И еще через некоторое время:
«Я с нетерпением ожидаю, когда же на коллегии Министерства высшего и среднего специального образования СССР будет отчетный доклад Украины по программированному обучению, там сделано много полезного. А главное — очень обнадеживают первые успехи по адаптивным электронным машинам. Это уже не скиннеровское “пиджонство” с имитацией дрессировки голубей на людях. Вы, вероятно, знаете, что “пиджн” по-английски голубь. Прошу извинить за популяризацию…»
Даже когда Берг болен, повседневные рабочие бои не прекращаются, только место сражений переносится из служебного кабинета домой или на дачу. Аксессуары — покосившийся стол и две щербатые скамьи. Вместо председательского колокольчика и традиционного чернильного прибора — дочкины зайчишки и куклы. Берг на председательском месте в плетеном кресле, укутанный шерстяным пледом. В саду свежо, но температурный режим споров тот же, московский.
Вот одна из больничных записок:
«Довольно о болезнях, перейдем к делу — надо работать! Между приступами занимался, лежа в кровати. Сейчас изучаю инженерную психологию по всем русским и иностранным источникам, так как проблема человек — машина продолжает меня интересовать. Понимаете, изучение психофизиологии и инженерной психологии может очень и очень помочь в правильном решении проблем программированного обучения. В одном из номеров “Природы” имеется интереснейшая статья члена-корреспондента АН СССР Рыжкова “Молекулярные основы памяти”, не видели? Советую прочитать. Вероятно, проникновение идей и достижений молекулярной генетики в область мышления и памяти является в настоящее время и останется на много лет самым интересным и важным из всех достижений науки.
Скоро состоится очередная Всесоюзная конференция по программированному обучению, и мы к ней начали готовиться. Примут участие все республики, а может быть, и иностранцы. Незадолго до моей болезни Украина выступала с большим докладом — была двухдневная конференция. Принято развернутое решение. По-моему, мы одолеем!
Все это меня очень подбадривает. Я продолжаю усердно и усидчиво писать книгу под названием “Педагогика и кибернетика”, которую пишу уже три года. Я ее закончу, вероятно, через полгода или через год, но обязательно закончу еще на этом свете. Пока я потратил на это около двух-трех тысяч часов упорной работы над первоисточниками, написанными на русском, английском, французском, немецком языках, и написал всего
200 страниц, но в черновиках у меня подготовлен материал на
20–30 печатных листов. Я совершенно не касаюсь схем, устройств и конструкций обучающих машин, а говорю только о необходимости заниматься самым серьезным образом проблемами педагогики в соответствии с современными требованиями и возможностями. Для этого мне пришлось изучить всю доступную мне литературу по педагогической психологии, по дидактике, по теории информации, по психофизиологии, теории игр, исследованию операций, теории оптимизации, управлению большими системами и др.
Это большая научная работа, выполнить ее очень трудно, но я собираюсь это сделать, если хватит сил и здоровья».
А однажды пришло такое письмо:
«Вы не поверите — наши успехи в области программированного обучения сеют тревогу на Западе! Я получил очередной номер французского журнала “Программированное обучение”, где приведена географическая карта распространения программированного обучения по странам мира. “СССР скоро станет ведущей страной по программированному обучению”, — написано в одной из статей! Что ж, если Совет будет действовать с тем же упорством, это вполне может случиться. Там не зря бьют тревогу. В Москве сейчас почти нет вуза, где бы не разворачивалась научно-исследовательская работа по внедрению программированного обучения. В Политехническом музее мы организовали специальный семинар. В Ленинграде, кроме университета, вопросами кибернетической педагогики занялся мой ЛЭТИ — там ведь очень толковый народ. Они создали информационный центр. Меня это бесконечно радует. В Киеве, в университете работа тоже идет полным ходом — создан научно-исследовательский институт по программированному обучению на общественных началах. Его директор — знакомый Вам Фиалко. В Минске, в Душанбе, в Тбилиси, во всех республиках действуют лаборатории и местные Советы по программированному обучению. Теперь бы добиться перевода Совета на государственные рельсы…»
…Вот пришло еще одно, самое длинное, удивительное письмо:
«Несколько дней подряд ездил по заводам, выпускающим электронные вычислительные машины. Какая красота! Это просто фантастика — я радиоинженер, но знаете, перед некоторыми стендами просто терялся, такая это сложная, грандиозная штука — современная техника. И ею занимаются мальчишки и девчонки! Ну, просто зеленая зелень. Приходят на завод прямо после школы, учатся на заочном при самих заводах и, представляете, за какой-то год-два становятся грандиозными специалистами! Учили меня обращаться со своими машинами… Решил ездить к ним почаще, подтягиваться… Все это прекрасно, но больное место — прежнее. Мало делаем машин. Мало, мало! Необходимо оценить потребности и принять энергичные меры.
