Типичным в этом плане было выступление папы в 1968 г. в столице Колумбии Боготе. Он ополчился в своей речи на дух «ненависти и насилия», усматривавшийся им в революционном лагере. Оказалось, что «евангельская бедность» — не беда, а, наоборот, «блаженство», которое даровано людям богом. «То, — сообщал первосвященник беднякам, — что вы живете в условиях нужды, поможет вам легче достигнуть царствия небесного, то есть высших и вечных благ, если вы эти условия будете сносить с терпением и верой во Христа». Правда, без особой логической последовательности папа тут же заявлял, что церковь старается «всеми средствами обеспечить вам (беднякам. — И. К.) более легкий и обильный хлеб», — такое заявление делало непонятным, зачем нужно лишать людей блаженства евангельской бедности? Но во всяком случае этому более обильному хлебу надо предпочитать, по его мнению, «хлеб духовный», то есть «религию, веру, божественное милосердие». Отсюда следует прямой политический призыв «не доверять ни насилию, на революции», ибо «и насилие, и революция противоречат христианскому духу и могут задержать, а не ускорить социальный прогресс» 15. Нельзя не вспомнить здесь о том, что к террористическим режимам Чили и Сальвадора Ватикан не обращается с призывами воздерживаться от насилия…
После тридцатитрехдневного понтификата Иоанна Павла I, скончавшегося при несколько темных обстоятельствах, новый папа Иоанн Павел II повел политическую линию еще более консервативную, чем та, которую вел Павел VI.
Современный глава Ватикана развернул весьма активную деятельность во всех возможных направлениях и особенно в политической области. Правда, когда ему нужно сдерживать политическую активность либеральных кругов духовенства, он напоминает им: «Вы не общественные деятели, не политические лидеры и чиновники светской власти. Я повторяю вам: не питайте иллюзии, что, стараясь решить мирские проблемы, вы служите Евангелию» 16. К себе он, однако, никак не относит эту установку отрешенности от мирской суеты. По любому минимально удобному случаю папа Иоанн Павел II вмешивается во взаимоотношения государств, в перипетии классовой и партийной борьбы чуть ли не всех стран и континентов. Он позволяет себе иногда жесты довольно «революционные», вроде приветственной телеграммы Фиделю Кастро с самолета, пролетающего над Кубой. Но общее направление, обнаруживающееся в политических выступлениях Иоанна Павла II, должно характеризоваться как откровенно консервативное.
Папа оказывает систематическое давление на католические церкви латиноамериканских стран, что надо признать особо существенным, имея в виду то обстоятельство, что на территории этих стран проживает около 40 % всех католиков земли. Характер этого давления обозначается довольно ясно. Показательны в этой связи многочисленные публичные выступления папы во время его путешествия в Мексику в январе 1979 г. — прямой целью поездки было участие в конференции латиноамериканских епископов в г. Пуэбло. На собрании мексиканских священников папа давал им такие наставления: «Поддерживайте бедняков, но не уступайте социально-политическому радикализму, который со временем оказывается несостоятельным…» 17 На самой же конференции в Пуэбло он сделал основной мишенью своих нападок работу предыдущей конференции латиноамериканских епископов, проходившей в 1968 г. в Медельине (Колумбия) и провозгласившей программу так называемой теологии освобождения.
Глава церкви решительно отверг получившую хождение трактовку личности Христа как революционера и предлагавшееся «новое прочтение» Библии в либерально-революционном духе. Он признал, что в мире существуют социальная несправедливость и политический гнет, что с этим злом надо бороться, но в качестве основного средства борьбы рекомендовал самосовершенствование христианина и особенно укрепление в вере.
В 1984 г. «теология освобождения» подверглась официальному осуждению в опубликованном специальном документе, подписанном руководителем ватиканской конгрегации вероучения кардиналом Ратцингером. Главный идеолог этой мятежной теологической школы Леонардо Бофф был вызван в Рим для внушения, но беседа, длившаяся несколько часов, не привела к какому-либо позитивному результату. Представитель латиноамериканских «мятежников» остался при своем мнении относительно того, что церковь должна занять революционную политическую позицию, а официальный представитель этой церкви подтвердил незыблемость ее реакционной политики.
