оказываются разделенными, но представляют собой одну и ту же сущность, так же как время и пространство оказываются объединенными, превосходя становление, в вечном возвращении и во всегда совершенной спирали. Из этого писательница делает вывод, что «в саудаде все, что на первый взгляд является отрицательным, представляет, в конце концов, позитивную силу, ибо, как в ней, страдание от отсутствия – это сила совершенствования, стремящаяся объединить разнородность в идентичности, и также совершенство рождается из несовершенства, вечность – из становления, союз – из раскола, небесное существование – из земного, абсолютная идентичность – из абсолютного различия» [100].
Будучи порождением «падения или разделения», стремящимся достигнуть искупления или союза, возвращения в Рай, реинтеграции или восстановления первозданного и потерянного единства, саудаде для нас, людей, является гарантией и доказательством единства и возможности уничтожения времени, делая его обратимым. Если, согласно видению этого вопроса Далилой Перейра да Кошта, с одной стороны, саудаде умирает только вместе со смертью, когда, полностью реализовавшись, уничтожается другим, ибо оно есть чувство конечного существа, которое через это чувство стремится к соединению с Существом и может достичь этого, а Существо, дополнив его, может дать ему настоящую полноту, то саудаде поднимает душу к небу и дает ей видение бессмертия воплощенного существа, духа, вошедшего в тело, которое, взяв от жизни все преходящее и страдающее, получает возможность победить «закон смерти», саудаде освобождает человека при помощи любви и созерцания и выводит его из времени в вечность. Фактически, как порождение любви, как то, в чем жизнь проявляется и получает любовь, когда все делается в нем и им, саудаде, – одновременно с победой над смертью проявляет свою ангельскую природу как снисхождение или вмешательство божественного начала в человеческое, бытия и познания неба на земле, вечной жизни, побеждающей смерть в ее телесных формах.
Следует заметить, что в умозрительном видении писательницы из Порту саудаде не представляет собой исключительно человеческое измерение и смысл, ибо эсхатологические сила и цель, содержащиеся в нем, указывают так же, как у Бруну, Пашкуайша или Алвару Рибейру, на искупление всей природы посредством деятельности человека и его жертвенного дара божественному началу. Вот почему в саудаде и через саудаде удаляются и возвращаются к природе, преображенной в сверхприроду, пройдя через природу или творение, соединяя одно с другим. Именно в природе, частью которой оно является, как нечто сотворенное, полное саудаде существо живет и познает, проникая вместе с ней в несотворенное и необусловленное, из которого она возникает, получая таким образом доступ к собственному бессмертию, видя и все проживая в вечности. На этом видении или измерении саудаде Далила Перейра да Кошта основывает три узловых аспекта своего саудосистского мышления: это отношение саудаде ко времени, понятие реминисценции и высшая совместимость или гармония между язычеством и христианством [101].
Что касается первого из них, вдохновенная и мистическая мыслительница считает, что время теряет форму линейной последовательности, принимая циркулярную форму, что позволяет ему быть обратимым, ибо в нем прошлое станет будущим, а будущее – прошлым, как возвращение к первозданному единству, которое было утрачено из-за падения или раскола. Саудаде, таким образом, предстает как главная победа, которой человек может достигнуть над временем, считающимся злом, становлением и силой (разрушительной для настоящей земли). Саудаде действует так, что уничтожает или превосходит время, объединяя в посредническом синтезе свои пределы прошлого и будущего и создавая или устанавливая вечное настоящее как неподвижный центр, не знающий противоречий. Превращая время в вечность, уничтожая его и придавая ему его истинную и первозданную природу, саудаде становится райским, заставляющим исчезнуть условия времени и пространства, добавляя все время потерянное пространство, далекое по протяженности пространство, к пространству нашего мира, которое таким образом идентифицируется с саудаде, делая так, что на землю спускается вечное настоящее земного рая.
Таким образом, согласно мышлению Далилы Перейра да Кошта, вечность есть время в своей непорочной реальности, хранимое на божественном лоне как Все и Ничего, так же как и время – это порочная вечность, перенесшая Падение. Как посредник, которым оно в основном является, саудаде – это сила возвращения в Рай, это реинтеграционное, освободительное, спасительное и возносящее движение, противоположное Падению, которое вновь ведет человека и природу как сотворенные существа, существующие в единстве времени и пространства, к их природе или первоначальному состоянию, тому основному единству, которое Падение разбило или раскололо [102].
Именно в этот эпизод размышлений просвещенной писательницы из Порту, при явном платоническом или неоплатоническом вдохновении, вписывается ее видение саудаде как воспоминания или памяти о первозданных месте и времени, которые открывают перед человеком доступ к существу и познанию, уже бывшими у него в Адамов или райский век и представляющими собой силу, побеждающую эфемерное и дальнее, объединяющую время и вечность, мир естественный и мир сверхъестественный [103].
Удаляясь, таким образом, от тех позиций, которые, что касается отношений между саудаде и реминисценцией, в наши дни защищали Жуакин де Карвалью [104] и Антониу Диаш де Магальяйнш [105], Далила Перейра да Кошта возвращается к неоплатонической традиции саудаде, свойственной Камоэнсу и Дону Франсишку Мануэлу де Мелу, которую она в одном из своих блестящих и проникновенных очерков так хорошо истолковала [106].
Воспринимая саудаде как силу, чье действие делает обратимым время, а с ним и собственно историю, автор Корабля и Грааля считает, что у саудаде также есть власть интеграции язычества и христианства.
Фактически, согласно мышлению писательницы, в саудаде человек одновременно объединяет языческое и христианское начала в их самой конкретной и неуменьшаемой сущности, ибо последовательные реинкарнации, составляющие его уникальную жизнь на земле, являются формой жертвоприношения, определенного богами или Богом, чтобы через него исполнилось необходимое искупление или возрождение человека и природы, чтобы одиночество, которое Падение наложило как наказание на все сотворенное, было искуплено и все бы вернулось к своему первозданному райскому состоянию объединяющего участия.
Согласно мышлению Далилы Перейра да Кошта, при интеграции язычества и христианства, равно как при сопряжении божественного и демонического как форм вечной взаимодополняемости священного, саудаде открывает свою гетеродоксию и возможность интегрировать и понять все благодаря способности бесконечного приятия, являющейся его радикальной спасительной сущностью [107].
Пиняранда Гомеш
Проблематика саудаде