А нам надо думать и об обучении! Ночью не мог заснуть — как быть? Пока нашел единственный выход — буду настаивать на комплексном использовании имеющихся машин. Мысль такая: если машин еще мало, надо их использовать более эффективно. Они должны действовать, как гроссмейстер на сеансах одновременной игры с десятками любителей.
Надо подумать над созданием коллективной системы использования машин. Ведь простой машин, особенно крупных и мощных, обходится недешево. Так пусть предприятия, использующие машины для своих основных целей, сдают их “лишнее” время в аренду. Мы его и используем для целей обучения. Это время исчисляется иногда часами, иногда секундами — вынужденные простои, перенастройка на другие программы. Но за эти секунды машина в состоянии сделать массу операций. Ведь ей иногда достаточно долей секунды, чтобы решить сложную задачу. Вот и надо попытаться без ущерба для основной работы использовать машинное время для обслуживания нуждающихся в ней клиентов. Это могут быть и отдельные предприятия, и школы, и институты, и даже отдельные лица — ученые, инженеры. Завтра же поставлю вопрос перед правительством.
Чем больше думаю о такой гроссмейстерской системе работы машины, тем больше она меня увлекает. Ведь такой машиной можно пользоваться при помощи дистанционного подключения за многие сотни километров. Вся игра идет за счет разницы в темпах работы человеческого и электронного мозга. Пока человек формулирует задание машине, пользуясь специальной клавиатурой, машина успевает обслужить клиента, находящегося за десятки и сотни километров от нее, и вернуть свое внимание первому заказчику к тому моменту, когда задание будет сформулировано в окончательном виде. Если клиент интенсивно работает на ней в течение часа, то машина может выполнить всю заданную ей работу, включаясь несколько раз на доли секунды. При такой системе и машина работает непрерывно, и никого из пользующихся ею не будет грызть совесть за то, что он съедает драгоценное время зря, и не будет мучить боязнь «разориться» из-за необходимости платить за неиспользованное время.
Я уверен — внедрение в практику этой дешевой и налаженной системы “скорой помощи” электронных машин даст основание ожидать в недалеком будущем буквально взрыва открытий, интеллектуального скачка человечества. Такой шаг в развитии электронных машин по своему значению больше, чем прорыв в космос с помощью ракет. Даже трудно представить очертания небывалого прогресса, те перемены в нашей жизни, силуэт того мира, который приближается к нам с невиданной скоростью!..»
И это действительно трудно представить. Трудно потому, что развитие кибернетических машин идет сегодня планомерно и буднично. И, кажется, что ничего невероятного от них ждать нельзя. Ну, будут работать быстрее, разовьют память, снимут с плеч человека еще ряд тяжелых нош. И все. Нет, не все. Количественные изменения всегда ведут к качественным. Мы на пороге принципиально новых отношений между человеком и машиной.
Внедрение электронных вычислительных машин в обучение идет рука об руку со все более широким их использованием в процессе, родственном всякому обучению, — в творческом процессе, в изобретательстве, конструировании, любом научном поиске. А когда дело касается области творчества, это всегда кончается рождением нового, небывалого.
«Во все века человек настойчиво ищет кратчайший путь к цели, — пишет далее Берг. — Он создает план поиска, а потом проверяет, годится ли ему этот метод, правильный ли путь избран. Веками мы пользовались для этого карандашом, логарифмической линейкой, чертежом, клочком бумаги, арифмометром. Хватит! Сейчас в числе наших орудий электронная вычислительная машина, дополнительный участок мозга! Перед нами небывалые возможности, фантастический вид содружества человека и машины — творческий. Представляете, во что это может вылиться, если на все сто использовать преимущества каждого из партнеров? Машина будет запоминать — она ведь может запомнить числа чуть ли не с сорока нулями и оперировать с ними за доли секунды, безошибочно извлекая их из глубины своей памяти в течение микросекунд, без перерыва на обед, неутомимо и точно. Она имеет возможность ежесекундно ворочать тоннами информации, отыскивая в ней правильный ход к намеченной человеком цели.
