Ознакомительная версия.
Даже при возникновении финансирования возродить нашу науку можно только при притоке свежих кадров. А система притока сломана.
Специализированные школы, оказавшись в подчинение местных властей, превращаются в обычные ради экономии на учительских ставках, а то и просто закрываются. В советское время их строили на совесть и в самых соблазнительных местах, так что здания и замлю под ними можно выгодно распродать.
Кстати, спортивные школы страдают по сходной причине: куда проще и выгоднее застроить футбольную площадку, окруженную парком, чем искать стройке место, менее разрушительное для воспитания детей.
Но раз уж спрос появился, рано или поздно будет удовлетворён – или исчезнет вместе с теми, кто спрашивает. Современные технологии опираются на развитую науку столь плотно, что без её возрождения мы в скором будущем утратим надежду на какую бы то ни было роль в мировой экономике, кроме разве что сырьевого придатка. Конечно, и в этом качестве страна востребована. Но тогда весь дискурс об «инновационной экономике знаний» – пустые разговоры и прожекты.
Реставрация ради прогресса
Очевидно, наша задача – в кратчайшие сроки воссоздать систему спецшкол, основанную на опыте, накопленном в советское время. И позиционировать их надо именно как школы нобелевского резерва. Это значит – не только повышать их собственный престиж, но параллельно формировать и систему полноценных научных учреждений, способных не просто принять пополнение, но и эффективно его использовать, не допуская вырождения, знакомого по всё тем же советским временам. Платёжеспособный спрос на научные результаты – неплохая страховка от пассивности, но далеко не достаточная: нужны ещё и многие организационные меры, давно известные специалистам.
Впрочем, эти меры, в основном, за пределами компетенции собственно учебных заведений. Мы должны прежде всего возродить системность образования, почти загубленную нынешними новациями вроде ЕГЭ в средней школе и Болонского процесса – в высшей. Должны изыскать способы привлечения к образованию – и среднему, и высшему – творческих людей, да ещё и придумать способы компенсации неизбежных недостатков (с точки зрения канонической педагогики) таких людей. Должны, наконец, добиться, чтобы общество в целом вновь прониклось ощущением ценности знания в целом и систематического методичного мышления в частности.
Решение всех этих задач потребует, разумеется, немалых сил и средств. Но прежде всего нужна чёткая сознательная воля. Будет понимание необходимости радикальной реконструкции школы, будет твёрдое решение довести дело до значимого результата – найдутся и силы, и средства, и методы их эффективного применения.
А задача завоевания нобелевских медалей – вовсе не утопия. Это прежде всего чёткая организационная цель, способная принести нашему научному образованию такой же прогресс, какой принесла в своё время спортивному образованию задача завоевания медалей олимпийских. Если завоевание олимпийских наград – борьба за престиж страны, то завоевание научных высот – вопрос выживания страны, вопрос места русского народа как государствообразующего.
Конечно, найдутся скептики, заявляющие: сейчас это невозможно. Но появился же сперва в Иркутске, а на днях и в Москве Экспериментарий – музей занимательной науки, творчески развивающий классическую отечественную традицию, заложенную ещё Яковом Исидоровичем Перельманом (1882.12.04–1942.03.16) в Дом занимательной науки, открытый в 1935-м году в Ленинграде.
В методический совет ДЗН во главе с Перельманом вошли также академики Дмитрий Сергеевич Рождественский (1876.04.07–1940.06.25), Александр Евгеньевич Ферсман (1883.11.08–1945.05.20), Абрам Фёдорович Иоффе (1880.10.29–1960.10.14) и Николай Иванович Вавилов (1887.11.25–1943.01.26), профессор-оптик Марк Леонидович Вейнгеров (1903–1973), астрономы Василий Иосифович Прянишников (1890–1980) и Герман Герасимович Ленгауэр (1905.06.25–1981.10.01), физики Э. П. Халфин[79] и Матвей Петрович Бронштейн (1906.12.02–1938.02.18), писатель и лингвист Лев Васильевич Успенский (1900.02.08–1978.12.18). Во многом благодаря их гражданской позиции ДЗН успешно работал до самой войны и дал дорогу в науку многим тысячам и десяткам тысяч вчерашних школьников.
Мы начали борьбу в информационном пространстве с инициативы возрождения этой традиции. Сейчас, когда нашлись люди, способные действовать в этом русле, необходимо делать следующие шаги.
