Ознакомительная версия.
Способность делать сложные идеи понятными широкой публике, большим массам людей – это очень мощное и порой крайне опасное орудие, может даже стать оружием. Профессиональным боксерам или каратистам, если они используют свое искусство вне пределов спортивных площадок, грозит обвинение в применении оружия. То же может быть отнесено и к нашим с вами профессиональным умениям.
Речь уже шла о романе «Что делать?», успешно популяризировавшем новые социальные идеи и тем изменившем настроения в обществе. Теперь я хочу привести еще более яркий, быть может, самый яркий пример того, как талантливый популяризатор заставил огромные массы людей во всем мире, но в особенности в нашей стране, поверить в то, чего никогда не было на самом деле. Это было почти как на гравюре Эшера «Водопад», с той, однако, разницей, что люди не видели в происходящем вовсе никакого абсурда или несообразности.
Пример, о котором я хочу рассказать, связан с одним из поворотных моментов в новейшей российской истории – с Октябрьской революцией 1917 года, очередную годовщину которой наши левые, ничего не забывшие и ничего не понявшие, ежегодно отмечают с немалой помпой по всей стране.
В 1920 году, через три года после падения династии Романовых и сменившего ее Временного правительства, большевики, захватившие власть в стране, чувствуя себя не совсем уверенно, решили переписать недавнюю историю и создать свой собственный миф о героическом, жертвенном, но победоносном восстании народа против ненавистного царизма – штурме Зимнего дворца Красной гвардией, который должен был стать, по мысли тогдашних историографов, кульминацией Октябрьской революции, с того мига и во веки веков ставшей Великой. В действительности никакого штурма не было.
Охрана Зимнего попросту оставила свои позиции и разошлась по домам, позволив неорганизованной толпе захватить дворец. Несколько революционных солдат и матросов и в самом деле погибли, перепив крепких напитков, захваченных в огромных винных погребах Зимнего дворца, но они были единственными и единичными жертвами переворота. Большевикам такая правда жизни не нравилась, и они пригласили известного в ту пору режиссера театра «Кривое зеркало» (вдумайтесь в название!) Николая Николаевича Евреинова поставить гигантскую и по масштабу действия, и по количеству зрителей, и, главное, по воздействию на сознание этих зрителей пьесу – штурм Зимнего дворца.
Николай Николаевич Евреинов (1879–1953) – хорошо забытый русский драматург, автор многих пьес, пользовавшихся шумным успехом, музыкант (он окончил Санкт-Петербургскую консерваторию, где учился композиции в классе Римского-Корсакова), историк (например, в 1913 году им была написана «История телесных наказаний в России» с знаменитой гравюрой, на которой бьют кнутом по обнаженному телу первую петербургскую красавицу княгиню Наталью Федоровну Лопухину), но главное – теоретик театра, создатель теории театрализации жизни, концепции «театра для себя».
«В жизни каждого из нас, – говорил Евреинов, – есть необходимая крупинка иллюзии, обмана, сказки, которая скрашивает надежды и радости ежедневной серости нашей жизни. Без такой сказки трудно жить и даже трудиться». Евреинов доказывал, что именно театр является главным поставщиком и источником таких иллюзий. И это не столько театр на сцене, но также и театр, заложенный в нас самих, в натуре человека. Театр «внутренний», созданный врожденным «инстинктом театрализации», поскольку все мы немного актеры.
Иллюзия – основной элемент театра. Для театрального представления требуется «картина предмета, а не самый предмет; нужно представление действия, а не само действие». При этом сценический реализм не имеет ничего общего с жизненным: то, что убедительно в жизни, не будет убедительным в театре. На съемках некоего фильма актеру по несчастному стечению обстоятельств действительно, а не понарошку отрубили голову, и эта сцена была заснята, но в фильм не вошла, потому что оказалась… недостаточно кинематографичной. Это нетрудно уяснить, вспомнив, как изображаются драки на экране, и сравнив драки в кино со зрелищем настоящей драки. Судорожное мельтешение ног и рук, короткие возгласы и зачастую невозможность понять, что происходит и кто за кого, не идут ни в какое сравнение с красочными эпизодами, где крупным планом, как бы изнутри вполне связного события, показаны то лица героев, то их эффектные удары.
Представление жизни на сцене требует бутафории, театральной трансформации вещи или действия, и потому огромный картонный меч выглядит эффектней настоящего. Наоборот, исчерпывающе достоверный жизненный реализм декораций будет только мешать действию. В театре правда убедительнее и гипнотичнее, чем в жизни, – тогда как в жизни правда может быть неправдоподобной: так, указывает Евреинов, впервые глядя в микроскоп, поначалу люди не верили, что видимое через его окуляры существует на самом деле, и казалось, что хитрый лабораторный прибор лишь чудесным образом создает иллюзию некоего иначе не видимого мира.
