и к содержащимся в нем представлениям о качестве совсем иное. Общая теория изменения с ее принципом противоположностей и понятием о субстрате изменения хорошо согласуется с этим учением и, можно сказать, прямо его обосновывает. А так как представления о качествах в плане учения о качественном изменении входят в состав метафизико-эйдетического квалитативизма, то можно сделать вывод, что этот последний тесно связан с общей теорией изменения. Таким образом, отношение общего учения об изменении к разным типам квалитативизма различное.
Понятие противоположности выступает как основной фактор отбора того, чтó есть движение. Каждый вид движения имеет свою специфическую противоположность. Качественное изменение замкнуто в рамки противоположных качеств, количественное изменение ограничено противоположностями убыли и роста, а перемещение, т. е. изменение в отношении места, ограничено противоположностями естественных мест. Движение благодаря этому всегда качественно определено, так как всегда указано «откуда» движется то, что движется, и «куда» оно движется. Согласно Аристотелю, направленность движения – его необходимый признак. Об этом он также говорит и в «Физике» (V, 1). Но направленность есть качественная характеристика движения. Логика мышления Аристотеля не допускает ненаправленного движения, разные движения качественно различны уже в силу разнокачественности их направлений. Такая логика кажется Аристотелю универсальной и единственно возможной. Как мы теперь понимаем, это не так: возможен совсем другой подход, исключающий из теории движения момент качественной неравноценности направлений. В этом смысле можно говорить, что всей аристотелевской теории движения присущ определенный качественный характер.
Рассмотрим в связи с этим перемещение. Оно может пониматься более качественно или менее качественно. Определенная минимальная качественность фиксирована уже в самом факте, что это именно перемещение, а не какое-то иное движение. Однако в этих рамках возможны различные истолкования перемещения и они могут сильно отличаться по степени качественности. У Аристотеля в роли такого фактора, ответственного за качественный характер движения, выступает концепция противоположностей. Аристотель говорит, характеризуя перемещение, что «движение вверх противоположно движению вниз, ибо таковы противоположные места» (Физика, V, 6, 230b 11–12). Система противоположных (естественных) мест вносит качественное разнообразие в движение перемещения: это движение вверх и движение вниз, которые есть разные, а именно качественно разные движения. Для огня движение вверх является естественным, а движение вниз – насильственным. Такая качественная структура перемещения обусловлена, как мы видим, жесткой схемой противоположностей, накладываемой на движение. К схеме противоположных мест добавляется еще схема противоположных элементов. Вывод, который здесь напрашивается, такой: качественный характер физики, возникающий благодаря применению концепции противоположностей, характеризует всю теорию изменения Аристотеля, он проявляется при характеристике всех видов движения, а не только в случае учения о качественном изменении.
Резюмируя наше рассмотрение общей теории изменении, можно сделать вывод, что Аристотель при построении этой теории опирается, во-первых, на традиционное учение о противоположностях как началах возникновения, во-вторых, на анализ обыденного языка и его структур, и, наконец, в-третьих, на эмпирические свидетельства и наблюдения, которые он, в частности, наряду с другими моментами использует, например, при критике теорий своих предшественников.
Схема противоположностей, вносящая метафизические «качественные» рамки для движения вообще, вместе с триадической схемой «материя – форма – лишенность» интегрирует анализы, совершаемые на ее основе, в комплекс явлений, названных нами метафизико-эйдетическим квалитативизмом. Для него характерно «снятие» конкретно-физического – качественного и количественного – рассмотрения явления и сведение его к универсальным метафизическим схемам (потенция – акт, материя – форма). Наличие этих схем мы обнаруживаем и в той «формальной» теории элементов, развитой в GC, о которой уже говорилось. Качества здесь не выступают самостоятельно в виде своего рода сущностей («субстанций»), как в случае физико-динамического квалитативизма. Но их анализ и процедуры метафизического схематического препарирования конкретно-физических процессов позволяют говорить об этом направлении мышления Стагирита как об особом квалитативизме, имея в виду не в последнюю очередь вытеснение чисто физического и «количественного», например механо-структурного подхода, специфическим метафизико-логическим анализом. Основанием для единства разных проявлений этого метафизико-эйдетического квалитативизма служат прежде всего логико-грамматические расчленения языка, играющие роль первичных моделей для соответствующих оперативных схем (в том числе для схемы противоположностей). Эти расчленения выражаются прежде всего в субстрат-атрибутивной модели, служащей общей моделью для анализа процессов в плане этого типа квалитативизма.
Присутствие указанной модели характеризует и концепцию качественного изменения в «Физике», и теорию элементов в GC.
Проделанный нами анализ аристотелевской теории изменения и роли, которую в ней играет принцип противоположностей, является только необходимым, но недостаточным условием для рассмотрения учения о качественном изменении, стоящего в центре проблематики данной главы. Концепция качественного изменения Аристотеля, сложная, не простая для толкования, вызвала массу интерпретаций и критических оценок у его комментаторов и исследователей. Поэтому для того чтобы разобраться в ней, нам необходимо предварительно рассмотреть ее исторические предпосылки.
§ 2. Представления о качественном изменении до Аристотеля
А. Досократическая философия
История представлений о качественном изменении у досократиков изучена еще далеко не достаточно. Первым серьезным исследованием этой проблемы надо считать работу Хайделя, опубликованную в 1906 году [70]. Исследования, появившиеся позднее, подтвердили основные результаты, полученные Хайделем [124. с. 31]. Поэтому в нашем анализе мы будем использовать прежде всего эту работу. Основным термином для обозначения достаточно неопределенной области качественных изменений служит в греческом языке слово ἀλλοίωσις. Гораздо реже встречается другое слово – ἑτεροίωσις. Например, у Аристотеля оно встречается только один раз (Физика, 217b 26). Поэтому мы рассмотрим сначала эту проблему в терминологическом плане.
Заметим, однако, что терминологический план анализа вполне естественно переходит в анализ концепций. Слово ἀλλοίωσις у досократиков практически не встречается в дошедших до нас текстах. Правда, один раз мы находим его у Мелисса, ученика Парменида. Однако, как показал Хайдель, в случае Мелисса мы имеем дело с явным «импортом» аристотелевской терминологии, осуществленной доксографами [70, с. 364]. В случае Гераклита дело обстоит более сложным образом. Во фрагменте В 67 говорится: «Бог есть день и ночь, зима и лето, война и мир, насыщение и голод [все противоположности]. Этот ум видоизменяется (ἀλλοίοῦται), как огонь, который, смешавшись с курениями, получает название по благовонию каждого» (пер. А.О. Маковельского, курсив наш. – В.В.). Хайдель считает, что и в данном случае мы имеем дело с позднейшей редакцией [70, с. 333].
Выводы Хайделя были подкреплены Френкелем, который считает, что если бы это слово употреблялось в эпоху Гераклита, то врачи конечно же широко бы его использовали, чего не обнаруживается. Френкель обращает внимание на то, что использование глаголов, оканчивающихся на – οω, и абстрактных существительных, оканчивающихся на – σις (как ἀλλοίωσις), начинается только во второй половине V в. до н. э. [57]. Точку зрения Хайделя разделяет и Сольмсен. Однако Кёрк обратил внимание на возможность использования
