…официально зарегистрированной некоммерческой организации, — продолжал Фут, — и объявленная им цель — поощрение рождаемости среди носителей крепких американских генов — соответствовала обычаям того времени. Кроме простого умолчания об истинном назначении Фонда, не требовалось никаких других средств сохранения тайны. И только позже, в эпоху Мировых Войн, которую иногда называют «Безумным Веком»…
Заголовки некоторых статей, опубликованных в апреле — июне 1969 года
МАЛЮТКА БИЛЛ СРЫВАЕТ БАНК
Двухлетний мальчик, едва научившись ходить, стал самым юным победителем телевикторины, выиграв миллион долларов.
Президент поздравил мальчика по телефону
РЕШЕНИЕ СУДА О ПРОДАЖЕ ЗДАНИЙ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО ОРГАНА ШТАТА КОЛОРАДО
Верховный суд штата установил, что пенснонеры скупают государственное имущество в крупных масштабах
СОБРАНИЕ НЬЮ-ЙОРКСКОЙ МОЛОДЕЖИ ПОТРЕБОВАЛО ОПРЕДЕЛИТЬ ВЕРХНИЙ ВОЗРАСТНОЙ ПРЕДЕЛ ДЛЯ УЧАСТИЯ В ГОЛОСОВАНИИ
«ДАННЫЕ ОБ УРОВНЕ РОЖДАЕМОСТИ В США ЯВЛЯЮТСЯ СТРОЖАЙШЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНОЙ», — заявляет Министр обороны.
ЖЕНЩИНА-КОНГРЕССМЕН ИЗ КАРОЛИНЫ ПОБЕЖДАЕТ НА КОНКУРСЕ КРАСОТЫ
«Я буду баллотироваться в Президенты», — заявила она перед началом своего турне по стране.
В АЙОВЕ ВОЗРАСТ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ПРАВА УЧАСТИЯ В ВЫБОРАХ ПОДНЯТ ДО СОРОКА ОДНОГО ГОДА
ВОЛНЕНИЯ В СТУДЕНЧЕСКОМ ГОРОДКЕ ДЕ-МОЙНА
УВЛЕЧЕНИЕ ЗЕМЛЕЕДЕНИЕМ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ НА ЗАПАД: ЧИКАГСКИЙ СВЯЩЕННИК СЪЕЛ БУТЕРБРОД ИЗ ГЛИНЫ ПРЯМО ЗА КАФЕДРОЙ В ЦЕРКВИ:
«Это возврат к основам бытия», — заявил он своей пастве.
СТУДЕНТЫ ВУЗОВ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА ВЫСТУПАЮТ ПРОТИВ РУКОВОДИТЕЛЕЙ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ
«Мы требуем повышения стипендий, уменьшения лекционных часов, отмены домашних заданий.
Мы требуем дать нам право избирать преподавателей и наставников».
ДЕВЯТЫЙ ГОД ПОДРЯД РАСТЕТ ЧИСЛО САМОУБИЙСТВ
Представитель Комиссии по атомной энергии отрицает, что это связано с выпадением радиоактивных осадков.
…«Безумным Веком», опекуны того времени решили (и мы считаем: правильно), что любое меньшинство в период языковой дезориентации и массовой истерии становится объектом преследования, законодательной дискриминации и даже ярости толпы. Более того, неустойчивое финансовое положение страны, и в особенности принудительный обмен ценных бумаг Треста на правительственные облигации, поставил под угрозу нашу платежеспособность.
Тогда определились два пути дальнейшего развития: активы Фонда были обращены в недвижимость и распределены между представителями Кланов, а в качестве постоянной линии проводилась политика так называемого «Маскарада». У нас всегда находились денежные средства, необходимые для симуляции смерти кого-либо из членов Клана (если он жил так долго, что окружающие уже начинали беспокоиться) или для организации его появления в новом качестве где-нибудь в другой части страны.
Мудрость такой политики (хоть и доставляла некоторые неудобства) сразу же стала очевидной в период Междуцарствия Пророков. Во времена правления Первого Пророка возраст девяноста семи процентов наших собратьев официально не превышал пятидесяти лет. Однако тщательная регистрация, проводимая тайной полицией Пророков, усложняла проблему изменения внешности.
Только осторожность и удача спасли нас от разоблачения, ведь тогда неприятности могли быть у каждого, обладавшего даром, который Пророки были не в силах отобрать.
Строго говоря, Кланы не были замешаны в событиях, которые привели ко Второй Американской Революции. Однако факт остается фактом: многие из них участвовали в заговоре, служа верой и правдой предводителям. И даже в сражениях, предшествовавших падению Нового Иерусалима, воевали люди из наших Кланов. Воспользовавшись неразберихой, мы подкорректировали возраст сильно постаревших собратьев. В этом нам помогли некоторые члены Кланов, которые после победы революции занимали ключевые посты в обществе.
