Ознакомительная версия.
Считается, что лучше лишний раз не размахивать вопросником и тем более не подсовывать диктофон прямо под нос респонденту. Хорошо бы делать это ненавязчиво, незаметно, невзначай. Мою уверенность в этом «элементарном» требовании поколебал сильный и опытный социолог В. Виноградский. Он заметил, что в интервью с представителями крестьянских семей (деле сложном и деликатном) вопросник и диктофон могли не только не мешать разговору, но вырабатывать специфический тип доверия. Они маркировали интервьюера как «ученого», делающего малопонятное, но серьезное дело. Они помогали закрепить статус интервьюера, снять излишнюю неопределенность, мешающую свободному разворачиванию диалога.
Таким образом, общих правил по поводу конкретных техник проведения интервью, конечно, нет. Многое делается по ситуации. Впрочем, формулируемые нами правила касаются не техник, а принципиальных процедур. И они не позволяют вовсе отказаться от всяких записей и перейти к дружеским беседам за кружкой пива, как предпочли бы многие.
Оговоримся, что сбор разного рода впечатлений отнюдь не закрывает нам дорогу к последующей исследовательской работе в собственном смысле слова. И тексты свободных нарративных интервью могут впоследствии анализироваться с помощью стандартных исследовательских процедур. Мы этого вовсе не отрицаем. Что же касается исходных материалов, то ими ведь могут быть не только специальные данные, но вообще все, что угодно, – газетные статьи, рекламные слоганы и, конечно, нарративные повествования. А вот специальные данные – это не любой собранный материал, но продукт сложной профессиональной работы.
Между исследовательским процессом в части сбора данных и сбором впечатлений нет непреодолимой стены. Чем больше в нашем деле структурирующих и процедурных моментов, тем больше в нем от исследования. Но степень структурирования и стандартизации может быть разной. Поэтому речь идет о континууме, где исследование и сбор впечатлений могут плавно переходить друг в друга. И в этом нет ничего страшного. Главное – не становиться в позу: нам, дескать, не нужны никакие априорные схемы.
Обязательно ли фиксировать получаемые данные
Данные – это то, что мы в состоянии предъявить в минимально упорядоченном виде. Другие вряд ли будут их детально анализировать, делая за нас нашу работу (хотя роль вторичного анализа количественных и качественных данных возрастает и будет возрастать впредь). Но это вопрос общего правила.
Правило 21. Упорядоченная фиксация данных – обязательная, неотъемлемая часть исследовательских процедур. То, что не зафиксировано в систематическом виде, данными не является, а остается нашими впечатлениями.
При этом впечатления могут быть очень важными и интересными, это дела не меняет. Помимо формальных правил, целесообразность детальной и упорядоченной фиксации данных связана и с естественными ограничениями нашей памяти. Человек – существо забывчивое. Сначала мы теряем из виду детали, а потом и более важные вещи. И нет почти ничего, что человек не в состоянии забыть, причем на удивление быстро. И только опредмеченные (записанные) результаты остаются с нами до того долгожданного момента, когда мы соберемся, наконец, их излагать. Кроме того, записи – это то, к чему мы всегда можем вернуться, – через год, через пять лет. Мы ведь не можем заглянуть так далеко, не знаем, что нам понадобится в будущем.
Остается решить вопрос, как фиксировать данные. Просто записывать на магнитофон или в дневник все, что нам наговорят, или все, что нам удалось заметить и услышать в процессе наблюдения? Или записывать все «интересное»? То есть интересно было – записал, не интересно – не записал? Многие так и делают, но нас такой путь не прельщает.
Мы призваны думать о реализации задач исследования и о том, как мы будем потом эти данные анализировать. Это означает, что надо не просто записывать, а структурировать и каталогизировать данные в соответствии с первоначальным замыслом. Вводить тематические разделы, разносить их по разным файлам. И фиксировать все, что относится к данным темам. Основные темы в свою очередь должны соответствовать задачам исследования.
При этом возможны и некоторые дополнительные фиксации. Например, в своем первом обследовании российских предпринимателей, помимо довольно громоздкой анкеты с вопросами проекта, наша группа просила интервьюеров фиксировать на специальных карточках данные о том, как человек одет, как ведет себя, как обставлен офис (если это происходило на рабочем месте). К сожалению, потом ввиду обилия других дел мы не проанализировали эти дополнительные данные (множество собранных данных, как известно, остается нетронутым), но зачем же заранее отрезать себе пути к иному.
