Так – я привожу эти примеры, чтобы показать, что именно от этого зависит (может быть, более, чем думают) все социальное устройство, – так люди, ослепляемые одним и тем же заблуждением, создали свой политический строй, одни на уважении прав индивидуума, всецело забыв о воспитательной миссии общества, другие – на социальных правах, пожертвовав свободой индивидуума [51].
И Франция после своей великой Революции, и в особенности Англия показали нам, что первая система приводит только к неравенству и угнетению многих. Коммунизм, между прочим, показал бы нам, если бы он мог когда-нибудь осуществиться, что вторая система осуждает общество на полное оцепенение, отнимая у него всякую способность прогресса.
Итак, одни, принимая во внимание, что мнимые права индивидуума организовали или, вернее, дезорганизовали экономическую систему, считают ее единственным основанием теорию свободной неограниченной конкуренции, между тем как другие, ища лишь социального единства, желали бы доверить правительству монополию всех производительных сил государства: вот две концепции, из которых первая познакомила нас со всеми бедствиями анархии, а вторая принесла бы с собой застой и все бедствия тирании.
Бог даровал вам согласие ваших братств и вашей совести, как два крыла, чтобы вознести вас до себя, насколько это возможно. Почему же вы упорно стараетесь отрезать одно? Почему вы стремитесь к разъединению и разобщению в мире? Почему хотите вы заглушить голос человечества? И то и другое священно, и Бог говорит через обоих: там, где они встречаются, там, где голос вашей совести подтверждается согласием человечества, там Бог, там вы можете быть уверены в непреложности истины: одно поверяется другим.
Если бы ваши обязанности были только отрицательными, если бы они состояли единственно в том, чтобы не делать зла, не причинять вреда вашим братьям, то, быть может, даже при настоящем положении вещей голоса совести было бы достаточно для того, чтобы направлять вас. Вы рождены для добра, и каждый раз, когда вы действуете прямо вопреки закону, каждый раз, когда вы совершаете то, что люди называют преступлением, что-то в вас, какой-то внутренний голос обвиняет вас, и вы можете скрыть это от других, но не от себя.
Но ваши важнейшие обязанности являются положительными. Недостаточно не делать, нужно делать. Недостаточно ограничиваться тем, чтобы не поступать вопреки закону, надо поступать по закону. Недостаточно не причинять вреда, надо быть полезными вашим братьям. К сожалению, до сих пор мораль представлялась большинству людей в форме больше отрицательной, нежели положительной. Толкователи закона говорили: «Не укради, не убий», очень немногие, почти никто не указывал на обязанности, ожидающие человека, и каким образом может он быть полезным собеседником и содействовать исполнению плана Бога в его создании.
Итак, это первая цель морали, и индивидуум, следующий только голосу своей совести, не может достичь ее никогда.
Совесть индивидуума говорит то, что подсказывает ей воспитание, стремления, привычки и страсти. Совесть дикаря ирокеза говорит языком, совершенно отличным от языка цивилизованного европейца XIX столетия. Совесть свободного человека внушает ему обязанности, о которых совесть раба нимало не подозревает. Спросите бедного поденщика из Неаполя или Ломбардии, для которого плохой священник является единственным проповедником морали, для которого, если он умеет читать, австрийский катехизис является единственным доступным чтением; он вам скажет, что его обязанности заключаются в прилежной работе за всякую цену, ради семьи, в беспрекословном подчинении законам, каким бы то ни было, и в неделании зла другому; тому, кто стал бы ему говорить об обязанностях, налагаемых на него родиной и человечеством, тому, кто сказал бы ему «ты причиняешь зло своим братьям, соглашаясь работать за такую низкую цену, ты грешишь против Бога и против твоей собственной души, повинуясь несправедливым законам», он ответил бы, не понимая, пожатием плеч. Спросите итальянского рабочего, которого лучшие условия или соприкосновение с людьми более развитого склада научили истине; и он вам ответит, что его родина находится в рабстве, что его братья несправедливо осуждены жить в нужде, материальной и моральной, и что он чувствует, что он обязан протестовать против этой несправедливости. Откуда происходит подобная разница между внушениями совести двух индивидуумов, принадлежащих к одной эпохе и одной стране? Почему среди десяти индивидуумов, принадлежащих, в сущности, к одной и той же религии, которая говорит нам о развитии и совершенствовании, мы найдем десять разных убеждений относительно того, каким образом применять эту религию в жизни, иными словами, относительно обязанностей? Очевидно, что голоса совести индивидуума недостаточно при всяком строе и без другой нормы для того, чтобы открыть ему закон. Одной совести достаточно лишь для того, чтобы показать нам, что закон существует, но не для того, чтобы показать нам, каковы эти обязанности. Поэтому мученики были во все эпохи, несмотря на то, что в человечестве царит эгоизм; но сколько мучеников отдали жизнь из-за предполагаемых обязанностей, во имя заблуждений, в настоящее время ясных для всех!