Выбор большевистской интеллектуальной верхушки был точным – Евреинов представлял собой идеальный инструмент для задуманного рукотворного создания нужной страницы истории. Незадолго до того он опубликовал книгу, где речь шла о терапевтическом воздействии театра, о том, что память человека возможно изменить, если сыграть для него то, что он помнит, но по-иному, более убедительно и ярко. Пройдет немного времени и правда искусства возобладает над правдой жизни.
И вот 19 ноября 1920 года в Петрограде, как тогда назывался Санкт-Петербург, состоялся грандиозный спектакль под открытым небом: 8000 участников, одетых в форму матросов и солдат, броневики, аэропланы, оркестр из 500 человек и толпа зрителей, превышающая 100 000 человек. Шесть часов без единого перерыва шло грандиозное действо, которым дирижировал гениальный постановщик Николай Николаевич Евреинов. В результате спустя три года после захвата власти большевики получили основополагающий миф о своей победе.
Фальсификация Евреинова оказалась даже более успешной, чем они надеялись. В 1926 году Сергей Эйзенштейн, снимая свой знаменитый фильм «Октябрь», использовал сценарий, написанный Евреиновым. А позже и вплоть до наших дней Большая Советская энциклопедия и многие книги по истории не только у нас, но и на Западе, представляли фотографии евреиновской постановки как истинные документы эпохи. Эти картинки запомнились всем нам с детства, поскольку они вошли в школьные учебники истории.
Титаническую работу, проделанную Евреиновым, мы безошибочно отнесем ко второму квадранту рис. 5, поскольку это яркий случай популяризации лженауки, в данном случае исторической. Точность была отрицательной, а Понятность – в высшей степени положительной. Талант гениального режиссера сделал ее максимально большой, а все эти аэропланы, броневики, матросы и солдаты свели абсолютную величину Точности, хоть и отрицательной, к минимуму, то есть если бы подобные события на самом деле имели место, они были бы очень похожи на те, что срежиссировал Евреинов.
Но что можно сказать об ответственности перед людьми, которых он сознательно вводил в заблуждение своим спектаклем? Думал ли он, когда ставил свой спектакль-мистификацию о том, что первый по-настоящему впечатляющий миф коммунистического режима, созданный им, мог породить другие? Нам не дано проникнуть в его мысли, но рассказ о нем учит нас думать дважды и трижды, прежде чем начинать писать свои собственные статьи и сценарии. Хотя существует старинная истина: единственный урок, который дает нам история, это тот, что она не дает нам никаких уроков. К сожалению, эти горькие слова справедливы в любую, сколь угодно просвещенную эпоху.
Впрочем, сам бывший главный режиссер театра «Кривое зеркало» кое о чем, видимо, подумал и кое-что, очевидно, понял, и когда весной 1925 года ему разрешили прочесть лекции в Польше, домой он не вернулся, а эмигрировал во Францию. Он много работал там в различных театрах, а перед войной поставил сатиру «Партбилет коммуниста» и написал антисталинскую пьесу «Шаги Немезиды», в которой вывел Каменева, Зиновьева, Рыкова, Бухарина, Ягоду, Ежова и самого Сталина. Он умер в Париже 7 сентября 1953 года, на полгода и два дня пережив Иосифа Виссарионовича, и похоронен на кладбище Сент-Женевьев де Буа, по соседству с белыми эмигрантами, изгнанными Октябрьской революцией, миф о которой он создал собственными руками и талантом. Такова ирония истории, явленная нам в очередной раз.
И этот урок, как и тысячи иных, не пошел впрок. Увы, по сию пору не перевелись журналисты, готовые популяризировать любую лженауку, скажем креационизм или астрологию. И что еще хуже, некоторые из них настолько талантливы, что заставляют верить себе весьма образованных людей и притом самого высокого социального ранга. Мартин Гарднер, один из лучших в мире научных журналистов, который в течение долгих лет вел математическую рубрику в «Scientific American», в своем эссе «Видя звезды», опубликованном в журнале «New York Review of Books» 30 июля 1988 года, писал, что американский президент Рональд Рейган регулярно советовался с астрологами, прежде чем принять важное решение. Кто знает, как повлияло это на внешнюю и внутреннюю политику величайшей мировой державы и как отразилось на других странах? И снова – а что думали при этом те, кто делал недоказанные и непроверенные астрологические гипотезы достоянием массового сознания, возводя их в ранг научной теории? Каково было их чувство ответственности перед людьми?
Ознакомительная версия.
