Патриарх Тихон — не было, пожалуй, в Русской Церкви имени, вызывавшего столь бурные споры, имени, столь обожаемого и столь хулимого, имени, покрытого такой всемирной славой — и столь поруганного и униженного. Теперь, однако, когда 35 лет [10] отделяют нас от дня его смерти и когда уже давно улеглись страсти, вызванные церковной смутой, можно спокойно и беспристрастно оценить личность и историческое значение покойного Первосвятителя Русской Церкви. По иронии судьбы, патриарх Тихон, который был в силу обстоятельств одним из самых драматических лиц в истории Русской Церкви, являлся обладателем на редкость спокойного темперамента и был очень уравновешенным, добродушным, мягким человеком. И биография его до избрания на патриаршество развивалась по одной прямой линии.
Василий Иванович Белавин родился 19 января 1865 года в семье священника, в гор. Торопце Псковской губернии. В спокойной обстановке крохотного провинциального городка прошло детство будущего патриарха. В то время город Торопец насчитывал всего 5 тысяч жителей, находился в 22 верстах от железной дороги и, по существу, мало чем отличался от деревни. Отец будущего патриарха был, однако, довольно образованным человеком, и Василий Иванович поступил в духовное училище с хорошей подготовкой. Физически крепкий, веселый, остроумный мальчик был любимцем своих сверстников; наделенный от природы хорошими способностями, он был одним из лучших учеников, любил читать и писать стихи — привычка, которая у него осталась и впоследствии, даже тогда, когда он уже был патриархом. По окончании Псковской духовной семинарии выпускник Василий Белавин в числе лучших воспитанников посылается в Петербургскую духовную академию, которую он окончил в 1888 году со званием кандидата богословия. В Академии он близко сошелся с ректором, епископом (будущим митрополитом) Антонием Вадковским, о котором он сохранил навсегда теплые воспоминания. На последнем курсе ему пришлось познакомиться и с новым инспектором, экспансивным, талантливым иеромонахом, которого тогда в академических кругах называли «малым Антонием» и который уже тогда вынашивал планы восстановления патриаршества на Руси. Именно благодаря неукротимой энергии «малого Антония» впоследствии будет восстановлено патриаршество, — и в тот самый момент, когда он должен будет вступить на патриарший престол, жребий укажет на его бывшего ученика Тихона, — и митрополит Антоний Храповицкий, имеющий за собой соборное большинство, тут же смиренно признает свое поражение и публично поклонится своему бывшему ученику до земли.
По окончании Академии Василий Иванович, не принимая духовного сана, возвращается в свою родную Псковскую семинарию в качестве учителя французского языка (Ярославские епархиальные ведомости, 1914, 5 января, № 1). Каков был облик будущего патриарха в то время? На этот вопрос отвечает воспоминание одного из его учеников по Псковской семинарии Бориса Царевского. Однажды молодой учитель побывал в доме его родителей. «Ты посмотри, какие у него глаза, — говорила мать Царевского своей дочери после ухода В. И. Белавина, — чистые, ясные, как у голубя». — «От него веет таким теплом и добродушием, и он такой умный», — отозвалась дочь. Допивавший стакан чаю батюшка деловито предостерег женскую половину, что расчеты на него как на жениха очень плохи. «Его, Василия Ивановича, когда он был студентом, прозвали «патриархом», и дорога ему в монахи. Вы не смотрите, что он говорун и веселый такой» (Царевский Б. Наш Первосвятитель. — Соборный разум, № 1–2, с. 18–19.).
Действительно, в 1891 году Василий Иванович принимает монашеский постриг с именем Тихона; тогда же он был рукоположен епископом Псковским и Порховским Гермогеном в иеромонахи. О. Тихон продолжает преподавать в Псковской семинарии: только теперь он преподает уже не французский язык, а основное, потом нравственное и догматическое богословие. Он искренно увлекается своим делом и впоследствии, будучи уже архиепископом Ярославским, часто берет для проверки кипы тетрадей из семинарии. Мягкий и либеральный учитель заслужил особую любовь учеников за свою вежливость и «кротость»: он никогда никому не ставил оценок ниже 4 и 5. Иеромонах Тихон делал обычную карьеру ученого
монаха: в 1892 году он становится архимандритом и назначается ректором Холмской духовной семинарии. 19 октября 1897 года о. Тихон был рукоположен во епископа Люблинского.
