На весь этот большой район есть только одна фактория, которую и придется, очевидно, избрать базой вашей экспедиции.
— Как мы доберемся до фактории? — спросил Владимир Иванович.
— На пароходе.
— А люди, с которыми нам придется встретиться на фактории? Кто они? — вставил вопрос Михаил Санин, невысокий, но крепкого сложения юноша с пытливым выражением неулыбчивых серых глаз.
— Извольте, — охотно отозвался председатель. — Заведует факторией Иванов, проверенный и надежный коммунист. Товароведом — Антон Тропот, прекрасный работник, он в тех местах около пяти лет. Вот и все население фактории, которая, кстати сказать, носит название Лесной. А отчего — я думаю, понятно и без пояснений.
— Вы нам ничего не сказали о летчиках и самолетах, — вспомнил Кочетов.
— Самолетов у вас будет два. Летчиков мы назначили опытных, хорошо знакомых с местными условиями. Они вылетят на базу через несколько дней, как только подготовят гидросамолеты.
На этом беседа закончилась. Сделав необходимые покупки, экспедиция погрузилась на маленький пароходик «Байкал» и к вечеру покинула Красноярск.
Через три дня, продрогшие от лившего всю дорогу холодного дождя, путешественники высадились у фактории Лесной. Дул сильный ветер, дождь не унимался. Тайга гудела.
Навстречу путешественникам вышли заведующий и товаровед. Начались рукопожатия, приветствия, расспросы.
Владимир Иванович поспешил сократить эти неизбежные церемонии и, официально представившись заведующему, попросил его поскорее разместить людей.
— Да, да, конечно! — заторопился Иванов. — Я попрошу всех вас пока зайти ко мне. А вы, Антон Сергеевич, — обратился он к товароведу, — приготовьте, пожалуйста, дом, в котором в прошлом году жила геологическая партия.
— Уж как-нибудь, — флегматично отозвался товаровед и ушел.
Если бы кто-либо из членов экспедиции внимательно присмотрелся к этому чернобровому широкоплечему мужчине в охотничьем костюме, он безошибочно угадал бы в нем того пассажира, который покинул скорый поезд Москва-Красноярск столь странным способом. Но, во-первых, при встрече в полуосвещенном вагоне никто из веселой компании не разглядел пассажира как следует, а во-вторых, никому и в голову не могла прийти мысль о том, что элегантно одетый гражданин из скорого и товаровед в поношенном охотничьем костюме — одно и то же лицо. Да и вообще наши путники в этот момент были далеки от каких бы то ни было размышлений.
Трехдневное путешествие на неуютном пароходике давало себя знать, и всем хотелось скорее поесть чего-нибудь горячего и отоспаться.
Утро выдалось розовым, ясным, умытым по-праздничному. От вчерашнего ненастья не осталось и следа. Дали были ясны и широки.
Хорошая погода привела всех в восторг. Угнетенного настроения, навеянного туманами, холодным ветром и дождем, как не бывало.
Лена Седых и Наташа Русакова, проснувшись раньше всех, начали шумно и весело устраивать коллективное жилье.
Дом, предоставленный участникам экспедиции, состоял из трех комнат — двух маленьких и одной большой. Девушки решили в комнате, обращенной окнами к югу, поселить Владимира Ивановича, другую заняли сами, а большую отвели остальным.
Теперь нужно было расставить кровати, столы, стулья, соорудить умывальник, вешалку. Товаровед фактории деятельно помогал девушкам, сам вставил разбитое стекло и вообще безропотно выполнял любое требование молодых хозяек. К концу дня он уже был для Лены и Наташи вполне «своим» человеком.
Тем временем Владимир Иванович, Кочетов, Санин и смуглолицый Костя Нормаев, оставив в помощь девушкам радиста Леву Переплетчика, отправились в первую разведку. Шли узенькой тропой, проложенной, очевидно, охотниками. Впереди шагал Михаил Санин; по праву отличного стрелка он нес английский винчестер.
Неожиданно тропинка, до этого вилявшая по долине, резко побежала в гору.
Владимира Ивановича начала донимать одышка.
Михаил и Костя ушли далеко вперед. То и дело на гребнях камней показывались их фигуры и скрывались вновь. Подъем становился все круче.
— Ша-ба-аш!.. — раздался вдруг голос Кости Нормаева. Взобравшись на сосну, юноша махал оттуда рукой.
— В чем дело? — закричали ему профессор и Кочетов.
— Идти не-ку-да-а! — нараспев ответил Костя.