На собрании Кланов в 2075 году, когда было достигнуто Согласие, многие предлагали нам раскрыть тайну, поскольку демократия утвердилась вновь, но все же большинство не согласилось: наверное, из-за укоренившейся традиции секретности. Однако возрождение культуры в последующие пятьдесят лет, проповедь терпимости, совершенствование методов воспитания и системы образования дали нам основания полагать, что наконец-то наступило время, когда можно открыться и по праву утвердиться в обществе как его необычное, но от этого не менее уважаемое меньшинство.
Для такого решения были весьма веские причины. Росло число наших собратьев, которые считали «Маскарад» социально неприемлемым в новом, более открытом обществе. Необходимость каждые несколько лет покидать насиженные места и искать новые не просто выводила нас из душевного равновесия; нас мучила совесть, что приходится лгать там, где открытость, честность и порядочность стали законом в отношениях между людьми. Кроме того, проводя исследования в области биологических наук, Кланы сделали много новых открытий, которые могли принести большую пользу нашим недолговечным собратьям. Но, чтобы помочь им, нам нужна была полная свобода. Далеко не все с этим соглашались, однако серьезных оснований для дальнейшего использования «Маскарада» практически не оставалось. В новых условиях здоровые и миролюбивые граждане должны были приветствовать нашу открытость.
В 2125 году, одиннадцать лет назад, мы решились на эксперимент, позволив группе добровольцев (а их оказалось процентов десять) раскрыть тайну своего возраста, не разглашая остальных секретов организации. К сожалению, результаты не оправдали наших надежд.
Джастин Фут замолчал. И тут вдруг заговорил крепкий мужчина среднего роста с загорелым лицом космонавта. В его волосах уже серебрилась седина, что было даже как-то странно, необычно для людей Кланов. Мэри Стерлинг давно заметила его и пыталась угадать, кто он такой: живое лицо и громкий смех мужчины еще до начала собрания пробудили в ней любопытство, но поскольку любой член Клана мог посещать заседания Совета, она потеряла к нему интерес.
— Продолжай, приятель, — произнес он. — Что там у тебя дальше?
Фут ответил, не поворачивая головы:
— Основной доклад прочтет главный специалист по психометрии. Я лишь слегка обрисовал ситуацию.
— О, Господи! — воскликнул незнакомец. — Парень, зачем же нам выслушивать то, что мы давно знаем?
— Я лишь начал разговор. И кроме того, меня зовут Джастин Фут, и никакой я вам не приятель.
Мэри Сперлинг решительно вмешалась.
— Брат, — обратилась она к незнакомцу, — поскольку вы обращаетесь к Опекунам, то не могли бы вы представиться? К сожалению, я не узнаю вас.
— Извините, Сестра. Я — Лазарус Лонг, выступаю от своего имени.
Мэри покачала головой:
— Я так и не поняла, откуда вы.
— Еще раз прошу прощения. Это имя для «Маскарада», которое я взял во времена Первого Пророка… Оно показалось мне забавным. Имя моего Клана — Смит. Вудро Вильсон Смит.
— Вудро Смит?.. Так сколько же вам лет?
— Что? Ах, да, я просто не считал в последнее время. Сто… Нет, подождите… Двести… Двести тринадцать. Да, точно, двести тринадцать.
Внезапно воцарилась мертвая тишина. Мэри смущенно спросила:
— Разве вы не слышали, когда я спрашивала, присутствует ли здесь кто-нибудь старше меня?
— Слышал. Да ерунда все это, Сестра. У вас очень хорошо получалось. Так уж случилось, что я не посещал собраний Кланов больше ста лет.
— Я попрошу вас вести собрание дальше, — сказала Мэри, покидая трибуну.
— Нет, что вы! — запротестовал седой, но она не обратила на это никакого внимания и нашла себе свободное место. Он огляделся вокруг, пожал плечами и понял, что надо уступить. Неуклюже пристроившись у края стола, он снова заговорил:
— Ну что ж, продолжим. Кто следующий?
Ральф Шульц из Клана Шульцев был больше похож на банкира, чем на специалиста по психометрии. Он не был ни излишне застенчивым, ни рассеянным, и речь его была плавной, неторопливой и полной достоинства:
«Я был одним из тех, кто предложил покончить с „Маскарадом“. Это была ошибка. Мне казалось, что все воспримут это как должное. Я, конечно же, предвидел, что горстка ненормальных будет недолюбливать и даже ненавидеть нас; я даже предполагал, что большинство будет нам завидовать, ведь всякий, кто любит жизнь, хотел бы пожить подольше. Но я не думал, что возникнут настолько серьезные проблемы. Как известно, современное сознание покончило с межрасовыми распрями; тот, кто еще не освободился от расовых предрассудков, стыдится об этом говорить. Я считал, что наше общество уже стало настолько терпимым, что мы сможем мирно и открыто жить рядом с недолговечными.
