всегда уменьшается, когда дедуцируемые из нее предсказания подтверждаются.
Гипотеза получает максимальное подтверждение тогда, когда подтверждается решающее для нее предсказание.
Нет ни одного произведения Конан Дойля, посвященного Шерлоку Холмсу, в котором детектив использовал бы технику исчисления вероятностей. Но это не означает, что Холмс вообще не применял закон индукции в качестве методологического принципа. В тот момент, когда у него рождалась основная версия, в истинности которой он уже не сомневался, он тем не менее всегда искал для нее решающее подтверждение, часто в форме проведения специального эксперимента. Проанализируем показательный отрывок из рассказа (Пестрая лента).
«Я (Уотсон. В. С.) вытащил револьвер и положил его на угол стола. Холмс принес с собой длинную, тонкую трость и поместил ее возле себя на кровать вместе с коробкой спичек и огарком свечи. Потом задул лампу, и мы остались в полной темноте…
Внезапно у вентилятора мелькнул свет и сразу же исчез, но тотчас мы почувствовали сильный запах горелого масла и накаленного металла. Кто-то в соседней комнате зажег потайной фонарь. Я услышал, как что-то двинулось, потом все смолкло, и только запах стал еще сильнее. С полчаса я сидел, напряженно вглядываясь в темноту. Внезапно послышался какой-то новый звук, нежный и тихий, словно вырывалась из котла тонкая струйка пара. И в то же мгновение Холмс вскочил с кровати, чиркнул спичкой и яростно хлестнул своей тростью по шнуру.
Вы видите ее, Уотсон? проревел он. Видите?
Но я ничего не видел. Пока Холмс чиркал спичкой, я слышал тихий отчетливый свист, но внезапный яркий свет так ослепил мои утомленные глаза, что я не мог ничего разглядеть и не понял, почему Холмс так яростно хлещет тростью. Однако я успел заметить выражение ужаса и отвращения на его мертвенно-бледном лице.
Холмс перестал хлестать и начал пристально разглядывать вентилятор, как вдруг тишину ночи прорезал такой ужасный крик, какого я не слышал никогда в жизни. Этот хриплый крик, в котором смешались страдание, страх и ярость, становился все громче и громче. Рассказывали потом, что не только в деревне, но даже в отдаленном домике священника крик этот разбудил всех спящих. Похолодевшие от ужаса, мы глядели друг на друга, пока последний вопль не замер в тишине.
Что это значит? спросил я, задыхаясь.
Это значит, что все кончено, ответил Холмс. И в сущности, это к лучшему. Возьмите револьвер, и пойдем в комнату доктора Ройлотта…
Я (Холмс разъясняет Уотсону ход своих заключений. В. С.) уже говорил вам, внимание мое сразу привлекли вентилятор и шнур от звонка, висящий над кроватью. Когда обнаружилось, что звонок фальшивый, а кровать прикреплена к полу, у меня зародилось подозрение, что шнур служит лишь мостом, соединяющим вентилятор с кроватью. Мне сразу же пришла мысль о змее, а зная, как доктор любит окружать себя всевозможными индийскими тварями, я понял, что, пожалуй, угадал. Только такому хитрому, жестокому злодею, прожившему много лет на Востоке, могло прийти в голову прибегнуть к яду, который нельзя обнаружить химическим путем. В пользу этого яда, с его точки зрения, говорило и то, что он действует мгновенно. Следователь должен был бы обладать поистине необыкновенно острым зрением, чтобы разглядеть два крошечных темных пятнышка, оставленных зубами змеи. Потом я вспомнил о свисте. Свистом доктор звал змею обратно, чтобы ее не увидели на рассвете рядом с мертвой. Вероятно, давая ей молоко, он приучил ее возвращаться к нему. Змею он пропускал через вентилятор в самый глухой час ночи и знал наверняка, что она поползет по шнуру и спустится на кровать. Рано или поздно девушка должна была стать жертвой ужасного замысла, змея ужалила бы ее, если не сейчас, то через неделю. Я пришел к этим выводам еще до того, как посетил комнату доктора Ройлотта. Когда же я исследовал сиденье его стула, я понял, что у доктора была привычка становиться на стул, чтобы достать до вентилятора. А когда я увидел несгораемый шкаф, блюдце с молоком и плеть, мои последние сомнения окончательно рассеялись. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер, был, очевидно, стуком дверцы несгораемого шкафа, куда доктор прятал змею. Вам известно, что я предпринял, убедившись в правильности своих выводов. Как только я услышал шипение змеи вы, конечно, тоже слыхали его, я немедленно зажег свет и начал стегать ее тростью.
Вы прогнали ее назад в вентилятор…
…и тем самым заставил напасть на хозяина. Удары моей трости разозлили ее, в ней проснулась змеиная злоба, и она напала на первого попавшегося ей человека. Таким образом, я косвенно виновен в смерти доктора Гримеби Ройлотта, но не могу сказать, чтобы эта вина тяжким бременем легла на мою совесть» (Пестрая лента).
В приведенном отрывке ключевой фразой служит утверждение Холмса «Я пришел к этим выводам еще до того, как посетил комнату доктора Ройлотта». Это означает, что он уже знал, кто убийца. Собранных и систематизированных фактов для подобного заключения было достаточно. Но Холмсу требовалось окончательное подтверждение своей версии необходимо было поймать преступника с поличным. С этой целью он вместе с Уотсоном остался на ночь в комнате мисс Стоунер, убийство которой запланировал ее отчим, доктор Ройлотт. Так получилось, что убийца сестры мисс Стоунер на самом себе продемонстрировал исполнение своего хитроумного замысла, что не только полностью и окончательно подтвердило версию Холмса, но и наказало преступника.
2.4. «Наука дедукции»: абдукция, дедукция и индукция как функции единого научного вывода
Только в абстрактном анализе абдукция, дедукция и индукция нового знания допускают раздельное рассмотрение и применение. На самом деле они связаны друг с другом общим циклом изобретения, развития и проверки нового знания, который в науке получил особое название научного вывода (НВ). Во второй половине ХХ столетия распространение получило важное обобщение НВ байесовская модель научного познания, которая позволяет испытывать как одну, так и бесконечное множество гипотез, вычислять как вероятности причина на основании их следствий, так и совершать обратную операцию вычислять вероятности следствий на основании их причин 7.
НВ часто называют методом (изобретения, развития и испытания) гипотез. Он возник Античности, получил развитие в эпоху Возрождения, но его интенсивное изучение началось во второй половине XIX столетия, именно в то время, когда жил и творил Конан Дойль. Отметим, что в
