верность, акт нашей свободы. Она ничего не доказывает, только свидетельствует против отчаяния. Он отлично понимает, что в делах веры доказательства невозможны. Это одна из причин того, почему он такой непримиримый враг неотомизма (смешивающего свидетельства и доказательства, пытающегося подменить веру знанием). Надежда понимается им как то, что остается у человека в мире катастрофическом и в катастрофической ситуации, в той самой пограничной ситуации, столь любимой экзистенциалистами.
Но пора нам подводить итоги. Я попытался как-то обозначить некоторые самые важные темы мысли Марселя. Многие из них вам уже хорошо знакомы из предыдущих лекций нашего курса. Но все же мне кажется, он внес что-то очень важное и свое: и с «тайнами-проблемами», и с модусами «бытия и обладания», и тайной телесности, и с критикой сциентизма, и с размышлениями о надежде и верности. Марсель – предельно антисистемный философ, достойный ученик Сократа. И самое главное: он попытался преодолеть тотальное отчуждение во всех его ликах: сцеинтизации, технократизации, бюрократизации. Он говорит о мире, где человек не отделен от Бытия, а сопричастен Бытию; не далек от Бога, а может общаться с Богом; не противостоит другим, а сопричастен другим; где свобода – не стена, а связь с другими людьми; где тело – не что-то мне чуждое, манипулируемое, а то, через что я включен в мир, и так далее. Иначе говоря, это философ, преодолевающий субъект-объектность, философ в центре мучительных размышлений которого – тема диалога. (Как, и еще в большей степени, у нашего второго сегодняшнего героя – Мартина Бубера.)
Марсель, к сожалению, философ далеко не такой известный и читаемый у нас, в России, как Камю и Сартр. Может, потому, что он не писал таких замечательных романов и рассказов, а только пьесы, которые крайне редко ставят.
Чтобы оценить его место в философии ХХ века, назову только тех, на кого многие его идеи очень повлияли. Это, во-первых, Поль Рикер, крупнейший французский философ конца ХХ века, герменевтик, он был учеником Марселя. Это, во-вторых, Эрих Фромм с его темой «иметь или быть», он прямо начинает свою главную книгу с того, что опирается на Марселя в этой антитезе. И, как я вспоминал, в-третьих, среди его неожиданных продолжателей – Мишель Фуко с темой телесности и властных манипуляций над телом. Достаточно хотя бы этих имен (а можно назвать и многие другие), чтобы понять значение Габриэля Оноре Марселя и важность его мысли. В самом конце нашего курса он напомнил нам о тех, с кого мы начинали: о Блезе Паскале и о Сёрене Кьеркегоре. Философ – очень непростой, но значимый, глубокий и волнующий. О нем нужно было нам поговорить, хоть немного.
Последний наш герой, Мартин Бубер, еще один философ, в чем-то очень созвучный Марселю, которого я тоже чрезвычайно люблю и ценю, который также является религиозным экзистенциалистом, но уже не христианским или околохристианским, как все наши предыдущие герои, а крупнейшим еврейским философом XX века. Это совершенно грандиозная фигура – величайший мыслитель XX века, поэт, писатель, мистик, исследователь традиции хасидизма. Его часто называют продолжателем еврейских пророков.
Что касается книг, на русском языке его издали немного, но достаточно, чтобы получить о нем представление. В самой главной книге, вышедшей первый раз на русском в серии «Мыслители ХХ века» и позже переизданной в нескольких издательствах, собраны все его важные работы под общим названием «Два образа веры» (М., 1995). Шесть работ, и среди них прежде всего его шедевр и самая великая вещь – «Я и Ты», а также работы «Диалог», «Образы добра и зла», «Проблема человека», «Два образа веры» и «Затмение Бога». По этим названиям вы уже можете судить о его проблематике.
В другой фундаментальной книге, «Хасидские истории» (М., 2006; в переводе моего друга студенческих лет Михаила Львовича Хорькова) Бубер предстает совсем в другой ипостаси – как мистик и исследователь мистической традиции иудаизма – хасидизма. Это не философская книга, она имеет к философии несколько опосредованное отношение.
Наконец, еще одна ипостась Бубера – его единственный роман «Гог и Магог» (СПб., 2004), тоже очень мистический и философский. Гог и Магог, как известно, это библейские народы, связанные с Апокалипсисом.
Есть еще стихи, но мне не встречались их переводы на русский язык.
Как я уже сказал, эти книги выражают три ипостаси Бубера – философа, мистика и писателя. О нем самом, насколько мне известно, хороших книг на русском пока почти нет, есть несколько статей. Впрочем, есть небольшая книжечка Т. П. Лифинцевой: «Философия диалога Мартина Бубера». Она вполне «ликбезовская» и крайне обзорная. Самая фундаментальная статья о Бубере, которую мне приходилось читать – в книге «Философы XX века». В этой серии вышло уже три тома с добротными статьями о многих важнейших философах XX века, написанными крупнейшими специалистами. Статьи эти для энциклопедий достаточно большие, для монографий достаточно маленькие, по 20–30 страниц о каждом. В этих книгах десятки героев. В том числе почти все герои нашего курса, которые жили в XX веке. В другой такой книге есть статья и о Марселе, написанная Г. Тавризян. Рекомендую эти книги всем интересующимся философией, но не очень сведущим, так как они очень хороши в качестве популярного введения в разных философов. О Бубере у нас написано так мало, что приходится даже хорошим статьям радоваться. И вот, во вторую книгу включена статья о Бубере Т. П. Лифинцевой. Итак, «Философы ХХ века. Книга 2» (М., 2004), статья о Бубере.
Кратко об этой личности. Бубер прожил невероятно долгую жизнь, еще больше, чем даже Марсель: почти девяносто лет. Годы его жизни: 1878–1965.
Но прежде, чем я начну говорить о его личности и жизни, я хочу сделать маленькое отступление. Для меня всегда, как для историка, по крайней мере наполовину историка, наполовину философа, очень важна одна тема в истории философии, я и старался эту тему по мере возможности проводить и в этом курсе – философия как свидетельница. Философия не только как попытка говорить о вечном, но и, как говорил Гегель, душа культуры, как выражение чего-то важного и сущностного в нашей современности.
И вот тут я хочу позволить себе маленькое отступление. Я часто сравниваю современную философию с разбитым зеркалом. Культура распадается, и философия распадается на множество осколочков, кусочков, отражает разными гранями распад этой культуры. И одна из главных особенностей нашего времени – это чудовищная степень отчуждения, одиночества, разобщения, неспособности к диалогу. На всех уровнях, начиная от экзистенциального одиночества человека в большом городе,
