птенцы подрастут, необходимый корм был в море в изобилии. Утконосый буревестник (с самой совершенной цедилкой, которая улавливает водяную мелочь величиной «с булавочную головку») еще зимой начинает рыть нору для гнезда. Но не спешит — лишь в сентябре будут положены в нее яйца (он гнездится на островах Атлантического и Тихого океанов южного полушария, где зима, когда у нас лето).
Почти все виды рода птеродрома обитают в Тихом океане, один из нарушивших это правило — бермудский буревестник, или кахоу, — был недавно как бы заново, открыт.
В давние времена, еще до заселения Бермудских островов европейцами, многотысячные стаи птиц летали над ними. Это были кахоу, бермудские буревестники. Они здесь гнездились повсюду — на скалах, на обрывах, даже на луговинах главного острова. «Неисчислимые», «безграничное множество», «беспредельные стаи» — такие слова употребляли искатели приключений эпохи морских открытий, когда рассказывали о легендарных среди моряков птицах Бермудских островов.
Но вот в 1609 году обосновались здесь колонисты из Англии. Они привезли с собой свиней (и черных крыс! — эти уже без разрешения приехали на кораблях). И те и другие с усердием принялись пожирать гнездящихся в земляных норах птиц. Потом к ним присоединились и сами поселенцы: запасы продовольствия у них были на исходе. Вскоре о кахоу остались одни воспоминания. Исчезли они — так полагали почти все ученые.
Но американские орнитологи Р. Мерфи и Л. Маубрей не разделяли этого пессимизма. В 1951 году во главе хорошо подготовленной экспедиции они отправились на Бермудские острова с одной лишь безнадежной, как многим казалось, целью — найти гнезда кахоу. Удача им сопутствовала: они нашли семь гнезд «вымерших» птиц!
Эти гнезда не были вырыты в земле, как положено буревестникам. «Землю» у них отняли разного рода скот и сельскохозяйственные культуры. Последние кахоу были загнаны на уединенный скалистый островок Касл-Харбор и устраивали здесь гнезда в расщелинах утесов.
Вскоре бермудским буревестникам была официально выдана охранная грамота со всеми вытекающими из нее заповедными мерами.
От людей и скота кахоу защищали. Но вот беда! Уберечь от опаснейших их врагов не могли. А враги — морские птицы — белохвостые фаэтоны. Они пожирали, вытаскивая из гнезд, почти всех птенцов кахоу.
Но один изобретательный человек из охранной службы острова придумал приспособление, оберегающее птенцов кахоу от фаэтонов: точно подогнанную под размеры гнезда крышку с отверстием. В него свободно пролезали родители, кормящие птенцов, а более крупные фаэтоны протиснуться не могли. Сразу прирост колонии кахоу увеличился вдвое.
Но вскоре пришла новая беда. Орнитологи стали находить в гнездах кахоу много погибших яиц и вылупившихся птенцов. Как раз к этому времени стало известно, что так же погибает и новорожденное потомство ястребов и других хищных птиц. Установили, что хищные птицы гибнут от пестицидов, которыми люди посыпают поля, чтобы уберечь их от сельскохозяйственных вредителей.
Но как эти яды попадают в гнезда буревестников? Очевидно, с рыбой и другими морскими животными, которыми кахоу кормят птенцов. До того отравлены земля и реки, что уже и море заражено!
Против этой гибельной деятельности человечества птенцов кахоу никакие хитроумные приспособления защитить не могут. Многие сейчас думают, что кахоу обречены… И все же администрация Бермудских островов отвела под резерват для птиц 10 гектаров земли. В том числе и на таких островах, где достаточно толстые слои почвы, чтобы буревестники могли рыть в ней норы. В этом деле помогают им и сотрудники резерватов: копают искусственные норы, чтобы привлечь в них кахоу, отвыкших от «землеройных работ».
В 1971 году на Бермудах под охраной закона гнездилось уже около ста кахоу. Их было бы больше, если бы не загрязнение моря, сильно снизившее прирост птичьей колонии.
Гигантские буревестники на островах вокруг Антарктиды терроризируют пингвинов, воруют яйца и птенцов. Малые их собратья и даже кролики, если они там водятся, живут в страхе перед ними.
Гигантских буревестников за неприятный запах моряки называют «вонючками». Аспидно-серые, ростом они с альбатросов, не очень крупных. В гнездах у них почти всегда одно белое, позднее зеленое от водорослей, очень большое яйцо, втрое крупнее куриного.
Птенец, который из него появится через два месяца, «злобный и подвижный». Очень агрессивный: бежать, кем-либо потревоженный, и не думает. «Встречает противника лицом к лицу», широко расставив ноги для лучшего упора перед меткой «огневой» атакой, которая немедленно последует: вонючая струя, с силой выброшенная из клюва!
«Желая составить себе представление о том, какое количество этой жидкости может извергнуть молодой гигантский буревестник, я принялся его дразнить и установил, что он выплюнул в мою сторону около четверти литра. Под конец, по мере истощения запаса, он стал харкать с трудом и после нескольких тщетных попыток выплюнул к моим ногам совершенно целого буревестника мелкой разновидности — сегодняшний обед, принесенный ему одним из родителей» (Э. Обер де ла Рю).
Крупные буревестники строят гнезда на открытых местах, как альбатросы. Те, что поменьше, гнездятся колониями под защитой кустов, в траве, в расщелинах скал, на утесах, часто в норах. Местами земля на островах так изрыта этими норами, что и шагу ступить нельзя, не попав в одну из них ногой.
Днем взрослые обитатели нор охотятся над морем, ночью прилетают и кормят птенцов. Кормят долгими неделями, но все равно, не дождавшись, когда их дети смогут наконец полететь, откочевывают осенью в моря к северу. Нередко из Австралии, например, за экватор, к берегам Японии и Камчатки.
Подросшие дети позднее следуют туда же и несколько лет странствуют, как и молодые альбатросы, над океанами, за тысячи верст от родины. И удивительно: годы проходят в этих странствиях, но, когда всесильный инстинкт продления рода заговорит в них, молодые птицы летят не куда попало, не на ближайшие острова, а лишь на те, где родились. Путь нередко очень длинный.
Умение находить верную дорогу над лишенными ориентиров океанами у буревестников поразительное! Одного увезли за пять тысяч километров из Англии в Америку и там выпустили: через 12 дней он вернулся и нашел свое гнездо на крохотном островке у берегов Уэльса.