Зачем нужны тщательные каталогизация и фиксация всех данных? Затем, что наш интерес в будущем способен повернуться в другую сторону. Лучше, конечно, чтобы он не вертелся флюгером на семи ветрах, но серьезные подвижки более чем возможны. Поэтому нередко мы просим наших интервьюеров фиксировать некие дополнительные сведения. Если они не перегружают корабль полевых исследований, их сбор может стать важным заделом на будущее. Интерес – дело преходящее, а данные остаются навсегда.
Сбор данных – это не поиск интересного
Многие уверены, что настоящие данные – это нечто сногсшибательное, доселе никому не ведомое. Между тем в профессиональном исследовании интересное и неинтересное идут рука об руку и, более того, для нас они являются равнозначными.
Можно высказаться и более радикально. Если нам удалось получить какой-то совершенно неожиданный результат (особенно если это касается количественных данных), то скорее всего это результат нашей ошибки или смещения выборки. «Ужасная» вещь заключается в том, что по-настоящему надежные данные, за редким исключением, скучны, во многом предсказуемы, соответствуют нашим первоначальным представлениям, а часто и здравому смыслу. Когда-то после завершения первого обстоятельного обследования мне довелось делиться на публике его первыми результатами, и известный экономист В. Найшуль в кулуарной беседе задал мне достаточно остроумный вопрос. Если сообщается, что джентльмена укусила собака, то это никого не удивляет, а вот если джентльмен укусил собаку, это производит особое впечатление. Так есть ли такой джентльмен в вашем исследовании? Признаюсь, я задумался и не нашел ничего из ряда вон выходящего. Напротив, достоинство полученных данных виделось в их спокойном правдоподобии.
Получение «скучных» данных должно не смущать, а, напротив, укреплять нас в том, что мы на верном пути. Нас не может смущать и то, что в результате тщательного исследования мы получили убедительное подтверждение общеизвестного факта. Ибо есть факты и «факты». Закрепим это рассуждение правилом.
Правило 22. Нужно различать сбор впечатлений и профессиональное исследование. Даже совпадение выводов не устраняет качественного различия между ними. Одни остаются не более чем правдоподобными впечатлениями, а другие превращают впечатления в факты.
По форме суждения могут быть совершенно одинаковы, но по существу они имеют разный статус.
С некоторым опасением перехожу к сюжету о выборе между количественными и качественными методами сбора данных. Опасение связано, во-первых, с тем, что все, что можно было по этому поводу высказать, уже много раз говорено другими, и куда ни ступишь, «вляпаешься» в банальность. А во-вторых, сам этот спор является хоть и зажигательным, но исключительно праздным. И «разрешается» малосодержательными, но глубоко верными заключениями типа «мамы всякие нужны – мамы всякие важны», или каждый метод имеет свои достоинства и принципиальные ограничения. Ни один из методов не имеет изначальных преимуществ перед другими и, в свою очередь, не может заменить другие. Все дороги ведут к Храму. Каждый метод позволяет высветить часть исследуемого объекта с какой-то особой стороны. И нет плохих методов, есть лишь плохие исполнители. Казалось бы, сколько можно это повторять!
Действительно, качественные методы позволяют нам зафиксировать массу интересных подробностей и значимых деталей, описать механизмы, раскрыть протекающие процессы, охарактеризовать отношения. Они могут многое из того, что принципиально недоступно, скажем, для анкетного опроса. Но, увы, они оставляют нас в поле единичных фактов. И даже если мы, упершись, соберем десятки интервью, мы не выйдем за пределы этих единичных фактов. Как любит говорить (и писать) социолог Г. С. Батыгин «сингулярности молчат».
Если бы мне позволили высказать свое мнение, то я не сказал бы, что сингулярности уж совсем бессловесны. Они позволяют нам фиксировать наличие явлений (в том числе новых явлений), нащупывать связи. Есть только одно «но», которое не исчезает даже в тех случаях, когда в исследовании были соблюдены все необходимые процедуры. Его фиксирует следующее правило.
Ознакомительная версия.
