Штольц протянул ей пакет.
— Вскроешь в России. Желаю удачи.
— Будет исполнено, господин штандартенфюрер.
— Содержимое пакета совершенно секретно, — предупредил на прощание Штольц.
Сегодня Миллер пакет вскрыла. В нем находилось письмо Штольца, адресованное ей. Она прочитала его несколько раз.
Вот что требовал от Миллер штандартенфюрер:
1. Переписать в инвентарную ведомость все ценности, находившиеся в ее сейфе.
2. Оценить их.
3. Оставить у себя до особого распоряжения.
4. В случае прибытия сотрудника абвера, посланного Штольцем, выполнять все его распоряжения.
В конце была приписка: «Это приказ начальника управления».
Инвентарная ведомость была составлена Гартманом, к ней же прикреплена оценочная ведомость. За время ее отсутствия группа поработала неплохо. Было изъято ценностей на два миллиона семьсот сорок две тысячи двести двадцать семь марок.
Приказы надо выполнять. Ведомости были уложены в ящик с ценностями и закрыты в сейфе.
Эльза шла в сторону базара, изредка приветствуя встречных военнослужащих. У базара, как всегда, было многолюдно. Миллер, не торопясь, прошла мимо ларьков, делая вид, что рассматривает нехитрые товары, выставленные для продажи. На самом деле она хотела убедиться, что нет ничего подозрительного возле сапожной мастерской.
С минуту постояв у входа, она зашла в помещение. Сапожник сидел на табурете и чинил офицерскую обувь. Увидев Миллер, он положил сапог на низкий столик и поспешил навстречу.
— Хайль Гитлер, фрау офицер!
— Вам привет от Фрица, — тихо произнесла Эльза. — Возьмите информацию для Центра.
— С вами желает встретиться представитель Центра.
— Где, когда? — обрадовалась Эльза.
— Все зависит от того, сможете ли вы незаметно для ваших сослуживцев приехать в лес.
— Когда мы должны встретиться?
— Через два дня, ночью. Вы поедете в автомобиле для перевозки продуктов. Вас надежно спрячут.
Миллер на миг задумалась, затем решительно сказала:
— Хорошо, в половине первого у госпиталя я буду ждать автомобиль.
— Договорились. Как ваше самочувствие? — неожиданно поинтересовался связной.
Эльза удивилась:
— Почему вы спрашиваете об этом?
— После захвата портфеля оберста мне было приказано разыскать вас, но вы исчезли бесследно.
— Меня отправили в Берлин на излечение.
— Понятно. Значит, все согласовано?
— Да. До свидания.
Для того чтобы незаметно исчезнуть на ночь из города, Миллер решила лечь в госпиталь. Прихватив в гостинице бутылку французского коньяка, привезенного из Германии, она отправилась к начальнику госпиталя. Вручив ему коньяк, поблагодарила за то, что он вытянут ее с того света.
— Если бы вы не доставили меня вовремя в Берлин я давно была бы снята с довольствия, и мало кто помнил бы о гауптмане по фамилии Миллер.
— Мне лестна, фрау гауптман, столь высокая оценка моих скромных трудов. Обычно раненые забывают, кому они обязаны тем, что живы и здоровы. Мне очень приятно видеть вас. Как вы себя чувствуете?
— Все было хорошо, но сегодня у меня сильно болела голова.
— После выздоровления такие боли у вас бывали часто?
— Нет. Впервые. Мне кажется, что это после дороги.
— А когда вы приехали сюда?
— Вчера.
— Вам бы следовало с недельку полежать в госпитале.
— Я согласна с вами, доктор, но служба, сами понимаете, не позволяет лечь в госпиталь.
— Когда вам станет хуже, ваше пребывание в госпитале может затянуться.
Эльза помолчала, словно раздумывая, как ей поступить, затем грациозным движением отбросила со лба локон и решительно сказала:
— Уговорили! Но с одним условием: мне ночью иногда придется исчезать из госпиталя ненадолго. Этого требуют интересы рейха.
— Если ненадолго, то не возражаю.
— При этом должна соблюдаться полная секретность.
— Понимаю. Не волнуйтесь, фрау гауптман, у меня в госпитале дисциплина, как во всяком воинском подразделении.
— В таком случае, покажите мне палату. Она должна отвечать кое-каким требованиям.
— Согласен. Прошу за мной, фрау гауптман.
Осмотрев несколько палат, Эльза выбрала комнату на первом этаже, расположенную рядом со входом в госпиталь.
— Господин майор, эта подойдет, — сказала Миллер. — Здесь есть балкон, и я смогу выйти в любое время незамеченной.
— Хорошо. Кстати, должен вам сообщить по секрету, что я тоже хотел перейти в абвер, но у нас не хватает опытных врачей, и мне отказали.
