым и авторитетным законоведом (факи-хом) маликитского толка, его труды до сих пор используются судьями-кадиями в Северной Африке. Неприятие философии (фальсафа) в исламе было вызвано не пресловутой борьбой между сторонниками веры и разума, а тем, что, с одной стороны, в исламе учеными-алимами в опоре на Коран и Сунну была выработана постоянно обновлявшаяся и самодостаточная концепция мироустройства, а с другой – философы обращались не к Богооткровенным источникам, а к человеческим авторитетам (к наследию Платона, Аристотеля и других мыслителей Античности), что было абсолютно неприемлемо для правоверного мусульманина.
11 SchactJ. Introduction au droit musulman. Paris, 1983. P. 13.
12 Ibid. P. 12.
13 Ибн-Таймийя. Аль-акида аль-васитийя [Васитское исповедание веры] //
Laoust Н. La profession de foi d’lbn Taymiyya: Texte, traduction et commentaire de laWasityya. Paris, 1986. P. 27, 86.
14 Landau-Tasseron E. The «cyclical reform»: a study of the mujaddid tradition // Studia Islamica. 1989. Vol. LXX. P. 81.
15 Например, известный дамасский историк Ибн-Асакир (1106–1176) сообщает о том, что для первых двух веков ислама это были халиф Умар II (Умар Ибн-Абд-аль-Азиз) и законовед аш-Шафи’и. Для третьего века упоминаются Ахмад Ибн-Ханбаль, аль-Аш’ари, Абу-На’им аль-Астарабади, Абу-ль-Аббас Ибн-Сурайдж, для четвертого века– аль-Бакилляни и Абу-т-Тайиб Сахль ас-Су’люки, для пятого – знаменитый теолог аль-Газали и халиф аль-Мустаршид би-ль-Лях. Сам Ибн-Асакир считал, что в список «обновителей» входят: Умар II, аш– Шафи’и, аль-Бакилляни, аль-Газали. См.: Ibn ’Asakir’s apology//The Theology of al-Ash’ari / Publ. by R. J. McCarthy. Beyrouth, 1953. P. 157–158.
Ознакомительная версия.