Его речь на наречении, очень простая и ясная, сильно отличается от витиеватых речей его собратьев. «Когда-то в дни ранней юности, — говорил будущий патриарх, — епископское служение представлялось мне, — да и мне ли одному, — состоящим из почета, поклонения, силы, власти — ныне разумею, что епископство есть прежде и более всего не сила, почет, власть, а дело, труд, подвиг» (Приб. к «Церковным ведомостям», 1897, № 43, с. 1560–1561).
А на другой день в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры был торжественно посвящен в епископы будущий патриарх. Рукоположение совершили: митрополит С. -Петербургский и Ладожский Палладий, архиепископы Казанский Арсений и Финляндский (будущий митрополит Петербургский) Антоний, епископ Нарвский Иоанн и епископ Гурий. Епископа Тихона с нетерпением ждал его начальник архиепископ Варшавский Флавиан — множество различных дел ожидало его в беспокойном Царстве Польском, которое всегда было самым уязвимым местом Российской империи. Епископу все же пришлось задержаться на несколько дней в Петербурге — ровно настолько, чтобы принять участие в рукоположении настоятеля Черемнецкого Иоанно-Богословского монастыря архимандрита Вениамина и епископа Ямбургского. Пройдет немногим более четверти века, и рукоположенный 25 октября (через несколько дней после Тихона) Вениамин Муратовский возглавит номинально обновленческий раскол и станет юридическим центром для всех борющихся с тихоновской церковью.
На месте своего нового служения епископ Тихон заслужил всеобщее одобрение. Вежливый и тактичный епископ умело смягчал антагонизм между польским и русским населением и осторожно налаживал отношения с униатами. Благодушный и религиозный, он очень любил служить и произносить проповеди: за свое одиннадцатимесячное служение в Люблине он произнес 120 речей.
14 сентября 1898 года епископ Тихон неожиданно назначается экзархом Северной Америки и переезжает в Нью-Йорк. Благодаря природному такту он сумел ужиться и в этих, столь чуждых ему условиях, многое сделал для расширения русской епархии и, между прочим, основал под Нью-Йорком русский монастырь.
25 января 1907 г. епископ Тихон назначается в Ярославскую епархию, которой он мирно и спокойно правил до 1914 года при помощи двух своих друзей: Иосифа (Петровых), которого он сумел выдвинуть епископом Рыбинским, и своего келейника иеромонаха Серафима Самойловича, впоследствии архиепископа Углицкого, — характерно, что обоим впоследствии было суждено сыграть крупную роль в истории русской церкви.
В 1908 году архиепископ Тихон, будучи в Петербурге, имел свидание с о. Иоанном Кронштадтским в Вауловском скиту Иоанновского монастыря. Старый и больной протоиерей, вопреки этикету, первый закончил беседу следующими словами: «Теперь, владыко, садитесь вы на мое место, а я пойду отдохну». (Церковные ведомости, 1918, 14 июля, № 23–24, с. 706–707.) Эту случайную фразу впоследствии всячески обыгрывали духовные ораторы в своих панегириках патриарху, желая этим сказать, что о. Иоанн Кронштадтский как бы назначил Тихона своим преемником в качестве религиозного вождя русского народа.
3 января 1914 года будущий патриарх был назначен архиепископом Виленским и всея Литвы; в этом сане он пребывал до июля 1917 года, когда, как мы видели, он был избран на Московскую митрополичью кафедру. Что из себя представлял патриарх Тихон в дореволюционное время как общественный деятель? Его враги впоследствии усиленно распространяли (и устно и печатно) слухи о том, что патриарх до революции якобы примыкал к черносотенцам. Следует сказать, что история совершенно это не подтверждает: ни в одной речи, произнесенной патриархом, ни в одной статье, напечатанной в епархиальных ведомостях тех городов, где он святительствовал, нельзя найти ни малейших следов черносотенства. Правда, будучи в Вильно, он, как и большинство архиереев, числился почетным членом местного отделения «Союза русского народа». Однако никогда никакого участия в работе Союза он не принимал. Что касается приветствия председателя Виленского отделения СРН Кандауровой, в котором она говорит об особой роли архиепископа, которую он играл якобы в Союзе (это приветствие впоследствии всячески использовали враги патриарха), то эту тираду истерички следует отнести к обычным словословиям такого рода, в которых льстивые «восторги» смешиваются с женской экзальтацией.
