Четвертое преимущество — ГИБКОСТЬ. У советских граждан сложился стереотип номенклатурного работника, как чего-то окостенелоконсервативного. Между тем, подобная оценка верна лишь в идеологической сфере, но не в социальной. Номенклатура — один из наиболее подвижных слоев населения. Средний советский человек редко меняет место работы, не говоря уж о специальности. Номенклатура же постоянно перебрасывается — сегодня здесь, а завтра — там. Сегодня — директор завода, завтра — секретарь райкома, послезавтра — председатель исполкома. Сегодня в одной географической области, завтра — в другой. И всюду их интересует не конкретное производство, а управленческий процесс. Худо или бедно, но они научились управлять вообще, управлять любым производством. Для них не существует принципа, прижившегося в массовом сознании: доводи всякое дело до конца. Они действуют по принципу: занимайся только тем, что выгодно сегодня, бросай любое дело, если есть возможность устроиться с большей пользой для себя. Ох, как пригодятся эти качества в условиях накопления и перехода к рынку.
Пятое — ЧУВСТВО КОНЪЮНКТУРЫ. За долгие годы внутривидовой борьбы в аппарате выживали те, кто хорошо развивал в себе доходящую до автоматизма способность чувствовать и поворачивать «куда ветер дует», безошибочно угадывать тенденции и подстраиваться под них. Тенденции эти создавались волей вполне конкретного начальства, но, многократно преломленные в бесконечных иерархических структурах, они приобретали характер именно тенденций, сравнимых со слепыми объективными законами рынка. Чувство конъюнктуры аппаратной в условиях реформ легко может быть трансформировано в чувство конъюнктуры рыночной.
Шестое — ОПЫТ РАБОТЫ В СЛОЖНЫХ ИЕРАРХИЧЕСКИХ СТРУКТУРАХ. А зачем он нужен? — спросите Вы — ведь рынок, свобода-с! Но дело в том, что наш рынок будет не рынком множества мелких свободных предприятий, а рынком супермонопольных монстров. Это, с позволения сказать, наше наследие, плата за былую гигантоманию. Какие бы антимонопольные законы ни принимались, силы, стремящиеся к сохранению монополий будут мощнее парламентских деклараций и находящихся в процессе становления органов контроля. На службу в аппарат монополий пойдет тот, кто умеет работать в аппарате. Но в качестве платы, теперь, наученные опытом, они потребуют не высоких зарплат и привилегий, а доли в собственности.
Превращение вчерашних коммунистов в завтрашних капиталистов идеологически прикроют те, кто покинув ряды коммунистической партии возглавляет партии демократические. Все эти вчерашние кандидаты в члены Политбюро, Герои Соцтруда, инструкторы и консультанты ЦК и обкомов, работники прокуратур и генерал-лейтенанты, которые, ныне восседают в президиумах демократических форумов и движений.
Но, может, и Бог с ними. И пускай себе. Плюнем на чувство справедливости и разотрем. Пусть именно эти люди привали нас к пропасти, пусть все их преимущества созданы за наш счет. Но ежели они теперь будут управлять по-новому, принуждать нас экономически, строить не сказочный развитой социализм, а реальный капитализм, так и ладно. И трехцветный флаг им в руки!
Нет, дорогие товарищи и уважаемые гости! Даже с чисто прагматической точки зрения, ничего хорошего от сохранения власти и собственности в руках этих людей ждать не приходится. Для выхода страны из кризиса нужна технологическая революция. Ни культурный уровень, ни психологические установки наших «старших товарищей» до лидеров такой революции не дотягивают. У них нет, и физиологически не может быть того, о чем они неустанно твердят — «нового мышления». Целевые установки, стиль отношений с людьми, не говоря уже об уровне образования у них старые, чиновничье-большевистские. Послушайте лучших из них, вещающих с трибун демократических собраний, и Вы поймете, что они как были комбайнерами, пересевшими в обкомовские кресла, так и останутся ими до конца своих дней. Они могут худо-бедно модернизировать нашу экономику в стиле капиталистических стран третьего мира, но никакого «русского чуда» от их усилий ждать не приходится. Они являются «паразитами» (не в смысле ругательства, а в смысле добычи пропитания), у них паразитарная психология.