Тропа, по которой путники прошли уже километров десять, обрывалась у высокой отвесной скалы. Кочетов и Санин углубились в чащу в надежде обнаружить продолжение тропинки. Но напрасно они продирались сквозь колючий кустарник: впереди не было и намека на тропу. Делать было нечего — пришлось возвращаться.
На следующий день разведка была повторена. Теперь уже экспедиция шла другой тропой, в северном направлении. Снова до полудня шли хорошо. Тропинка вела путников в глубь тайги. Все были веселы. Девушки, которые на этот раз тоже участвовали в походе, начали подшучивать над Михаилом и Костей.
— Эх, вы, следопыты! Завели вчера всех в тупик. Уж лучше бы не брались.
— Я не Фенимор Купер, — отшучивался Нормаев. — Это он умел водить своих героев по лесным чащам. А у нас, в Калмыкии, куда ни взглянешь — кругом степь, куда ни поедешь — везде дорога!
— Да и тут троп не мало! — крикнул шедший впереди Кочетов. — Смотрите!
И действительно, тропинка расходилась в разные стороны. Пришлось разделиться на группы. Условились через два часа собраться опять на этом месте…
Владимир Иванович с Кочетовым, Лена с Наташей вернулись ни с чем — пути дальше не было. Стали ждать Нормаева и Санина. Прошло около часа. Наконец за деревьями показался Костя, за ним — Михаил. Но в каком виде! Без кепок, с поцарапанными лицами, в грязи.
Ребята сообщили неутешительную весть. Тропинка, по которой они шли, исчезла совершенно неожиданно. Решив во что бы то ни стало найти ее продолжение, они облазили все вокруг в радиусе добрых двух километров. Несколько раз попадали в какое-то болото и, будучи не в силах пробиться сквозь чащу, отступили.
Усталые и недовольные, возвращались путники домой. У всех на душе лежало тяжелое раздумье. Сумеют ли они здесь сделать что-нибудь? Оправдают ли доверие Академии и университета?
Когда ехали, думалось, что дело пойдет легко и быстро. Но тайга оказалась закрытой на прочный замок.
Всех смущало какое-то таинственное исчезновение таежных троп. Кто проложил их?
Почему они пропадают совершенно неожиданно?
Безрадостные дни переживала фактория. Снова и снова уходили в поиск участники экспедиции. И всякий раз их попытки проникнуть в глубь тайги ни к чему не приводили.
Владимир Иванович подолгу просиживал над картами, десятки раз перечитывал скудную литературу о сибирском метеорите, а по утрам, взобравшись на вышку, часами разглядывал окрестность в полевой бинокль.
И все-таки вылазки в тайгу проводились ежедневно. Теперь в них участвовали только Кочетов, Нормаев и Санин. Доцент Кочетов, неутомимый и деятельный, внушал ребятам бодрые мысли. Рано утром он поднимал Костю и Михаила и, наскоро позавтракав, уходил с ними в тайгу. До поздней ночи бродили они, силясь пробиться вглубь. Еле заметные тропы заводили их в непролазные чащи, в топи, в непреодолимые ущелья и там пропадали. Путешественники часто по нескольку часов кружили на одном месте; обнаружив это, вконец изможденные, они покидали коварную тропу.
Несколько раз пытались идти напрямик, сквозь заросли. Но тайга есть тайга.
Сотрудники фактории с большим сочувствием относились к неудачам экспедиции.
Иванов несколько раз порывался пойти с разведчиками, но трезвый и рассудительный товаровед все время его останавливал: приближался сентябрь, нужно было готовиться к началу охотничьего сезона. Сам Тропот, который, по свидетельству заведующего факторией, изредка ходил на охоту и, очевидно, должен был знать окрестности, уже десятый день жаловался на зубную боль и, естественно, ничем экспедиции помочь не мог. Он, правда, подавал советы, но что объяснишь новичкам, впервые попавшим в тайгу.
Все эти дни Лева Переплетчик колдовал над радиопередатчиком. Несмотря на все усилия, он никак не мог установить связь с Красноярском. А это сейчас было просто необходимо: самолеты почему-то не прибыли до сих пор.
Наконец, однажды в полдень в дом, где разместилась экспедиция, вбежал взволнованный Лева и закричал во все горло:
— Владимир Иванович, ребята! Красноярск заговорил!
Все мигом собрались у радиоаппарата. Лева звонко кричал в микрофон:
— Алло! Алло! Говорит фактория Лесная! У микрофона профессор Блюмкин и члены экспедиции. Отвечайте, слышите ли вы меня? Перехожу на прием!
— Красноярск вас слушает…
Просветлевший Владимир Иванович шагнул к микрофону и торопливо заговорил:
