Жилище пальмового вора бывает оборудовано водоснабжением, вертикальной шахтой до водоносных горизонтов, а спальню он выстилает волокнами кокосовых орехов. Зачем закованному в панцирь существу мягкая постель, сказать не берусь. Может быть, во время линьки ему неприятно лежать на голой земле в еще не затвердевшем панцире.
Среди обитателей донных отложений очень много двухстворчатых моллюсков. Для землекопов характерны гладкие и плоские раковины, способные входить в ил, как нож в масло. Нога окружена мантией, а когда нужна ее помощь, она высовывается через специальное отверстие. Это предохраняет мантийную полость от проникновения туда грязи. Все роющие моллюски имеют длинные сифоны, высовывающиеся над поверхностью грунта, что позволяет дышать и питаться, зарывшись с головой в ил. Среди лучших землекопов мии. Они способны зарываться в песок и умеют укреплять стенки норки слизью. Длинные сифоны позволяют песчаной ракушке жить на глубине 20–30 сантиметров, выставив наружу водозаборник и сливной шланг.
Корабельные черви заменяют в царстве Посейдона шахтостроителей и саперов. На самом деле это никакие не черви, хотя внешне на них ужасно похожи. В ранней юности личинка корабельного червя напоминает моллюска. Прикрепившись к куску древесины, она проделывает в ней тоненький ход и скрывается в выточенной норке. Снаружи торчат лишь трубочки-сифоны для забора свежей и выброса отработанной воды да два известково-хитиновых выроста, находящихся у червя на попке. Они должны обезопасить древоточца от укуса сзади и не дать хищнику проникнуть в норку. Крошка заметно толстеет и быстро растет. Поэтому следующие участки норки древоточцу приходится делать попросторнее.
Уйти далеко от входа моллюск не может: у него слишком короткие сифоны. Единственный выход — расти самому. Вот почему он приобретает вид червяка, у которого на переднем конце тела находится двухстворчатая раковина с зазубренными гребнями, уже ничего не прикрывающая. Моллюск использует ее как сверло. Здесь же находится маленькая нога, создающая опору при производстве вращательных движений, и все важнейшие органы. В червеобразном теле располагается главным образом слепой мешок наполненного опилками желудка.
Наши черноморские и балтийские корабельные черви невелики: обычно до 25, реже 50 сантиметров длиной. В тропиках они толще и достигают двухметровой величины. Внутренние стенки их жилища прекрасно отполированы и вместо лака покрыты тончайшим слоем извести. Корпуса судов, сваи, деревянные береговые сооружения очень скоро бывают буквально нафаршированы древоточцами, но их длинные извитые ходы нигде между собой не соединяются: черви умудряются избегать встреч с бесчисленными соседями. Кусок дерева, над которым поработали корабельные черви, на распиле выглядит как ноздреватый сыр и теряет 95 процентов своей первоначальной прочности. Пока люди не научились защищать деревянные корпуса судов, они не могли совершать длительных морских путешествий: корабли разваливались в пути.
В доисторические времена корабельные черви бедствовали. Реки не выносили в океан достаточного количества древесного мусора, чтобы удовлетворить армию голодных древоточцев. Моллюскам приходилось довольствоваться одревесневшими частями морских растений, что означало жизнь на голодном пайке, так как гемицеллюлоза, углевод из клеточных стенок водорослей, переваривается хуже, чем целлюлоза обычной древесины. Только мангры выполняли роль оазисов. В пищу древоточцам годятся лишь самые мелкие опилки. Их переработку берет на себя печень моллюска. Ее многочисленные отростки прорастают сквозь стенки желудка. Мельчайшие кусочки древесины захватываются клетками печени, и там целлюлоза разлагается до глюкозы.
У корабельного червя около 70 близких родственников. Кое-кто из них живет на мелководье в песчаных наносах дна и свою шахту укрепляет известковыми «тюбингами», а более далекие родичи известны тем, что способны протачивать ходы не только в береговых утесах, сложенных относительно мягкими известняками, но даже в бетоне! Да что там бетон! Морские ежи — пурпурные стронгилоцентротусы, чтобы обзавестись убежищем, способны с помощью длинных и крепких игл высверливать углубления даже в стальных сваях!
