Естественно, мой корреспондент нуждался в поддержке со стороны нашего маленького предприятия. В качестве платы за предоставленный в его распоряжение моноплан он сулил фирме огромную популярность в случае успешного перелета через океан. «Зяблик», я должен добавить, мог развить максимальную скорость 100 миль в час, и если попытаться выжать на нем 400 миль в час (предположив, что спроектированный двигатель позволит преодолеть сопротивление турбулентных потоков воздуха, возникающих при такой скорости), то, действительно, десятичасовой подготовительный полет выявит все конструктивные недостатки моноплана. Так, крылья отвалятся уже на отметке 150 миль в час.
В то время я был очень занят делами моего предприятия и не мог ответить моему корреспонденту на протяжении двух недель. Затем пришло второе письмо, в котором содержался прямой вопрос о возможности нашего сотрудничества. На сей раз я ответил довольно формально, указывая, в частности, на скоростной потолок «Зяблика» и сообщив полную стоимость самолета. В письме я указал все необходимые требования к осуществлению полета, которые необходимо выполнить, прежде чем устанавливать на моноплане любой новый двигатель.
Любопытство — черта, присущая мне с детства. И поскольку оказалось, что мастер жил неподалеку от моей тогдашней лондонской квартиры, при первой удобной возможности отправился к нему с визитом. Жил он на одной из когда-то величественных, а ныне запущенных георгианских террасных улиц, расходящихся от Финчли-рауд, о которых элита из Хэмпстеда вежливо отзывалась не иначе как «о ветшающем уголке города».
Не застав моего корреспондента дома, я оставил свою визитную карточку.
Мой неожиданный визит так воодушевил мистера X, что вскоре он обрушил на меня целый поток писем. Он настойчиво предлагал личное знакомство во имя будущего сотрудничества, которое, как надеялся мой корреспондент, даст ему возможность пересечь Атлантику на одном из моих «Зябликов». При этом он выражал уверенность в том, что моему моноплану, оснащенному его двигателем, не будут страшны ни встречные потоки воздуха, ни воздушные ямы, поскольку его мощность во много раз превосходит мощность ныне существующих двигателей. Совершенно не понимая, что еще, кроме как разлететься на части, может произойти с монопланом, оснащенным двигателем такой фантастической мощности, я вновь отправился с визитом на Финчли-рауд.
Меня встретил маленький пожилой человек, бурно жестикулирующий, темпераментный и артистичный. Его квартира была набита старой мебелью и актерским реквизитом, а стены увешаны огромным количеством портретов, выполненных карандашом, — у хозяина был явный талант рисовальщика.
Вся наша встреча оказалась по меньшей мере большим конфузом. Выяснилось, что хозяин необычной квартиры не только никогда не водил самолета, но и не летал на нем в качестве пассажира. Он не имел никакого представления об искусстве управления самолетом, однако считал, что достаточно забраться в кабину и взлететь. Я долго рассказывал ему о многочисленных трудностях длительного полета через Атлантику на таком легком моноплане, как «Зяблик». Мне пришлось упомянуть о необходимости получения прав на вождение самолета, а также о соблюдении такой неизбежной формальности, как страхование жизни пилота. Ни о чем об этом он не догадывался, искренне полагая, что сможет перелететь через океан без предварительного инструктажа и тренировочных полетов.
Наконец, разговор зашел о его двигателе. Да, наш художник действительно построил нечто принципиально новое, не требовавшее для своей работы никакого горючего. На вопрос, где же это устройство и могу ли я его осмотреть, хозяин отвечал, что до недавнего времени двигатель находился в его прихожей. Но поскольку он не мог останавливать его по своему усмотрению, шум устройства раздражал соседей, и по их требованию (через несколько недель непрерывной работы) он разобрал двигатель на части. Тогда я спросил, где находятся части этого двигателя теперь и нельзя ли взглянуть на них. Хозяин ответил, что они в беспорядке разбросаны по всей квартире и показать их он в данный момент не может. Но прежде всего он хотел бы заручиться моим обещанием сотрудничества. Получив такое обещание, он согласился собрать двигатель и изложить мне принципы его работы.
Изобретатель подчеркнул, что мощность его двигателя в двадцать раз превосходит мощность самого сильного из существующих ныне двигателей (подчеркнув, что именно в двадцать раз, а не на двадцать процентов). Со своей стороны я должен был гарантировать полное техническое обеспечение полета, перед тем как он посвятит меня в эту тайну. «Весь риск я беру на себя»,— твердил мой собеседник. Все это было мне не по душе, а поскольку еще не случилось ни одной аварии из-за конструктивных недостатков моего моноплана, я не хотел подвергать риску репутацию своей фирмы.
