такое всезначащее слово – словом? – могут спросить нас. – Именно было словом. Наоборот, если бы какому-нибудь звуковому комплексу принадлежало одно-единственное инертное и неизменное значение, то такой комплекс был бы не словом, не знаком, а только сигналом [327].
Множественность значений –
конститутивный признак слова. Относительно всезначащего слова, о котором говорил Н.Я. Марр, мы можем сказать следующее:
такое слово,
в сущности,
почти не имеет значения;
оно все –
тема. Его значение
неотделимо от конкретной ситуации его осуществления. Это значение так же каждый раз иное, как каждый раз иной является ситуация. Здесь тема, таким образом, поглощает, растворяет в себе значение, не давая ему стабилизироваться и хоть сколько-нибудь отвердеть. Но по мере развития языка, по мере расширения запаса звуковых комплексов, значения начинают затвердевать по основным, наиболее повторяющимся в жизни коллектива линиям тематического применения того или иного слова.
Тема, как мы сказали, принадлежит только целому высказыванию, а отдельному слову – лишь поскольку оно фигурирует в качестве целого высказывания. Так, например, всезначащее слово Н.Я. Марра фигурирует всегда в качестве целого (потому-то и не имеет устойчивых значений). Значение же принадлежит элементу и совокупности элементов в их отношении к целому. Конечно, если мы вовсе отвлечемся от отношения к целому (т.е. к высказыванию), то мы вовсе утратим значение. Поэтому-то и нельзя проводить резкой границы между темой и значением.
Правильнее всего было бы формулировать взаимоотношение темы и значения следующим образом. Тема является верхним, реальным пределом языковой значимости; в сущности, только тема значит нечто определенное. Значение является нижним пределом языковой значимости. Значение, в сущности, ничего не значит, а обладает лишь потенцией, возможностью значения в конкретной теме. Исследование значения того или иного языкового элемента может, согласно данному нами определению, идти в двух направлениях: или в направлении к верхнему пределу, – к теме; в таком случае это будет исследование контекстуального значения данного слова в условиях конкретного высказывания, или же оно может стремиться к нижнему пределу, – пределу значения. В таком случае это будет исследование значения слов в системе языка, другими словами, исследование словарного слова.
Различие между темой и значением и правильное понимание их взаимоотношения является очень важным для построения подлинной науки о значениях. До сих пор важность этого совершенно не была понята. Различение узуального и окказионального значения слова, основного и побочного значения, значения и созначения и т.п. – являются в корне неудовлетворительными. Основная тенденция, лежащая в основе всех подобных различений – приписать бóльшую ценность именно основному, узуальному моменту значения, который мыслится при этом как реально существующий и устойчивый, – совершенно неверна. Кроме того, непонятой остается тема, которая, конечно, отнюдь не может быть сведена к окказиональному или побочному значению слов.
Проблема активного восприятия.
Различие между темой и значением особенно уясняется в связи с проблемой понимания, которой мы здесь вкратце коснемся.
Нам уже приходилось говорить о филологическом типе пассивного понимания с заранее исключенным ответом. Всякое истинное понимание активно и является зародышем ответа. Темой может овладеть только активное понимание, становлением овладеть можно только с помощью становления же.
Понять чужое высказывание значит ориентироваться по отношению к нему, найти для него должное место в соответствующем контексте. На каждое слово понимаемого высказывания мы как бы наслаиваем ряд своих отвечающих слов. Чем их больше и чем они существеннее, тем глубже и существеннее понимание.
Таким образом, каждый выделимый смысловой элемент высказывания и всё высказывание в целом – переводятся нами в иной, активный, отвечающий контекст. Всякое понимание диалогично. Понимание противостоит высказыванию, как реплика противостоит реплике в диалоге. Понимание подыскивает слову говорящего противослово. Только понимание чужеземного слова подыскивает «то же самое» слово на своем языке.
Поэтому не приходится говорить, что значение принадлежит слову, как таковому. В сущности, оно принадлежит слову, находящемуся между говорящими, то есть оно осуществляется только в процессе ответного, активного понимания. Значение – не в слове и не в душе говорящего, и не в душе слушающего. Значение является эффектом взаимодействия говорящего со слушателем на материале данного звукового комплекса. Это – электрическая искра, появляющаяся лишь при соединении двух различных полюсов. Те, кто игнорирует тему, доступную лишь активному отвечающему пониманию, и пытается в определении значения слова приблизиться к нижнему, устойчивому, себетождественному пределу его, – фактически хотят, выключив ток, зажечь электрическую лампочку. Только ток речевого общения дает слову свет его значения.
Оценка и значение.
Теперь перейдем к одной из важнейших проблем науки о значениях, к проблеме взаимоотношения оценки и значения.
Всякое слово, реально сказанное, обладает не только темой и значением в предметном, содержательном смысле этих слов, но и оценкой, т.е. все предметные содержания даются в живой речи, сказаны или написаны в соединении с определенным ценностным акцентом. Без ценностного акцента нет слова. Чем же является акцент и как он относится к предметной стороне значения?
Наиболее отчетливый, но в то же время наиболее поверхностный слой заключенной в слове социальной оценки передается с помощью экспрессивной интонации. Интонация в большинстве случаев определяется ближайшей ситуацией и часто ее мимолетнейшими обстоятельствами. Правда, интонация может быть и более существенной. Вот классический случай применения интонации в жизненной речи. Достоевский в «Дневнике писателя» рассказывает:
«Однажды в воскресенье, уже к ночи, мне пришлось пройти шагов с пятнадцать рядом с толпой шестерых пьяных мастеровых, и я вдруг убедился, что можно выразить все мысли, ощущения и даже целые глубокие рассуждения одним лишь названием этого существительного, до крайности к тому же немногосложного (речь идет об одном самом распространенном нецензурном словечке. – В.В.). Вот один парень резко и энергически произносит это существительное, чтобы выразить об чем-то, об чем раньше у них общая речь зашла, свое самое презрительное отрицание. Другой в ответ ему повторяет это же самое существительное, но совсем уже в другом тоне и смысле, – именно в смысле полного сомнения в правдивости отрицания первого парня. Третий вдруг приходит в негодование против первого парня, резко и азартно ввязывается в разговор и кричит ему то же самое существительное, но в смысле уже брани и ругательства. Тут ввязывается опять второй парень в негодовании на третьего, на обидчика, и останавливает его в таком смысле, „что, дескать, что ж ты так, парень, влетел? Мы рассуждали спокойно, а ты откуда взялся – лезешь Фильку ругать!“. И вот, всю эту мысль он проговорил тем же самым одним заповедным словом, тем же крайне односложным названием одного предмета, разве только, что поднял руку и взял третьего парня за плечо. Но вот вдруг