Моллюски-камнееды в качестве сверла используют раковину. Зоологи считают, что морские финики, а возможно, и морские буравчики предварительно размягчают известняк кислотой, от которой «сверло» защищено конхиолиновым покровом. Большинство камнеедов, еще в юности высверлив в камне небольшую норку с узким входом и более обширной спальней, коротает в ней свой век. Лишь некоторые виды сверлят камни всю жизнь, вытачивая извилистые норы метровой длины. В каменном убежище, конечно, темно. Неудивительно, что морские буравчики фолосы, в том числе живущие в Черном море, способны ярко светиться!
Среди шахтеров достойное место занимают ракообразные, относящиеся к немногочисленному отряду острогрудых, которых правильнее было бы назвать сверлильщиками, так как они живут в толще известковых раковин моллюсков и стволах кораллов, самостоятельно вытачивая для постоянного жительства индивидуальную пещерку. Тело этих ракообразных состоит главным образом из большой головы, разделенной перетяжкой на две части, да маленького грудного отдела. Передний отдел головы предназначен для сверления. Именно здесь находится хитиновая пластинка, единственная по-настоящему твердая часть рачка. Технология «горных» работ сочетает механическое действие пластинки и размягчение известняка с помощью специальной жидкости, выделяемой маленькими порциями. Раковина шахтерам оказалась не нужна. Стены родного блиндажа дают достаточно надежную защиту.
Чтобы не создавать в доме антисанитарных условий, от анального отверстия пришлось отказаться. Сверлильщики пользуются ртом и для того, чтобы набить кишечник, и для того, чтобы избавиться от непереварившихся остатков. В маленьком грудном отделе рачка для огромного кишечника мало места, поэтому он располагается главным образом в ненормально большой голове. Таков в общих чертах портрет самки. Самцы значительно меньше ростом и выглядят недоразвитыми. Они находят самку еще до того, как она завершит строительство семейной пещеры, и, прицепившись совокупительным органом к мантии, супруг не покидает ее до самой смерти.
Удивительно, но сверлить способны даже губки. Яркий пример — клионы. Они проделывают отверстия в раковинах моллюсков, в отмерших кораллах или просто в известняках. Горными работами занимаются главным образом в молодости. Личинка губки, найдя подходящий субстрат, превращается в губку и начинает строить шахту. Сначала это просто крохотная ниша — убежище для строителя. Затем параллельно поверхности обживаемого субстрата проделываются каналы, которые заполняются растущей губкой. Для дыхания и питания строятся многочисленные «иллюминаторы», из которых любопытная губка постоянно выглядывает. По мере роста шахтер так истачивает субстрат, что он начинает разрушаться, и состарившаяся губка вынуждена жить открыто, но теперь ей никакие враги не страшны. Если кто-нибудь слижет губку со скалы, ее остатков, скрывающихся в каналах, будет достаточно для регенерации утраченных частей.
Сверлящие губки, выбросившие десант на устричную банку, производят здесь настоящее опустошение, так как вызывают гибель устриц, а поселившиеся на береговых утесах приводят к разрушению берега. Зато колонии губок на коралловых рифах полезны. Большие куски источенных кораллов отламываются от верхних участков рифа и падают вниз. В результате дно у его основания постепенно поднимается и создает подходящую строительную площадку для поселения здесь новых колоний кораллов, в конечном итоге до роста самого рифа.
Никто толком не знает, как работает проходческий комбайн губок. Предполагают, что размягчение известковой поверхности происходит благодаря действию угольной кислоты, образующейся из углекислого газа, выделенного губкой. Затем амебовидные клетки ее тела прикрепляют к известковой поверхности нитевидные ложноножки и тянут, выламывая из монолита мельчайшие известковые чешуйки. У сверлящих губок скелет образован из микроскопических кремневых игл. Не исключено, что губка постоянно елозит по занятой поверхности, трется своими иглами и тем облегчает ее разрушение.
К сожалению, неприступных крепостей не бывает. Вспомним хотя бы взятие Суворовым Измаила, к тому же в условиях значительного численного превосходства противника! Или падение в 1942 году Сингапура под натиском японских агрессоров. В океане обитает немало хищников, питающихся хозяевами замков, или «бронетранспортеров», хорошо защищенных каменными стенами своих убежищ. Для овладения замком не обязательно быть сапером. Из истории известно, что в хорошо защищенные крепости можно проникнуть с помощью троянского коня.