Следовательно, ваша совесть нуждается в руководителе, в светоче, который бы указал ей путь среди мрака, в нормах, которые бы проверяли и направляли инстинкты. Этими нормами являются Разум и Человечество.
Бог дал разум каждому из вас, чтобы вы воспитывали его в сознании закона. В настоящее время бедность, вековые заблуждения, воля ваших хозяев препятствует вам в этом, и вследствие этого вам необходимо свергнуть эти препятствия силою. Но когда не будет препятствий, разума каждого из вас окажется недостаточно для того, чтобы познать Божий Закон, если вы не станете искать опоры в разуме человечества. Ваша жизнь коротка, ваши индивидуальные способности слабы, несовершенны и нуждаются в точке опоры. Поэтому Бог поставил рядом с вами существо, жизнь которого продолжается вечно, и способности которого представляют собой сумму всех индивидуальных способностей, развивавшихся около 14 веков; существо, которое через заблуждения и проступки индивидуумов приходит, постепенно совершенствуясь, к мудрости и нравственности; существо, в каждую из эпох жизни которого Бог приписывал и приписывает по одной строчке своего закона.
Это существо – человечество.
Человечество, сказал один мыслитель прошлого века, – это человек, который вечно учится. Отдельные личности умирают; но та частица истины, до которой они додумались, та частица добра, которое они совершили, не погибает вместе с ними: человечество прибавляет их к своим сокровищам, и люди, ступающие по их могилам, пожинают плоды этого добра. Каждый из нас рождается в атмосфере идей и верований, выработанных всем предыдущим человечеством: каждый из нас прибавляет, сам не зная того, более или менее значительный элемент к элементам, из которых составлялась последовательно жизнь человеческая. Воспитание человечества идет вперед, подобно тому, как некогда росли ввысь пирамиды на Востоке, к которым каждый путник прибавлял свой камень. Мы проходим, однодневные путники, призванные совершить дело своего индивидуального воспитания. Воспитание человечества проявляется в нас минутными проблесками, развертываясь медленно, постепенно, последовательно во всем человечестве. Человечество есть живой Глагол Бога. Божественный Дух оплодотворяет его и проявляет себя в нем все чище, все деятельнее из эпохи в эпоху, то при посредстве одной личности, то при посредстве народа. Путем неустанного труда, переходя от верования к верованию, человечество приобретает постепенно все более ясное сознание своей жизни, своего назначения, Бога и его закона.
Бог последовательно воплощается в человечестве. Закон Бога един, так же как и Бог; но мы открываем его главу за главой, строчку за строчкой, по мере того как накопляется воспитательный опыт предшествующих поколений, по мере того как возрастает в полноте и интенсивности ассоциация рас, народов, отдельных личностей. Ни один человек, ни один народ, ни один век не могут претендовать на то, чтобы открыть его весь: моральный закон, закон жизни человечества может быть открыт весь лишь тогда, когда все человечество соединится в ассоциацию, когда все силы, все способности, составляющие человеческую природу, достигнут своего развития и полноты действия. А пока та часть человечества, которая подвинулась в своем воспитании дальше, открывает нам в своем развитии часть закона, которого мы ищем. В ее истории читаем мы волю Божию, в ее потребностях – свои обязанности: обязанности, изменяющиеся или, вернее, возрастающие вместе с потребностями, потому что наша первая обязанность – соответствовать тому, чтобы человечество восходило быстро по тем ступеням совершенствования и воспитания, к которым оно уже подготовлено Богом и эпохой.
