Суть вопроса в том, что само закрепление общественных отношений является средством, обеспечивающим их дальнейшее развитие, так как оно сопряжено с фиксированием тех или иных субъективных прав за субъектами общественных отношений и, следовательно, с предоставлением им возможностей для самостоятельного, инициативного действования. Различие между статической и динамической функциями, имеющее весьма значительные основания (об этом — дальше), ближайшим образом связано с состоянием (статическим или динамическим) регулируемых отношений, что довольно существенно отражается на технико-юридическом содержании права — юридических механизмов, функционирующих в том и другом случае.
Таким образом, в более конкретизированном виде функции права, рассматриваемые под углом зрения назначения права для регулируемых отношений, выглядят так:
а) регулятивная статическая;
б) регулятивная динамическая;
в) охранительная.
Различие между этими тремя функциями настолько существенно, что оно непосредственно влияет на технико-юридическое содержание права, его внутреннее строение, определяет важные моменты его структуры. Регулятивные (статическая и динамическая) и охранительная функции осуществляются при помощи своих юридических механизмов, своего юридического инструментария — различных по своим свойствам норм, типов правоотношений. Им соответствуют качественно разнородные пласты правовой материи, охватывающие все отрасли права.
Схема 6. Специально-юридические функции права и соответствующие им группы юридического инструментария
Здесь, следовательно, в самой зависимости видов норм и типов правоотношений от соответствующих специально-юридических функций обнаруживается важная специфическая закономерность права и, более того, сама их характеристика становится основательней, приобретает новые черты. Таким образом, некоторые подразделения юридических норм (деление норм на регулятивные и охранительные, регулятивных — на обязывающие, управомочивающие и запрещающие) и совпадающие подразделения правоотношений — это не одна из возможных классификаций, а группировки норм и правоотношений, непосредственно отражающие функции права (см. схему 6). Если же учесть, что специально-юридические функции права находятся во внутренней закономерной связи со способами правового регулирования, с весьма важными особенностями форм реализации, да и с пониманием реализации права как таковой (I.17.7.), а отсюда и с важнейшими сущностными чертами права, его ценности, то окажется, что положения о специально-юридических функциях имеют в общей теории права основополагающий, методологический характер.
Более того, будучи связаны с положениями о способах правового регулирования (дозволениями, запретами, позитивными связываниями), указанные положения приобретают основополагающее значение для понимания глубинных пластов правовой материи, в том числе того глубинного, что относится к структуре права, — механизму правового регулирования (II.21.3.).
5. Эффективность права.
Сама постановка вопроса об эффективности права как научной общетеоретической проблемы стала возможной в отношении правовых систем, сформировавшихся и развивающихся на подлинно научной основе, — правовых систем социалистических стран.
Разработка этой проблемы, использование ее данных в практической деятельности связаны с развитием социологии, с творческим применением социологических методов, в социалистическом правоведении.
Эффективность права охватывает ряд моментов, в том числе:
— фактическую эффективность (соотношение между фактически достигнутым, действительным результатом и той непосредственной, ближайшей целью, для достижения которой были приняты соответствующие юридические нормы);
— обоснованность и целесообразность (условия и требования, касающиеся в основном правотворчества, правовой культуры, состояния законности и обеспечивающие такое содержание правовых установлений и порядка их претворения в жизнь, которые позволяют ему выступать в качестве действенного, высокорезультативного регулятора общественных отношений);
— полезность (фактическую эффективность, взятую под углом зрения обоснованности и целесообразности правового регулирования, его реального положительного эффекта);
— экономичность (полезность юридического регулирования, скорректированную с учетом количества затраченных материальных средств, человеческой энергии, времени).
Все эти показатели призваны выразить эффективность (оптимальность) права в целом, точнее, данной правовой системы, достижения того социального эффекта, на который рассчитывал законодатель[205].
С общетеоретической стороны здесь важно отметить следующее. Вопрос об эффективности права, достигает ли оно того эффекта, который запрограммирован в правовых установлениях или нет, — это вопрос о социальной эффективности, т. е. о качестве социальной жизни. Ряд важных показателей эффективности права (фактическая эффективность, полезность, экономичность и др.) может получить при надлежащей отработанности измерительного аппарата количественное, точно математическое выражение. Но в целом оценка социальной эффективности права должна исходить из характеристики права с «качественной» стороны. И с этой точки зрения эффективность права выражается в том, в какой мере достигается стратегическая цель права как регулятора — обеспечиваются организованность и порядок в общественной жизни, точное и строгое исполнение юридических обязанностей всеми субъектами, возможности полного осуществления субъективных прав, выраженных в них социальной свободы, активности, исключаются из жизни общества произвол, своеволие, бесконтрольность. Иными словами, общим показателем эффективности права является его, так сказать, «реализованная ценность»[206] и под этим углом зрения состояние законности, уровень правопорядка как в целом, так и во всех его звеньях.
Причем есть особенности в общих показателях эффективности права и в данных, позволяющих проводить их количественное измерение, в зависимости от того, идет ли речь о его регулятивных функциях или же об охранительной функции.
Эффективность права в области осуществляемых им регулятивных функций нераздельно связана с результативностью социально-экономических и социально-культурных мероприятий, облекаемых в правовую форму. Здесь количественное измерение эффективности нередко может получить выражение в точных экономических и иных социальных показателях (с последующим вычленением того эффекта, который достигнут при помощи юридических средств регулирования).
Эффективность же права в области осуществляемой им охранительной функции выражается главным образом в показателях, характеризующих состояние правопорядка (динамика правонарушений, действенность предупредительных охранительных мер, результативность средств государственно-принудительного воздействия и др.).
Одним из важных общих показателей социальной эффективности правовой системы являются результативность работы юридических органов, состояние юридической практики, выявленные в ней «слабости» и трудности в решении юридических вопросов, фактические возможности юридических органов в их преодолении.
Изучение эффективности права приобрело в настоящее время значение одного из основных направлений в развитии социалистического правоведения. Весьма существенно, что вопросы эффективности права ныне не только рассматриваются в качестве важнейшей научной проблемы, выполняющей к тому же прикладную функцию по обеспечению дальнейшего совершенствования законодательства, но и характеризуют известный поворот в профиле научных исследований, в их содержании и направленности, в вопросах методологического порядка. Вполне очевидно, что этот поворот приближает юридические исследования к передовому уровню высокозначимых социологических разработок и, следовательно, обеспечивает подъем престижа юридической науки, ее авторитета, признание той действенной роли в социальной жизни, которую она по своей природе заслуживает.
В советской юридической науке за последние годы сделано немало в разработке вопросов эффективности права, его отраслей (трудового права, уголовного права, семейного права и др.).[207]
Вместе с тем и в этой области правоведения есть еще нерешенные вопросы, нуждающиеся в дальнейшем обсуждении.
Все еще остается дискуссионным вопрос об общем понятии эффективности права. Некоторые авторы обосновывают такое понятие эффективности, которое ориентировано только на один из ее моментов (например, целесообразность, полезность, экономичность). Большим достижением советской науки является освещение эффективности как соотношения между действительным результатом и непосредственной целью правовых предписаний (И.С. Самощенко, В.И. Никитинский). Однако такая трактовка эффективности — фактической эффективности, — весьма важная для проведения социологических исследований, все же оказывается неполной, односторонней, не позволяющей выявить все параметры социальной эффективности права как социально-политического регулятора, существенной социальной ценности.
