вздымаются вскоре бугром, а качурка, умело маневрируя в буйстве шторма, успевает не подняться на вздувающийся под ней соленый бугор. Скользит по склону волны в «распадок», в низину на месте недавней горы. Тут затишье — укрытие от ветра, терзающего гребни волн.
Если ветер внезапно переменится, круто развернется на 90 градусов и ворвется сбоку между волнами, плохо будет качуркам. Оторвет от воды, закрутит, помчит над бушующим океаном. Порой заносило качурок ураганом даже на материки! Так и кочуют они в шторм всегда поперек ветра. Там, где у циклона поворотные пункты, меняют свой курс и птицы, сохраняя прежний угол к направлению ветра.
«Штормовыми ласточками» называют качурок. Многие щебечут, как ласточки, у многих и полет похож. И ростом одни с ласточку, другие крупнее, с дрозда. Русское их имя от слова «окочуриться» — умереть. Есть поверье: качурки — души погибших в море матросов. Английские моряки называют их птенцами богоматери, для шведских рыбаков качурки — верные предвестники беды.
По всем океанам кочуют качурки, порой стаями слетаются на свет к кораблям, мечутся над мачтами и палубами. Одни особенно далеко от родных берегов не удаляются. Другие (пестроногая качурка) дважды в год пролетают над бурным и спокойным морем по 12 тысяч километров: от гнездовий (Антарктида, Огненная Земля, Кергелен, Южная Георгия и прочие южные острова) до Англии, Гренландии, Лабрадора и обратно!
Каждая птица, где бы она ни скиталась, возвращается к старой норе на затерянном в океане острове. Двухлетние качурки роют гнездовые норы, но размножаться в них будут лишь через год.
«Они гнездятся колониями в расщелинах скал или в норах, самими вырытых, на островах, часто вблизи от берега. Только один вид, андская качурка, гнездится на материке в чилийской пустыне Сальпетер. Партнеры кормят друг друга на гнездах. Возвращаются к ним и улетают только в темноте. По суше передвигаются, как птицы со слабыми ногами, «на четвереньках». После 38–45 дней насиживания вылупляется неразвитый, беспомощный, у некоторых видов слепой птенец. Его выкармливают маслянистой кашицей, которую родители «капают» в открытый клюв птенца» (Фридрих Гёте).
У нас на Дальнем Востоке гнездятся три вида качурок: северная и сизая — на Курильских и Командорских островах, обе с белым надхвостьем, но первая темнее — серо-бурая; малая — на побережье около Владивостока, темно-бурая, без белого надхвостья.
Некоторые качурки умеют нырять на глубину 20–30 сантиметров и, что называется, выходят сухими из воды и тут же летят. Перо не намокает. Ныряют немного и буревестники, не все, правда. Но настоящие ныряльщики среди трубконосых — нырцовые буревестники. Они даже гребут крыльями под водой.
В воздухе машут ими часто, трепещут, почти как бражники, над самой волной. Вдруг ныряют в водную гору. Мгновение — и птица вылетает с обратной стороны волны.
Они похожи на чистиков: все у них короткое — клюв, шея, крылья, ноги, хвост, и все это, от клюва до хвоста, умещается в каких-нибудь 16–25 сантиметрах.
Гнездятся в норах на островах южного полушария, в узкой полосе широт от 35-го до 55-го градуса, но только в Индийском и Атлантическом океанах, в Тихом нырцовые буревестники не водятся.
Человек и многие животные не могут долго пить морскую воду: соли, растворенные в ней, серьезно повредят почки. Но трубконосые птицы ее пьют.
Анатомы нашли у них над глазами, в небольших углублениях черепа, солевыводящие железы, своего рода «слезные почки». Лишнюю соль из организма они удаляют даже быстрее, чем настоящие почки.
Обладая этим весьма полезным «перегонным аппаратом», трубконосые (а также чайки, бакланы, пеликаны, морские черепахи и крокодилы) без вреда пьют морскую воду.
Солевые железы у всех животных, обладающих ими, устроены почти одинаково. Это клубок мельчайших трубочек, оплетенных кровеносными сосудами. Трубочки забирают соль из крови и перегоняют ее в центральный канал железы. Оттуда солевой раствор по каплям вытекает наружу: у крокодилов и черепах — через отверстия около глаз, у птиц — обычно через ноздри. У пеликана на клюве есть даже продольные бороздки. По ним, как по каналам, стекают к кончику клюва соленые «слезы».
Разные были объяснения странной формы ноздрей трубконосых птиц. Но оказалось, что ноздри-трубки похожи на двуствольный пистолет не только по форме, но и по существу: они стреляют солеными капельками, которые выделяет слезная железа. Часами паря над волнами, буревестник редко опускается на воду. В полете встречный поток воздуха сильно затрудняет выделение из ноздрей насыщенной солью жидкости. Поэтому природа позаботилась о «водяном пистолете» для буревестника: из трубчатых ноздрей с силой, преодолевающей сопротивление ветра, выбрызгиваются «слезы».
ВЕСЛОНОГИЕ
У веслоногих три передних и четвертый задний палец, направленный вперед, соединены перепонками. (У других водоплавающих: трубконосых, уток, чаек, чистиков, гагар только три передних пальца — с перепонками либо, как у поганок, оторочены кожистыми пластинками.) Язык маленький, недоразвитый. Пищевод и желудок, растягиваясь, вмещают много рыбы.
Гнезда на деревьях, в скалах, на земле. Моногамы. У пеликанов пары образуются, видимо, на всю жизнь. Самки и самцы внешне похожи, кроме фрегатов и змеешеек. Насиживают по очереди. Бакланы — 23–25 дней, пеликаны — 30–40, фаэтоны и фрегаты — 40–50 дней. В кладке одно яйцо (фрегаты и фаэтоны), одно — три (олуши), два — пять (пеликаны) и три — пять (бакланы). Тип развития птенцовый. Половозрелостъ на третьем-четвертом году жизни. Маленьких птенцов кормят полупереваренной пищей, а позднее — рыбой. Пеликаны — три-четыре месяца, фаэтоны — до пяти, а фрегаты — даже 6—11 месяцев. Четыре-пять месяцев птенцы фрегатов не покидают гнезд.
Среднего роста, с ворону, и очень крупные птицы: 300–700 граммов (фаэтоны) и до 9—14 килограммов (пеликаны). Размах крыльев до 3,15 метра.
В отряде шесть семейств.
Пеликаны. Семь-восемь видов. Пресные воды и морские побережья Восточной Европы, Азии, Африки и Америки.
Кормораны, или бакланы. 25–30 видов. Пресные воды и морские побережья стран почти
