они и русского народа.
Беженец. Это типичный ход мысли Третьего Рима, которую я разделял долгие годы: делается общий силлогизм с частными постановками.
Большая посылка – major:
врата адовы не одолеют Церковь Христову,
или Церковь непобедима:
А – В.
Малая посылка – minor:
некоторый отдельный народ обладает Церковью
или же (мы) Ею обладаем:
С – А.
Заключение:
поэтому этот народ несокрушим враждебными силами истории:
С – В.
А затем считается неопровержимым, что Церковь Христова и есть именно Русская Церковь (синодальная, старообрядческая, патриаршая, живая) и что народ этот русский (философия Шатова у Достоевского, общая, в сущности, для всего славянофильства), и делается затем соответствующее заключение. Между тем неверна или по крайней мере неточна и большая посылка, потому что обетование Церкви совершенно не относится к земному ее благополучию, а означает лишь, что всегда на земле сохранится полнота благодатных даров и чистота церковного учения, хотя внешне при этом Церковь может быть, и даже наверное, будет гонима. Вполне неверна вторая посылка, составляющая самую суть «греко-российства», церковного «филетизма» или национализма во всех его вариантах, от горделивого фотианства Византии до нашего старообрядчества: Церковь не связана ни с каким одним народом, как это было в Ветхом Завете с одним только избранным народом. Иудаизм этот в христианстве преодолевается, и Церковь является – во исполнение заповеди «шедше научите вся языки» – всенародной или сверхнародной, и никакой народ не имеет права считать Церковь своей, а себя Ее народом и исключительным носителем, что составляет настоящую ересь в учении о Церкви, которая не была осуждена только потому, что не выступает сознательно и открыто, а лишь эмоционально и прикровенно (кроме совершенно открытого ветхозаветного иудаизма в христианстве апостольского века). Итак, ни Русская Церковь не есть Церковь, как таковая, во всей Ее полноте, и Христос есть Царь и Владыка всей твари и всех племен и языков, но отнюдь не «русский бог» или «русский Христос», ни русский народ не связан со своею Церковью узами нерасторжимости: он может расторгнуть этот союз. Правда, это означает и его историческую погибель: никакой народ не может безнаказанно совершить над собой религиозное самоубийство, а особенно русский народ, потому что для него – разумеется, не без воли Божией, хотя в этом нет еще положительных признаков определенного мессианства – при полном отсутствии культурного наследства или просвещения до христианства и вне христианства, во тьме варварства христианство явилось единственной воспитательной и культурной силой. Это факт объективный и бесспорный, что крещение для россов вместе с тем открыло доступ и к начаткам просвещения и культуры, которая никогда не становилась столь сильна, как у западных народов, чтобы приобрести известную устойчивость и в некоторых пределах даже независимость от религии. Одним словом, судьбы русского народа в его руках, ему дана свобода жить и умереть, как даже избранному народу Божию пророк его, в предсмертном завещании, предлагал тот же выбор – как раз Владимир Соловьев этими словами Моисея говорит о русском народе в предисловии к «Национальному вопросу в России». Великий по своим размерам, дарованиям, а потому и задачам, русский народ может погибнуть для истории и в настоящее время переживает настоящий кризис своего бытия и подвергается подобной опасности, это надо до конца и глубины осознать. А так же и Русская Церковь, которая может разложиться и иссохнуть, растекшись в ручейки, болотца, секты.
Светский богослов. Значит, Господь Бог ошибся, создавая православную Русь и ей вверяя сокровища Православия! Нет, избрания Божия непреложны.
Беженец. Вот это есть действительно хула национального самомнения: мы готовы даже пути Господни осудить, если они не соответствуют нашим пристрастиям. Ну, а спрошу я вас: ошибся Господь в избрании евреев, когда принужден был осудить храм Иерусалимский, святой град и землю обетованную на страшное истребление? Ошибся Господь Бог относительно Византии, по-вашему, настоящей родине Православия, когда осудил Второй Рим на господство неверных и мерзость запустения? И чем же мы обеспечены от подобной участи? А вот насчет разных аттестаций, которые мы себе в кредит надавали: и Святая Русь, и народ-богоносец – то ведь мы сейчас глаз поднять не смеем, язык не пошевелится повторить это хвастовство. По Русской земле ходили Христос и Богоматерь, «в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя», допустим, что это так, и что и Тютчеву в Мюнхене, и Достоевскому в Петербурге, и другим специалистам это доподлинно известно, так почему это они вообразили, что только Русская земля и оказалась такой Святой землей и что не было явлено этой милости нигде в христианской «стране святых чудес», ни в Италии, полной великих святынь, ни в других странах христианского Запада да и всего, всего христианского мира! Что это за нечестивая, дикая мысль; из этого создавать какую-то русскую монополию и предмет похвальбы! Но главное-то, Господь и Матерь Его ходили, и, надо верить, и ходят, по Русской земле, ибо воистину дары Божией любви и избрание Божие непреложны, но как гонимы ныне Христос и Богородица русским народом, как хулимы этой богомерзкой руганью, как осквернена эта Святая земля, по которой «стопочки Богородицы» ступали, по свидетельству преподобного Серафима! Ведь и святые места, и Голгофа, и Гроб Господен были засыпаны мусором, и Святая София обращена в мечеть, и на месте многих храмов теперь развалины, и на наших глазах непрестанно оскверняются святыни: Господь, связанный и распинаемый, не призвал и не посылает ныне легионов ангелов на защиту своего дела, Он хочет, чтобы оно совершилось в нас и нами. Одним словом, как милосердие Божие вовсе не противоречит праведному суду Божию и погибели нераскаянных и ожесточенных, так и высокое призвание это, о котором вы говорите, является основанием для суда и ответственности, потому что кому много дано, с того много и взыщется.
Светский богослов. Значит, вы считаете возможным, что русская история окончилась, и русский народ умирает, не осуществив своей миссии?
Беженец. Я не хочу позволить себе это думать, потому что это, действительно, означало бы отчаяние и прежде всего личную историческую смерть, а я и умирать не согласен, утверждаю жизнь, стало быть, с ее задачами, и потому верю в их осуществление. А потому никого и ничего хоронить не собираюсь. Но считаю, что наша родина переживает глубокий и опасный кризис, который может оказаться роковым, то есть смертельным. И требуется действительно духовный подвиг – не лицеприятно-фарисейского, но настоящего исторического покаяния, нужно увидеть себя в грехах своих.
Светский богослов. Неужели этому считаете
