Что касается криминала, по статистике, в США каждый год происходит 200 млн магазинных краж и похищается при этом товаров на десятки миллиардов долларов. У нас подобных цифр нет. Профессиональные преступники, в отличие от государственных, часто мотивируют свои действия робингудовскими мотивами. Некий вор-профессионал говорил так: «То, что я делаю, приносит пользу всем. Я создаю рабочие места. Нанимаю людей угонять машины, изготавливать фальшивые документы, перекрашивать и маскировать угнанные машины, перегонять их в другие регионы. Это помогает и людям, и экономике страны. Желающие приобретают те автомашины, которые не могут купить законным путем из-за их дороговизны. Например, кто-то хочет „мерседес“, но нет денег. Несколько тысяч баксов, и он его получает. Тот же, у кого этот автомобиль угнан, получает новый лимузин от страховой компании и тоже счастлив. Процветает и фирма, выпускающая автомобили: увеличивается сбыт. Единственно, кто остается недоволен, это страховая компания. Но там персонально никто не страдает».
Распределение финансов и сил в обществе
Судья обращается к обвиняемому:
— Ваше последнее слово?
— Пятнадцать тысяч и ни цента больше.
Распределение финансов. Три основные силы — власть, бизнес, криминал — контролируют крупный бизнес. Но это не значит, что мелкий и средний бизнес ушли от внимания мафиозных структур.
Те, кто сравнительно недавно восседали в президиумах, сместились в предпринимательство. Им не надо воровать или заниматься рэкетом, как уголовникам, не надо продавать лифчики и тапочки, как наивным коммерсантам, чтобы накопить первоначальный капитал. Отставной партийный босс мог вызвать исполнителя и предложить заняться нефтью, металлом, оружием. Согласно бухгалтерской отчетности, продавали и покупали дешево, а за бугром — назначалась истинная цена, и разница шла на тайные счета. Так происходило становление в России крупного бизнеса, породившего подпольных миллионеров.
С началом перестройки кончилась социалистическая романтика. В условиях дикого рынка, в который бросила своих подданных власть, надо было выживать. В институтах и библиотеках остались люди порядочные, но не очень практичные. Моральные убеждения, казавшиеся ранее незыблемыми, подверглись ревизии, когда оказывалось, что жену нельзя одеть в приличную шубку, детей обучать в престижных школах и университетах, отдыхать на Багамах. И вот уже институтский профессор, используя свои старые связи и знакомства, заправляет торговлей компьютерами в СНГ, другой занимается экспортом угля из России, администратор театра контролирует сеть ресторанов и кафе. Так образовался средний бизнес, во главе которого оказались и интеллектуальная элита, и молодые предприниматели, пытающиеся выбраться из тисков унизительного нищенства. Но богатым быть опасно, поскольку контроль со стороны тех, кто сверху, кто распределяет, остался. Приходится смыкаться с криминалом, входить в контакт с государственными взяточниками и ворами, иначе сомнут. Приходится ожидать день, когда можно будет покинуть эту примитивную страну.
Мелкий бизнес, который достался гражданам, не имеющим ни связей, ни капиталов, — это бесчисленные челноки и ларечники. Только в этой сфере можно обмануть рэкетиров от государства и криминала и оставить себе немного на пропитание. Занимаясь производством, выжить нельзя. Иллюстрация тому — закрытие всех кооперативов и мастерских, заваливших своей продукцией страну в конце 1980-х годов. Но мафии этот обвал отечественной продукции оказался невыгоден, весь доход оставался у производителя. Тогда и появились бесконечные налоги, нерентабельность производства и широкий доступ на российский рынок товаров от западных производителей, отстегивающих «долю» российским покровителям.
Если бы всегда выигрывали умные, общество было бы совершенным. Побеждают, как правило, подлецы, особенно в политической борьбе. Поэтому все продается и покупается во благо воровского мира власти и криминала. «Паленая» водка означает, что в деле заняты местные бандиты. Спиртное, доставляемое из-за кордона, связывают уже с группировками, оперирующими партийно-комсомольскими деньгами. А «наверху» из-за лицензий и льгот на импорт алкоголя идет борьба. Поэтому дельцы прилагают все силы, чтобы государство не вернулось к монополии на алкоголь. Пока это им удается, несмотря на снижение поступлений в бюджет с 20 % даже во времена антиалкогольной горбачевской кампании до 0,2 % сегодня. Только в оффшорной зоне Ингушетии действовало около 400 заводов по производству водки. Огромные деньги плывут мимо казны, а господа депутаты и чиновники борются за власть и усиление влияния. Интересна динамика распределения финансов между названными структурами. Объемы капиталов бизнеса и криминала по сравнению с началом девяностых увеличились многократно, в то время как бюджет страны уменьшился во столько же раз.