Школа нобелевского резерва – разумеется, не единственное звено цепочки популяризации науки и повышения её эффективности. Нужны и многие другие.
Но вспомним: экспозиция ленинградского ДЗН строилась на строгой научной основе и в соответствии со школьными программами. Поэтому всё-таки школа – исходный пункт всего маршрута к возрождению российской научной традиции. Начинать надо со школы. И это главное стратегическое направление.
Не путать обслуживание и производство
На недавнем форуме Общероссийского народного фронта, посвящённом образованию в стране, многие участники отмечали: термин «образовательные услуги» ошибочен – образование нельзя причислять к сфере обслуживания. Президент, участвуя в одном из заседаний форума, даже отметил по этому поводу: выражение «образовательные услуги», конечно, условно и применяется только для удобства разговора.
Думается, тут он не прав. Дело не в удобстве, а в принципиальных положениях, проистекающих из многократно помянутого либертарианского вероучения. Его с незапамятных времён исповедует весь экономический блок правительства РФ (за исключением разве что краткого времени правительства Примакова). Дабы никто в блоке не мог уклониться от исполнения предписаний этой веры, главная машина её насаждения в РФ (с той же энергией, с какой при Петре Великом насаждали табак) – Высшая школа (ликвидации) экономики – чуть ли не с момента своего основания объявлена обязательной соучастницей экспертизы по всем правительственным проектам и возникающим у правительства вопросам. Более того, как известно, программы реформирования (точнее, деформирования) здравоохранения и образования разработаны именно ею, а уже потом обсуждены (и, естественно, одобрены) в правительстве.
Либертарианское вероучение принципиально отказывается рассматривать общество как единое целое. Оно принимает во внимание только личности и прямые межличностные взаимодействия. Поэтому оно естественным образом рассматривает и образование, и здравоохранение как услуги: иных видов взаимодействия, кроме купли-продажи товаров и/или услуг, оно не признаёт.
Между тем, главной производительной силой является человек, и, следовательно, образование и здравоохранение надлежит рассматривать, как производство средств производства. Причём главного средства производства – самого человека.
При таком рассмотрении становится очевидно: образование и здравоохранение, как и любое производство средств производства, окупаются в конечном счёте работой этих средств, созданных ими. И оплачивать деятельность этой сферы надлежит из доходов, создаваемых в процессе деятельности её продукции. В данном случае это означает: образование и здравоохранение должны оплачиваться из налогов, взимаемых государством в целом, и при этом должны развиваться в том объёме, какой необходим, чтобы заполнить все рабочие места – не только существующие в данный момент, но и возможные в обозримом будущем. Более того, они должны ориентироваться на возможность и даже необходимость создания новых (и количественно, и прежде всего качественно) рабочих мест – как станкостроительные заводы зачастую создают станки новых типов, и уже потом конструкторы создают изделия, практически невозможные без этого оборудования.
Если же мы рассматриваем образование и здравоохранение как часть сферы услуг, то, естественно, мы при этом ориентируемся только на платёжеспособный спрос. То есть создаём лишь столько учреждений здравоохранения и образования, сколько нужно тем, кто может самостоятельно из своего кармана в данный момент оплатить это самое образование и здравоохранение.
Бесплатную же часть образования и здравоохранения, по этому вероучению, приходится рассматривать, как потерю для общества в целом и сокращать всеми правдами и неправдами, объявляя издержками наследия проклинаемого либертарианскими проповедниками советского прошлого.
Дело в том, что советское прошлое – большей частью производственное. Вся логика тогдашнего хозяйствования исходила из того, что страна – единый производственный комплекс. Соответственно всё строилось так, чтобы этот комплекс рос и развивался наиболее эффективно. В частности, для этого создавались: и собственное высокоразвитое станкостроение, и собственное высокоразвитое образование; собственные высокоразвитые ремонтные службы – причём на каждом предприятии, чтобы не тратить время на ожидание ремонтников из аутсорсинговой фирмы, вынужденных ехать за тридевять земель – и высокоразвитые лечебные учреждения – причём зачастую тоже на каждом предприятии собственные, дабы проще и надёжнее, учитывать разнообразные профессиональные заболевания, характерные именно для этого предприятия; и так далее, и так далее. Говоря о советском прошлом, надо понимать и постоянно принимать во внимание: тогда страна строилась по логике создания продукции – и материальной, и культурной.
Ознакомительная версия.