Показательна такая особенность позиции папы в вопросе о политической деятельности католической церкви. Для тех стран — это относится прежде всего к Латинской Америке, — где значительная часть духовенства занимает относительно прогрессивные позиции, он проповедует воздержание от участия в политике, оперируя аргументами о чисто духовной сущности церкви, которая-де не от мира сего, и т. д. В других случаях папа поощряет и всячески стимулирует политическую активность католических церковников.
Активно вмешивается папа Иоанн Павел II в дела Польской Народной Республики, постоянно инструктируя католическое духовенство этой страны относительно методов поддержания деятельности диссидентских руководителей «Солидарности» и воздействия на правительство в целях ослабления его сопротивления давлению международного империализма. В каждом своем публичном выступлении, будь то очередная проповедь в храме св. Петра, рождественское или пасхальное послание, папа не упускает возможности враждебно отозваться о режимах, которые он именует тоталитарными, причем нередко упрекает их не в чем ином, как в «нетерпимости». Казалось бы, уж во всяком случае не церкви учить кого бы то ни было терпимости к чужим убеждениям и взглядам, ибо более страшной нетерпимости, чем обнаруживала она в периоды ее господства, в истории человечества не бывало. Но очень уж нужно в наше время католической, как и всякой иной, церкви предавать забвению свое собственное прошлое!
Не оставил папа Иоанн Павел II без внимания и доктринальную разработку вопроса об отношении Ватикана к основной социальной контраверзе современности — капитализм или социализм. В 1981 г. к девяностолетней годовщине «Rerum novarum» он опубликовал пространную энциклику «Laborem ехегcens» («Усердным трудом»), увенчавшую для современного этапа длинный ряд высказываний католической церкви по этому вопросу18.
Больше всего места в энциклике занимают славословия в честь труда. Немало и банальностей насчет того, что труд-де есть основа человеческой жизни и социального прогресса, человек — субъект труда, техника облегчает труд, но может и обездушивать его и т. д. То же — насчет величия труда, его благости и т. п. И, оказывается, своим трудом человек участвует в труде божием, вместе с богом он творит мир.
Проблематика, связанная с трудом, привлекает внимание автора энциклики не сама по себе, а как поле, на котором можно дать бой по вопросу о том, как церковь относится к стоящей перед человечеством дилемме: капитализм или социализм.
Некуда деться от неприятного факта: не очень хорош капитализм. Есть и «массы безработных, и неполная занятость, огромное множество голодающих» и т. д. В общем «есть нечто неладящееся, и касается это как раз самых критических и наиболее важных моментов с социальной точки зрения». Наличие «суровых» сторон капитализма энциклика признает, беря, кстати сказать, этот эпитет в кавычки. И тут же ставит вопрос: как с ними быть, как сделать общество не «суровым»? Ответ следует недвусмысленный: любым способом, только не «уничтожением частной собственности на средства производства». Папа идет на всякие уступки духу времени, он признает право профсоюзов на существование, право на забастовку, права женщин, инвалидов, но все это рассматривается как законное и угодное богу лишь в пределах капитализма.
Этот строй, признает энциклика, надо критиковать, но преимущественно за прошлое, когда господствовавшая «социально-политическая либеральная (?) система в силу своих экономических принципов укрепляла и поощряла лишь инициативу капиталистов и не заботилась в достаточной мере о правах трудящихся, утверждая, что труд человека есть только средство производства, тогда как капитал — основание, фактор и цель производства». С того времени капитализм, оказывается, усовершенствовался, произошли «глубокие перемены. Были изобретены многочисленные новые системы. Развиты новые формы неокапитализма и коллективизма. Нередко трудящиеся могут эффективно участвовать в управлении производством на предприятиях и в контроле над ним. Посредством соответствующих ассоциаций они оказывают влияние на условия труда, заработную плату, а также общественное законодательство». Все в общем идет хорошо, но… тут следуют туманные намеки на то, что благодетельному процессу совершенствования капитализма противопоставляются попытки построения новой социальной системы, не одобряемые церковью по той причине, что они «не отменяют вопиющей несправедливости и порождают новые ее формы». В этом плане осуждаются «экономизм» (исторический материализм), марксизм в целом и все, что так или иначе не соответствует социальной и всякой иной доктрине католической церкви.