Посмотрите, как развивается у нас кооперация: куча внедренческих, посреднических кооперативов, и почти ни одного производящего. Это следствие паразитарной психологии. Надстроиться над реальным производством и производить видимость деятельности — это их стиль жизни. Наводить мосты — это то, что они умеют делать лучше всего. Поэтому не ждите от таких предпринимателей усилий по развитию новых технологий. Наиболее ловкие из них с головой уйдут в перепродажу друг другу того, что по инерции будет производить наша издыхающая промышленность или «загонят» ресурсы и все, что плохо лежит западным фирмам. Собственно производством займутся те, кому при дележе репки достанутся вершки, а не корешки, то есть самые невладелые[*].
Номенклатурщики слишком циничны, они прошли через такую школу аппаратного разврата, что становится страшно при одной мысли о будущем страны, где бал будут править такие предприниматели.
И еще одно. Мы не обольщаемся в отношении сегодняшних рабочих. Они как и все достаточно консервативны, инертны, да и, наверное, сами виноваты в своем положении. Но без их доброй воли, без их желания работать в этой стране не будет ничего. Это не патетика, это серьезно. При всех своих недостатках наши рабочие обладают великолепным социальным чутьем. Они прекрасно чувствуют, кто сидит у них на шее. И, когда очень скоро они обнаружат там прежнюю, столь справедливо ненавидимую ими публику, рассчитывать на трудовой энтузиазм, да и просто на нормальную работу будет трудно. И тогда экономика пойдет в разнос. Как бы мы ни понимали объективный вред от забастовок в условиях нынешней скудости, неужели мы не встанем на сторону рабочих, бастующих против шкуродера-хозяина из бывших обкомовских?
Чтобы вырваться из затягивающей воронки кризиса, нужны новые люди, необходима смена социальных сил и поколений у руля страны. А этой смены старая номенкулатура не допустит. Техническая интеллигенция, ее возможный конкурент в структурах управления будет оставлена в положении наемного слуги. «Они» не дадут интеллигенции стать со хозяином. Отгрызя лакомый кусочек себе, они оставят на оплату труда интеллегенции и квалифицированных рабочих такие крохи, что обесценят смысл их усилий. Открытые границы и смешанные предприятия подтолкнут лучших из них искать себе место там, где можно выгодно продать труд и чувствовать себя человеком. «Золотые руки» и мощные интеллекты покинут страну, и — крышка! Летальный исход. Всемирный полигон социальных экспериментов «Россия» будет прикрыт окончательно. Будущего не будет.
Не будет и потому, что красные капиталисты не пустят к рулю новое поколение. Они уже сейчас оттесняют его в искусственно созданные лягушатники — «молодежная политика» и т. п. Вглядитесь в лица вождей и участников нашей перестройки. Эта самая старая революция в мире. Не вдаваясь в оценки якобинства, вспомним, что Конвент Французской Республики возглавляли тридцатилетний Робеспьер и двадцатичетырехлетний Сен-Жюст. Но наши сен-жюсты через второго имеют внуков и правнуков. Революция, которую не поддерживает (от которой отторгли!) молодежь — революция без перспектив.
Печально. А что делать?
Прямо противоположное тому, что делает сейчас правое крыло демократии. Не отнимать у органов производственного самоуправления тех куцых полуправ, которые они имеют, а сделать именно трудовые коллективы хозяевами (то есть собственниками) предприятий. Тогда они смогут на конкурсной основе привлечь в качестве менеджеров новых людей из технической интеллегенции. Не лишать местные органы прав во имя укрепления исполнительной власти, а наоборот сократить власть центральных органов, расширив полномочия местных советов, где в депутатском корпусе множество новых людей. Не менять формы собственности до изменения структур управления промышленностью, а демократизировать эти структуры и уже потом, по воле трудовых коллективов разгосударствлять производство. И главное — перестать врать будто бы борьба вокруг «500 дней» это борьба между номенклатурой и демократией. Нет, это спорят о том, как старое вино перелить в новые мехи. Это политическая трескотня, с которой коммунистическая бюрократия в очередной раз меняет форму, примеряя вместо сталинского френча предпринимательский фрак.
Если люди вовремя поймут это, может и Россия обустроится.
Андрей Исаев 1990 г.
Написал этот заголовок и сам испугался… А все-таки действительно есть. Солидарность, например. Простая человеческая солидарность, которая заставляет поступаться своей свободой плевать на интересы других.
