в философии сознания - эпистемической асимметрии (Jackson 1982): Если Мэри, которая является одним из последних потомков платоновских пленников в пещере, наконец покидает свою ахроматическую тюрьму и впервые видит голубое небо и красное яблоко на дереве, она представляет физический факт, уже известный ей ранее. Но теперь, впервые, этот факт интегрирован в объектный компонент ее ПМИР, впервые она представляет этот аспект реальности в прозрачном ПМИР. Она генерирует новую эпистемическую возможность, получая новый способ знания. Новый способ представления - это знание в рамках ПМИР. Тот же самый физический факт - что нейронный коррелят для определенных сознательных цветовых переживаний в настоящее время активен - теперь впервые представлен ей как нечто, на что она направлена, в рамках ПМИР. Более того, он представлен прозрачно: У Мэри нет некогнитивного интроспективного3 доступа к тому дополнительному факту, что все, что происходит в данный момент, когда она видит голубое небо или красное яблоко, - это репрезентативный процесс. Даже после того, как Мэри покидает свою тюрьму, она все еще остается нейрофеноменологической пещерной женщиной. Она лишь очень дальняя родственница платоновских узников.
Рациональная теория сознания будет иметь две основные объяснительные цели. Во-первых, как можно онтологически редуцировать полномасштабный, перспективный феноменальный опыт? Если существуют принципиальные препятствия, как эти препятствия можно описать настолько точно, чтобы эти описания сами по себе представляли собой рост знания? Во-вторых, как мы можем в то же время дать правдоподобный отчет о том, что он эпистемически нередуцируем (см. Walde 2002)? Концепция PMIR, представленная в разделе 6.5, теперь позволяет нам дать четкий и ясный ответ на второй вопрос. Феноменальное содержание эпистемически нередуцируемо, поскольку в стандартных ситуациях оно интегрировано в глобальную модель реальности, структурированную PMIR. Тот особый и до сих пор несколько загадочный факт, что феноменальный характер сознательных состояний, по-видимому, представляет собой нередуцируемую форму содержания от первого лица, может быть сведен к тому, что этот характер обычно представлен в рамках ПМИР. И этот способ получения знания о собственном ментальном состоянии, конечно, несводим, скажем, к любой научной процедуре, дающей знание о его нейрофункциональном корреляте. Это другой способ получения знаний - тот, который существовал задолго до появления философии и науки. Напротив, возможно, именно существование стабильного ПМИР сделало возможной когнитивную субъективность (см. выше) и теоретическую интерсубъективность.
Вот и все, что касается первой группы вопросов. Теперь мы сталкиваемся с рядом более общих вопросов, касающихся онтологических, логических или семантических и эпистемологических проблем. Они не являются предметом данного исследования, но, тем не менее, имеют большое значение.
Является ли понятие "субъект" логически примитивным? Должно ли его существование предполагаться априори? С онтологической точки зрения: Принадлежит ли то, что мы обозначаем словом "субъект", к основным составляющим реальности или это теоретическая сущность, которая в принципе может быть устранена в ходе научного прогресса?
Сначала ограничимся двумя понятиями, релевантными для нашего контекста: понятием "субъект опыта" и понятием "феноменальный субъект". Субъект опыта - это любая система, которая имеет феноменальные состояния, удовлетворяющие ограничению 6. Как только система обладает не только минимальным и дифференцированным сознанием (см. раздел 3.2.11), но и структурирует свое глобальное феноменальное состояние с помощью единого, когерентного и темпорально стабильного PMIR (см. раздел 6.5), она становится субъектом опыта. Субъекты опыта - это системы, представляющие реальность в прозрачном PMIR. Поэтому нет никаких оснований prima facie полагать, что они образуют категорию несводимых и онтологически отличных сущностей. Ни на одном уровне описания нет внутреннего гомункулуса: принадлежность к субъекту опыта никогда не является свойством самомодели, но всегда свойством системы в целом. Класс субъектов опыта образуют все системы, удовлетворяющие ограничениям 2, 3, 6 и 7. Это класс функциональных или репрезентативных архитектур. Однако по-настоящему интересный или целевой класс систем, в контексте текущей теории, образуется только максимальной степенью удовлетворения ограничений, как объясняется в разделах 3.2 и 6.2. Для того чтобы иметь ПМИР, необходимо иметь прозрачную самомодель, образующую его предметную составляющую. Поэтому любая система, квалифицируемая как субъект опыта, будет иметь и сознательно переживаемое "я". Но в чем разница между субъектом и самостью? Этот вопрос подводит нас ко второму актуальному понятию.
Феноменальный субъект - это особый вид феноменального "я": репрезентация системы в целом как текущего субъекта опыта, как текущего агента, телесного, аттенционального или когнитивного (см. разделы 6.4.3, 6.4.4 и 6.4.5). Если мы хотим серьезно относиться к феноменологии, нам придется концептуально интегрировать два дополнительных, но важных ограничения: вы можете иметь феноменальную самость, не будучи субъектом опыта, и вы можете быть субъектом опыта, не осознавая этого факта когнитивно. Как объяснялось выше, существует множество ситуаций, в которых прозрачная Я-модель активна, но в данный момент не интегрирована ни с одним объектным компонентом. Это может происходить не только при патологических конфигурациях, таких как акинетический мутизм, но и в некоторых повседневных ситуациях (например, представьте себе состояния полного истощения или прострации, когда вы просто пусто уставились на мир, ничего не видя, не обращая внимания, не думая и не действуя вообще; или короткие транзиторные фазы пробуждения от глубокого сна). Во-вторых, работа в условиях чисто аттенциональной ПМИР - как это, вероятно, делают многие животные - не включает в себя когнитивную доступность этого факта или сильные феномены первого лица в понимании Линн Бейкер (см. раздел 6.4.4). Вы можете быть субъектом опыта всю свою жизнь и не знать об этом факте. Например, это будет справедливо для всех систем, удовлетворяющих ограничению 6, но не ограничению 8.
Отсюда следует, что понятие "субъект опыта" не является логически примитивным. Во-первых, не существует одного простого набора синтаксических или семантических правил, регулирующих использование этого выражения, но в соответствии с различными степенями удовлетворения ограничений существует множество различных способов использования выражения "субъект опыта". Существуют даже пограничные случаи (вспомним введенное выше понятие "системного сознания"), в которых мы можем представить себе бескорыстных субъектов опыта, а именно все системы, обладающие полностью непрозрачным субъектным компонентом в их PMIR. В частности, когда речь идет о сознании и феноменальной самости, не существует априорных импликаций эмпирической субъективности. Как показывают общие феноменологические наблюдения и примеры из главы 7, сознательные системы, не обладающие интегрированной феноменальной самостью, не только логически возможны, но и существуют в реальном мире. Не каждая сознательная система обладает феноменальной самостью. И системы, обладающие феноменальным "я", не обязательно должны быть субъектами опыта или переживать себя как таковые. Не всякая феноменальная самость является феноменальным субъектом.
Переходя от логических к метафизическим рассуждениям, конечно же, нет необходимости предполагать простую, базовую составляющую реальности, соответствующую любому из наших народно-психологических или народно-философских представлений о феноменальном "я" или субъекте опыта. В мире не существует таких вещей,
