писатель.
И следующая важнейшая веха в его биографии – 1929 год. Если вы посмотрите на даты жизни Марселя, вы увидите, что ему уже сорок лет. В 1929 году, в более чем почтенном возрасте, зрелом, он принимает христианство. Это был очень сознательный выбор. Причем католическую версию, что странно. Почему это странно? Потому что отец его был неверующий скептик, мать – протестантка, а его любимая жена тоже протестантка. Мать, жена – протестантки, отец – скептик, почти атеист. А Марсель неожиданно для всех выбирает и принимает католицизм. Очень осознанный экзистенциальный выбор. Его философия во многом внеконфессиональна, тяготеет к каким-то протестантским нотам, но все-таки он принял католицизм. За его вселенскость, за его универсальность, терпимость.
Тут я должен сделать маленькую ремарку. ХХ век во Франции, как вы, конечно, знаете, как люди культурные и образованные, это бум католической мысли, ее невероятный подъем и замечательный расцвет. Можно вспомнить ряд великих философов и писателей, которые обращаются к католицизму, которые составили славу французской и мировой культуры в ХХ веке. (Многие имена я уже не раз называл в этом курсе.) Достаточно вспомнить: неотомизм – Этьен Жильсон, Жан Маритен, два выдающихся философа неотомиста, Эммануэль Мунье – католический персонализм, знаменитый Пьер Тейяр де Шарден, создатель учения о ноосфере, иезуит, крупнейший мыслитель, великий ученый, католик… Если вспоминать великих французских писателей ХХ века, то это два выдающихся писателя, которых вы, наверное, читали, – Франсуа Мориак и Жорж Бернанос. Два выдающихся писателя-католика. Марсель попал в этот же великий и мощный поток, благотворно и живительно повлиявший на всю человеческую культуру нашего столетия.
Пришло время сказать по поводу влияний и пересечений. На Габриэля Марселя огромное влияние оказали Бергсон, конечно, Кьеркегор, Паскаль. Видно, что многие мысли Марселя напоминают нам о Паскале. И, прежде всего, самое главное, напомню, Паскаль писал: «Мой Бог – это Бог Авраама, Исаака, Иакова, а не Бог философов и ученых, творец геометрических истин». Противопоставление живого Бога, Бога как присутствия, как вспышки света, и Бога как Бога философов и ученых, о котором скучно теоретизируют, доказывают, рассуждают, оно будет очень фундаментально для Марселя. Это переживание станет главным в его философии.
Итак, кто наиболее важен для мысли Марселя? Конечно, я уже говорил, Паскаль и Кьеркегор, я уже упоминал Рильке, Пруста, Бетховена. Он развивается параллельно с Камю и Сартром; но он в оппозиции к ним, как философ не левый, а скорее либерал, но не участвующий в политической борьбе, как прежде всего религиозный философ. Большое влияние на него оказали Ясперс сначала и Хайдеггер потом. Если вы откроете книжку «Опыт конкретной философии», то увидите отличную статью Марселя о пограничных ситуациях у Ясперса. Учение о пограничных ситуациях, об экзистенциальной коммуникации и многие другие идеи Ясперса очень близки Марселю. И поздний Хайдеггер с его мыслями о Бытии. С Бердяевым Марсель сначала дружил, а потом их пути разошлись. Еще важен наш сегодняшний второй герой – Мартин Бубер. Они с Марселем развиваются параллельно и довольно долго не знают друг о друге, но оказываются близки и созвучны друг другу. Вот круг идейных влияний, которые испытал Марсель.
Что еще сказать о его долгой жизни? Она небогата внешними событиями, но, как и подобает философу, наполнена внутренними событиями, мыслями, переживаниями. Ее этапы: книги, пьесы, статьи, сборники, лекции… Он очень плодовитый автор, написавший десятки томов.
После Второй мировой войны он становится всемирно известен, его приглашают с лекциями выступать в Америку, в разные другие страны, присваивают почетные премии.
Уделю минуту и зачитаю названия его книг, чтобы вы представили круг его тем: «Экзистенция и объективность», «Метафизический дневник», «Быть и иметь», «Таинство бытия», «Очерк конкретной философии», «К трагической мудрости и за ее пределы», «От отказа к призыву», «Упадок мудрости», «Homo Viator (человек-странник, человек-пилигрим на латыни)», «Люди против человеческого», «Пролегомены к метафизике надежды», «Человек проблематический», «Современность и бессмертие».
Я должен остановиться на том, как Габриэль Оноре Марсель философствует. Это очень важно. Я уже сказал, кто и что на него повлияло.
Прежде всего, надо сказать два слова о театре. Сам Марсель, как ни странно, считал, что свои философские идеи он выражает прежде всего в своем театре. Театр для него – это возможность преодолеть анонимность, объективность, обобщенность, абстрактность. В театре все от первого лица. Театр не завершен, драматичен, дает прекрасную возможность разыгрывать драму идей через живых людей, проигрывать различные жизненные сценарии. Поэтому я отсылаю вас к сборнику пьес Марселя и к неплохой статье Гаянэ Тавризян об этом.
Другие формы писания Марселя нас не удивят после всего, что мы с вами уже знаем об экзистенциализме. Философ часто принципиально отказывается от трактатов, очень любит эссе, любит афоризмы, дневниковый жанр. Посмотрите, например, «Метафизический дневник».
Почему философия Марселя называется конкретная философия или неосократизм? Потому что Марсель пытается преодолеть сциентистские формы философствования: безличные, обобщенные, анонимные. Он все время подчеркивает, что истина всегда личностна и конкретна, необобщаема и непередаваема. Подобно Сократу, цель французского экзистенциалиста – пробудить в человеке его личностное начало. Кто-то хорошо сказал, что «вся философия Марселя – это методология неверифицируемого». Не подлежащего объективации, незавершенного, не могущего быть доказанным – но лишь показанным. Человек всегда незавершен. Истина всегда личностна. Главный враг Марселя, как и того же Бердяева, объективация. Западня субъект-объектности. То, с чем экзистенциализм воюет. То, что можно изложить на языке науки, анонимном, всеобщем, с тем воюет Марсель. Поэтому конкретная философия, поэтому дневники, поэтому театр.
В этой связи надо сказать еще два слова о его религиозности. Я уже сказал, что сам Марсель говорил, что он философ вне конфессий. Он, конечно, христианин, но его христианство антидогматично. Вы уже поняли, что все религиозные экзистенциалисты были еретиками и не ортодоксами. Это Марсель доказывает, как и все остальные, как Кьеркегор, Унамуно, Бердяев, Ясперс или Шестов. Как вы, конечно, знаете, ортодоксальная философия католицизма – это томизм и неотомизм. Учение святого Фомы Аквинского, объявленное Ватиканом «вечной философией», ну и Жильсон, Маритен, которые замечательно все это развили, обновили и систематизировали в ХХ веке. Марсель – крайне, последовательный и убежденный враг неотомизма. Он католик, но выступает против католического мейнстрима. И в этом он уже на грани фола. Он едва удерживается, чтобы не впасть, по католическим меркам, в ересь. Понятно, почему он резкий враг неотомизма. Неотомизм, вслед за самим Фомой, пытается рационализировать веру, доказывать бытие Бога. А для Марселя все это чудовищно, и для него ориентиром является не святой Фома, а святой Августин. Августин для экзистенциализма крайне важная фигура. Как
