Аристарх понимающе кивнул.
– Однако наше время ушло. Древние боги умерли, и у храма в оазисе больше нет служителей. Однако я не могу оставить его сокровища мертвым грузом. Ты храбрый человек. Прими мой дар.
Старик развязал висевший на поясе кошель и выложил четыре каменные статуэтки.
– Что это? – опасливо покосился на них Аристарх.
– Это ключи к тайнику.
– Но где замок, что они открывают?
– Я покажу. Если тебе, конечно, хватит смелости, пройти к нему сквозь Зеленую Бездну.
Аристарх внутренне содрогнулся, но постарался не подать виду.
– Я готов.
По толпе пробежал взволнованный ропот.
– Конечно, если отец настоятель позволит мне это, – на всякий случай поправился Аристарх.
Старик лишь молча улыбнулся.
– Так это он и есть? – Аристарх еще раз осмотрел закрывавшую тайник конструкцию.
– Ты понял, как его открывать?
– Да, смотри?
Аристарх еще раз повторил все необходимые действия, открыв и потом закрыв проход
– Ты не только храбр, но и сметлив, – старик едва заметно улыбнулся, – дорогу ты хорошо запомнил?
– Да. Но мы же еще пойдем по ней назад. Я смогу еще лучше ее запомнить.
– Ты пойдешь по ней назад, – старый жрец опустился на каменное сидение у стены, – а я останусь здесь.
– Но… – начал было Аристарх, однако глянув в его глаза осекся.
– Я не от вашего мира, – вздохнул старик, – мне нечего там делать. Мое место среди моих товарищей.
– Пусть Господь судит тебя по делам твоим, – Аристарх перекрестил его.
Вздохнув, он сделал несколько шагов. Затем повернулся и неожиданно спросил.
– Послушай. А почему у статуи внизу один глаз зеленый, а другой карий?
Старик удивленно посмотрел на него. Аристарх густо залился краской.
– Прости, это был глупый вопрос… Не знаю, что на меня нашло. Забудь.
– Отчего же. Отнюдь не глупый. Это просто любознательность. Ты молод и любопытен. В этом нет ничего предосудительного.
– Ну я не знаю…
– А о разных глазах легенда говорит, что явившись в подобном облике, богиня спасла Ксантиппа от ужасной смерти, позволив убить мать всех гиен, жившую здесь. В честь этого события он и повелел построить на этом месте храм и изваять ту статую богини, что ты видел внизу…
Я резко очнулся… Несколько минут тупо смотрел в предрассветный сумрак, пытаясь осознать, где я и кто я. Потом вскочил, ударился головой о стойку шасси, упал на четвереньки и подполз к лежавшему передо мной телу.
– Эрика?!
Я склонился над ней и коснулся ее плеча. Где-то внутри меня гнездилось ужасное ощущение, что это будет застывшая в окоченении плоть, но плечо оказалось мягким и горячим. Я выдохнул.
– Танкред? Это ты… – ее голос был тусклым и слабым.
– Да. Я, я… подумал, что… не бери в голову.
– Хорошо, не буду…
Я присел рядом.
– Как все быстро меняется. Еще вчера днем я думал, что все наши проблемы остались где-то далеко, а теперь даже и не знаю, все пошло не так, проблемы снова здесь. Да что за чушь я несу, звучит как слова из какой-то песни… Прости, все путается в голове.
– Когда-нибудь, кто-нибудь такую песню обязательно напишет… – Эрика попыталась улыбнуться, – не переживай за меня, мне уже лучше.
– Правда?
– Она едва заметно кивнула.
Поднимавшееся солнце сокращало тень, которую отбрасывал на нас аэроплан. Я подбросил несколько кусочков трухлявых ворот в огонь. Они немедленно испустили облако противного, едкого, светло-голубого дыма. Увы, иных дров здесь не было. Я постучал ложкой по краю котелка, сбрасывая туда прилипший к ней жир.
– Сейчас немного остынет, и тебе надо будет поесть.
– Что это? – спросила Эрика, приподнимаясь на локте.
– Бульон.
– Где ты раздобыл мясо?!
– Охотник из меня не ахти, но здешние страусы не слишком-то расторопны…
Она откинулась на свернутую вместо подушки куртку.
– Ты вчера ночью говорил…
– Что?
– Нет, ничего, не бери в голову. Мне почудилось…
– Но что?
– Ничего. Лучше давай сюда бульон.