Каким же образом происходили трансформация и перекачка денег? В начале развала страны наибольший объем денежной массы находится во властных структурах, здесь же и замаскированные капиталы партийной элиты. Почувствовав падение единовластия, партийные функционеры основали в США, Канаде, Швейцарии ряд подставных фирм, в частности консорциум «Сиабеко», включающий банки, международные торговые дома, авиакомпании, фонды приватизации. В эти банки и фирмы потоком пошли партийные и государственные деньги. На эти деньги, когда власть рухнула, было создано большое число посреднических структур, главная задача которых сводилась к переброске на Запад дешевого отечественного сырья по ценам много ниже мировых. Партийцы мечтали, накопив капиталы за рубежом, влиять на расстановку сил в мире, как это они делали на всем протяжении советской власти. Но их зарубежные капиталы оказались под контролем американских и швейцарских монополистов. В итоге вместо мирового экономического господства, о котором мечтали стратеги КПСС, они, ограбив страну, вызвали, по словам И. Бунича, новое экономическое чудо на Западе: сырье по небывало низким ценам, а деньги за это сырье остаются в западных банках.
Источник почти всех трудностей оказался в том, что лучшие умы были заняты интеллектуальным и техническим развитием общества, а те, кто этого делать не мог, — управляли нами. Как в природе у любого животного есть сенсоры ближнего и дальнего действия, высокочувствительные и грубые, так и в этой среде ближняя цель — деньги, дальняя цель — власть. Причем сначала отечественные гангстеры создали себе капитал, источник происхождения которого никогда бы не смогли легализовать, затем резервируют и покупают на воровские деньги государственные должности, а власть и деньги делают их элитой страны. Общий алгоритм превращения общества в криминальное выглядит таким образом:
Воровской капитал → власть воров → криминальные законы.
Процесс колеблется сегодня где-то на второй итерации; формируется власть воров, идет борьба разных сил, которые, привлекая народ лозунгами, создают собственные фракции и партии. На стадии формирования криминального государства возникает необходимость оценить не только финансовое соотношение, но и силовое.
Ум недалек и слабоват,
Зато партиец с торца и до пят!
Распределение сил. В сложившейся ситуации представители былой партийной и государственной элиты сместились в бизнес, к теневикам, вынуждены были вступить в ряды преступного сообщества, усилив и повысив его значимость. Теневой капитал с начала «большого хапка» вырос многократно, превзойдя и криминальный, и государственный, а уголовно-теневой клан приобрел силу и влияние. Криминальный бизнес значительно вырос за счет государственных ресурсов, которые власть отдала, получая за это значительную долю. Все финансовые интересы сосредоточены в коммерции, производство — на нуле. Из-за этого государство и общество оказались нищими. Государственные основные фонды с начала 1990-х годов уменьшились во много раз, приватизация позволила перевести основные средства из государственных в частные к теневикам. Именно на этом этапе появилась мода покупать за деньги титул «вора в законе», и некоторые бывшие партийные функционеры сменили титулы секретарей и председателей на гордое «вор», что, впрочем, мало изменило их сущность.
Страх — главный инструмент воздействия на личность и в государственной, и в преступной среде. Он делает из человека предателя, убийцу, послушного раба. Паханы-уголовники и лидеры-теневики добиваются своих целей одинаковыми способами. Содержат на общие средства охраняемый домик в глухом месте, который именуется «банькой», или кораблик, курсирующий по реке. Это застенок, готовый всегда к приему очередной жертвы. И опытный палач есть, еще от Одылова, обрекающий жертву на длительные мучения, причем, не позволяя терять сознание. Если умрет под пытками, труп в реку или в крематорий, с которым договоренность на постоянной основе. В отличие от криминала власть оставила себе единственную привилегию, заключала свои жертвы не в «баньку» и не на кораблик, а в обычные тюрьмы, лагеря, зоны и психушки. Преступники составляют меньшинство в любые времена, в любой стране. Урон, который они наносят человечеству, незначителен по сравнению с ужасами кровопролитий, войн, преследований, конфискаций, по сравнению с голодом, порабощением, массовыми разрушениями, в которых повинны правительства. Правительство имеет юридическую монополию на применение физической силы против безоружных жертв.