За этим визитом последовало еще несколько писем от мистера X, но решение мое было уже принято, и я его не изменил.
Недавно в связи с написанием этой книги я попытался разыскать загадочного мистера X. Старинный дом был на прежнем месте, он еще больше обветшал, а вот мой знакомый уехал, не оставив домовладельцу своего нового адреса. Я все еще храню все его письма, так как они представляются мне любопытными, и часто думаю о судьбе его чудесных картин.
Когда несколько лет назад некий американский пилот объявил о своем намерении осуществить беспосадочный полет вокруг земного шара на легком аэроплане, я подумал, что это вариант только что описанного проекта. Однако в действительности все обстояло не так. Американец, выдвинувший идею этого полета, был очень опытным авиатором и высококвалифицированным инженером, он пытался доказать, что в идеальных погодных условиях и на специально оборудованном аэроплане эта идея вполне осуществима. Ко времени подготовки в печать этой книги полет еще готовился, но я твердо верю, что он осуществится успешно. Осуществится, если не будут нарушены законы механики и термодинамики или если будет призван на помощь господь бог.
Вновь возвращаясь к проблеме вечного двигателя, напомним, что его изобретателей можно разделить на несколько категорий. Были среди них настоящие исследователи, для которых творческая неудача оборачивалась личной трагедией, были фантазеры, замыслы которых не выходили за рамки голого «теоретизирования». Наконец, находились просто шарлатаны, с неописуемой быстротой опустошавшие кошельки доверчивых глупцов. Столь суровой оценки не заслуживают, конечно, те предприимчивые изобретатели, которые с успехом использовали «псевдовечное движение» в... игрушках.
С незапамятных времен был известен эффект нарушения равновесия устройства, состоящего из трубки с ртутью и небольшого грузика. Небольшая игрушка, получившая в 1885 году в Париже громкую известность, была лишь видоизмененной формой этой очень-очень старой идеи. Внешне игрушка выглядела так: две миниатюрные куклы, стоящие одна позади другой, держали в руках две длинные трубки. В трубках (а куклы служили для них подставками) находилась ртуть. Помещенная наверху лестницы игрушка начинала медленно и изящно «шагать» вниз. При этом каждая кукла по-лягушачьи перепрыгивала через другую, по мере того как ртуть двигалась вверх и вниз по трубкам.
Есть и еще одна более простая по конструкции игрушка, в которой использован тот же принцип. Это длинная, свободно свисающая проволочная спираль, «путешествующая» вниз по лестнице.
В 1948 году на прилавках английских магазинов появилась довольно забавная игрушка, которую можно рассматривать как остроумную попытку получения вечного движения в его простейшей форме. Это знаменитая «Пьющая утка». Пожалуй, не было равных ей по той шумихе, которую она наделала в послевоенной Англии. Лавочники выставляли игрушку в витринах магазинов, у которых всегда собиралась толпа зевак.
Металлическая подставка, на которой держалась игрушка, была сделана в форме пары утиных лап. «Туловищем» служила стеклянная трубка, снизу, наподобие термометра, оканчивавшаяся шариком, а наверху имевшая форму утиного клюва. Трубка была разукрашена и являла собой как бы пародию на всем известную птицу. Крепилось «туловище» на лапах-подставках свободно, так что «утка» могла раскачиваться. Обычно ее ставили перед стаканом с водой в вертикальном положении. Однако достаточно было один раз окунуть клюв в воду, как начинался процесс, если и не вечного движения, то во всяком случае «движения продолжающегося»: утка методично погружала клюв в воду, затем откидывалась назад, вновь наклонялась и вновь окунала клюв, и процесс этот повторялся.
Секрет игрушки заключался в следующем. В нижней части трубки и в самом шарике находились легко испаряющаяся при комнатной температуре жидкость. Когда утка, «попив воды», откидывалась назад, голова ее охлаждалась (как следствие испарения воды), пары жидкости внутри головы конденсировались, давление их уменьшалось, и жидкость под действием паров в нижней части трубки поднималась вверх. При этом голова утки опускалась вниз, и утка начинала «пить» воду. Затем давление паров в нижней части трубки снижалось, жидкость под действием силы тяжести возвращалась назад, и утка откидывалась, задирая клюв вверх. Весь цикл затем вновь повторялся. Если рядом с игрушкой стоял стакан, уровень воды в котором был строго определенным, утка могла непрерывно «пить» воду. Находясь в вертикальном положении, утка начинала медленно наклоняться вниз до тех пор, пока ее клюв не касался воды. После этого она тут же откидывалась назад. Температура воды в стакане должна была быть немного ниже температуры окружающего воздуха. Эта забавная и поучительная игрушка стоила всего одиннадцать шиллингов.