Полотняные своды палатки придавали застолью несколько походный вид, но это вполне компенсировалось общим воодушевлением. Несмотря на мое упорное сопротивление и ссылки на плохое самочувствие Эрики, избежать торжественного ужина в честь нашего спасения не удалось. Теперь практически вся экспедиция, щедро разбавленная офицерами и сержантами Иностранного легиона, шумно праздновала наше возвращение из пустыни. Мы с Эрикой сидели во главе стола, и лично я чувствовал себя полным болваном. Она, судя по выражению лица, тоже не была в восторге. Но, положение обязывало…
– Вы даже не представляете, как мы рады, что все обошлось, – в который раз убеждал меня растроганный профессор Пикколо, – я просто не находил себе места. Вы с синьориной еще так молоды. Кстати ей очень повезло. Судя по всему, это была гайя, или египетская кобра. Весьма ядовитая рептилия. Именно от ее укуса, между прочим, погибла Клеопатра. Но, осмотрев ранку, я обнаружил, что прокол был один, то есть только один из двух ядовитых зубов…
Я понимающей кивал, стараясь не слишком вслушиваться в поток его речей.
Сидевшая невдалеке Полетта Клери, племянница дю Понта, улучив момент, когда герпетолог отвлекся, заметила.
– А я наоборот была уверена, что вы не можете пропасть вот так, не выполнив своего обещания…
– Какого обещания? – насторожился я.
Я решительно не помнил, чтобы обещал ей что-либо способное помешать моему исчезновению в песках.
– Вы же еще в Адене собирались обсудить с моим дядей историю Стоунхенджа. Мне было бы жутко любопытно это услышать.
Эрика улыбнулась.
– Ну ты попал, Танкред…
– Нет, это ты попала, – шепнул я, – сейчас тебе предстоит полночи слушать нашу с Гастоном ругань насчет археологии Британии.
Дю Понт, привстал. Я приготовился к небольшой разминочной перепалке о ролях варваров и римлян в развитии Европы.
– Знаете, что, – сказал француз, – у меня есть деловое предложение…
Я недоуменно уставился на него.
– … до конца нашего предприятия установить мораторий на обсуждение спорных вопросов истории и археологии. Я не буду говорить о римлянах, а вы о варварах. Идет?
– Конечно, – я кивнул, – ушам наших товарищей по палатке будет явно спокойнее. Голоса у нас громкие, закаленные многочасовыми лекциями и семинарами…
Я перегнулся через стол, и мы пожали друг другу руки.
– Ну вот, – надула губки Полетта, – а я так рассчитывала это послушать.
– Вернемся в Европу, я обещаю произнести разгромную речь и не оставить камня на камне от его дилетантских построений, – заверил племянницу дю Понт, – но не раньше.
Я вполне довольный опустился на табурет, и тут мне на глаза попался сидевший в дальнем углу Невер. Несмотря на жару, он неизменно был в черном сюртуке и шляпе с широкими плоскими полями. Мое настроение сразу же испортилось.
Я вылез из-за стола и подошел к нему.
– Рад видеть вас живым и здоровым, – сухо поздоровался тот.
– По вам и не скажешь… что рады.
– Эмоции – пустая трата сил.
– Возможно. Но памятуя о наших прошлых разногласиях, мне очень хочется узнать, на что я могу рассчитывать, поворачиваясь к вам спиной.
– Пока мы не найдем что ищем, вы можете быть вполне спокойны…
– А потом?
– Зависит от обстоятельств… Но я все равно благодарен вам за наше спасение в тех руинах.
– И? Или благодарность, благодарностью, а бизнес – бизнесом?
– Именно. Ничего персонального, мсье Бронн, чисто деловой подход.
– Вы больше напоминаете американца, чем француза, мсье Невер.
– А я не француз, я как раз луизианец…
– Не знал.
– А я вам раньше этого и не говорил, – он холодно улыбнулся, давая знать, что наша беседа окончена.
Я вышел на улицу. К ночи жара немного спала, и там можно было дышать. Я облокотился на ящик. Мрачной глыбой на фоне темно-красного закатного неба чернел силуэт танка.
Я вспомнил наш вчерашний разговор с Хемметом.
– Мы уже подготовили спасательную партию, когда вы с Эрикой так внезапно приземлились. Честно говоря, я уже не ждал увидеть вас живыми. Три дня. У вас же почти не было воды.
– Меня выручило вот это, – я показал Хеммету купленный Александрии бурдючок, – после того случая по дороге к руинам я стал весьма предусмотрителен.
– Разумно. Но вернемся к делу. Пока вы… хм… отсутствовали, мы с Аланом выпросили у лейтенанта Монтаня военную поддержку, а у эмира Абдаллы – охрану и проводников. Предполагалось использовать все это для поиска вас в пустыне, но теперь… В общем, не возвращать же их обратно.
Я улыбнулся.
– Так что мы уже прямо сейчас готовы двинуться на раскопки найденного вами Стимфалополиса, – закончил Хеммет.