— Приятно услышать это, господин майор, значит, мы с вами почти коллеги, — мило улыбнулась Эльза.
— Да, в некоторой степени.
— Теперь я совершенно спокойна. А чтобы вы поняли всю серьезность моей службы, ознакомьтесь с моими документами.
Эльза протянула майору удостоверение, подписанное Гиммлером. В нем говорилось, что Миллер является офицером с особыми полномочиями.
Начальник госпиталя засуетился:
— Вы знаете, фрау гауптман, я с самого начала предполагал, что вы не обычный офицер.
— Какая проницательность! — засмеялась Эльза. — Итак, договорились, завтра утром я буду в госпитале. Прикажите подготовить палату…
— Все будет сделано к вашему приходу, фрау гауптман.
Из госпиталя Миллер направилась в СД. Время у нее было, и она решила пройтись пешком. Из головы не выходила предстоящая встреча с человеком из Центра. Сейчас, когда Красная Армия перешла в наступление, необходимы точные сведения о немецких воинских частях. Видимо, с ней будут говорить именно об этом.
Мимо промчался легковой автомобиль СД. На переднем сиденье, рядом с водителем, Эльза заметила Венкеля. Автомобиль резко притормозил, и начальник СД открыл дверцу.
— Фрау гауптман, вы на службу? Садитесь с нами.
Миллер разместилась на заднем сиденье, рядом с Гардекопфом.
— Как успехи? — спросила она обер-лейтенанта.
— Отлично. Оберст отдал ценности по первому требованию штурмбанфюрера Венкеля. При этом сказал: «Я давно собирался привезти их вам, да все не мог выбрать для этого время».
— Где он взял эти ценности?
— Обобрал священника.
— Венкель, как вы узнали, что они у командира полка самоходных орудий?
— По моему приказу допросили священника, он признался, что ценности у пего были, но их забрал именно этот командир полка.
— Он отдал их оберсту добровольно?
— Нет, конечно. Кто-то сообщил оберсту, что у попа есть кое-что стоящее, и командир полка приказал изъять ценности у священника.
— Что они собой представляют?
— Старинные иконы, церковная утварь с драгоценными камнями, парчевые ризы, много такого, что не имеет никакого отношения к церкви. Поп, видимо, очень любит дорогие вещи.
— Ясно. Да, кстати, завтра я ложусь в госпиталь. Пока я буду там находиться, вы останетесь вместо меня.
— Вас понял, фрау гауптман. Вы плохо себя чувствуете?
— Да, после «сюрприза» начальника СД.
Венкель виновато посмотрел на Эльзу.
— Я приношу вам еще раз свои извинения.
— Не стоит, Венкель, вы испорченный недоверием человек. Вам очень хочется удержаться на месте начальника СД, и вы решили пойти по такому подлому пути. Ведь если бы ваши подозрения подтвердились, вы твердо стали бы на ноги. Но вы не учли того, что имеете дело с сотрудником абвера, офицером с особыми полномочиями. Рейхсфюрер Гиммлер доверяет мне, а штурмбанфюрер Венкель — нет. Я имела полное право застрелить вас за оскорбление мундира офицера абвера.
— Фрау гауптман, забудьте мою глупость, а я обедаю выполнить любую вашу просьбу.
— Я не хочу иметь с вами дело, штурмбанфюрер, — брезгливо произнесла Миллер, — но если вы наконец поняли, что виноваты, я, так и быть, не отошлю донесение в Берлин.
— Благодарю вас, фрау гауптман. Я всегда чувствовал признательность к вам и, по мере своих скромных возможностей, разыскивал несданные ценности втайне от вас, — неожиданно признался Венкель.
— И вам удавалось найти их?
— Да. Сегодня я передам вам ценностей, найденных моими людьми, почти на шестьсот тысяч марок.
— Это хорошая новость, — сказала Миллер и на миг задумалась. — Что же, действительно, придется уничтожить донесение в Берлин.
Наступило 17 марта, день встречи Эльзы с человеком из Центра. Она уже вторые сутки находилась в госпитале. Через двадцать минут Эльза должна выйти из палаты, сесть в продуктовый автомобиль и ехать в лес. Все вроде бы нормально, причин для волнения нет, но что-то тревожило Миллер. Может быть, важность предстоящей встречи…
В 0.25 Эльза надела поверх мундира пальто, набросила на голову шерстяной платок, взяла пистолет и вышла через балкон во двор. Быстрыми шагами пересекла его и оказалась в небольшом саду. Здесь она уже заранее присмотрела дырку в заборе, проделанную ранеными немецкими солдатами для того, чтобы можно было незаметно для врачей бегать в город за шнапсом. Пролезла сквозь нее и очутилась на улице.
