Напор льда на судно был устранен, оно выпрямилось и теперь спокойно лежало на подушке из битого льда, ожидая, что еще уготовила ему судьба. Когда начался отлив, «Рузвельт» оказался на мели всей своей передней частью до половины корпуса, кренясь то на одну, то на другую сторону соответственно напору льда. Это был новый вариант песни «Убаюканные в колыбели пучины», от которого дети эскимосов, собаки, ящики и мы сами катались по палубе то туда, то сюда.
Когда начался прилив, мы приложили все усилия, чтобы снять корабль с мели. С левой стороны носа мы закрепили трос за неподвижный айсберг, и капитан приказал давать полный ход то вперед, то назад. Некоторое время судно не двигалось с места, но в конце концов натяжение троса и полный ход назад возымели желаемое действие: «Рузвельт» сполз с мели и вновь оказался на плаву. Однако лед за кораблем был настолько сплочен, что мы не могли увести корабль из этого отнюдь не веселого места.
Глава 13
Наконец-то мыс шеридан
Положение, в котором мы очутились, было, мягко говоря, опасным, даже при таком опытном и стойком ледовом борце, как Бартлетт. День проходил за днем, а мы по-прежнему оставались в бухте Линкольн, и, если бы в мое прошлое путешествие «Рузвельту» не пришлось пережить нечто подобное, мы бы несомненно не на шутку встревожились. Но мы знали, что рано или поздно подвижки льда позволят нам пройти несколько миль, остающихся до мыса Шеридан, а возможно и дальше, ибо место нашего назначения лежало примерно на 25 миль северо-западнее нашей зимней стоянки 1905–1906 годов. Итак, мы запаслись терпением, и, если задержка и действовала нам на нервы, разговаривать о ней было бы совершенно бесполезно.
1 сентября лед дрейфовал как будто не так быстро. Накануне вечером Макмиллан был послан на берег к скалам за рекой Шелтер; он доложил, что вдоль берега довольно много открытой воды. После него пошел на разведку Бартлетт. Вернувшись, он также доложил о наличии открытой воды, однако со всех сторон запертой углами больших ледяных полей.
Мы решили начать осеннюю охоту, и эскимосы Ута, Алета, Ублуя и Укеа выехали в район озера Хейзен на санях с упряжкой из восьми собак. Предполагалось, что они будут охотиться там на мускусных быков и оленей, а потом, когда мы достигнем мыса Шеридан или залива Портер, к ним присоединятся и другие эскимосы. Однако за отсутствием снега дорога оказалась слишком тяжелой даже для легких саней, и эскимосы вернулись.
Наконец перед полуночью 2 сентября мы вырвались из тупика в бухте Линкольн, где простояли целых десять дней. Тросы были выбраны, и «Рузвельт», давая то передний, то задний ход, высвободился из оков берегового пака. Мы чувствовали себя так, как, должно быть, чувствуют себя люди, выпущенные из тюрьмы. Вдоль берега простиралась узкая полоса открытой воды, и, следуя по ней, мы за полчаса до полуночи обогнули мыс Юнион. Однако вскоре, чуть не доходя мыса Блэк-Кейп, мы снова были остановлены льдом, на этот раз темной, одиноко стоящей конусообразной ледяной горой, омываемой с востока морскими водами, а с запада отделенной от ближних гор глубокими долинами. Нашим глазам открылся неописуемо величественный вид: побережье, на многие мили уставленное айсбергами, оттесненными к берегу, расколотыми и наклоненными чуть ли не под прямым углом. Достигнув мыса Блэк-Кейп, мы прошли половину пути между бухтой Линкольн и долгожданным укрытием на мысе Шеридан.
Когда мы пришвартовывали судно к припаю, обломок ледяного поля в 60 футов толщиной со страшной силой был выброшен на берег чуть севернее нас. Окажись мы на его пути… — впрочем, мореплавателю в этих проливах не следует задумываться над такими последствиями.
В качестве особой меры предосторожности я велел эскимосам обтесать топорами край берегового припая рядом с судном, чтобы облегчить ему подъем, в случае если оно будет сжато тяжелыми ледяными полями. Весь день мел легкий снег; я сошел на берег, прошел по припаю до ближайшей реки и поднялся на вершину мыса Блэк-Кейп. Прогулка время от времени по суше хорошо отвлекает от вони и беспорядка, царящих на палубе: из-за собак на «Рузвельте» было очень не чисто. Меня часто спрашивали, как мы могли выносить присутствие почти 250 собак на таком маленьком судне. Но ведь нет худа без добра: без собак мы не смогли бы достичь полюса.
У мыса Блэк-Кейп мы на всякий случай устроили на берегу еще один продовольственный склад, подобный тому, который оставили в бухте Линкольн.
4 сентября подул сильный южный ветер. Впереди открылось немного свободной воды, и в 8 часов утра мы начали выбираться из укрытия. Прошел целый час, прежде чем нам удалось взломать смерзшуюся вокруг корабля густую ледяную кашу. Мы были рады снова пуститься в путь, но так как за дельтой реки лед упорно не хотел вскрываться, а с юга под напором ветра стремительно приближались дрейфующие льды, нам пришлось поспешить обратно в наше прежнее укрытие у мыса Блэк-Кейп. Возвращение не обошлось без происшествий: сильный ветер очень затруднял управление судном, и в результате вельбот сзади по правому борту был сильно помят выступающей частью айсберга, а правый угол передней рубки чуть не сорвало с палубы.
Тем не менее всех окрыляла мысль, что до цели — мыса Шеридан остается всего несколько миль, и все жаждали снова выступить в путь. Вечером того же дня лед при отливе разредился, и был отдан приказ трогаться дальше. После двух или трех критических моментов, когда нам угрожала опасность быть зажатыми между быстро дрейфующими льдинами, мы достигли дельты реки Блэк-Кейп, пройдя несколько миль к северу от места нашей вынужденной стоянки. Однако с началом прилива нам пришлось вернуться на четверть мили назад и укрыться за сидящим на мели айсбергом.
Когда судно ошвартовалось, я сошел на берег и прошел к дельте реки взглянуть на состояние льда за нею. Я не увидел на севере ни трещины, ни просвета, а путь к отступлению был теперь сплошь забит льдом. Сможем ли мы вообще пройти остающиеся несколько миль?
На наше счастье, не переставая дул сильный южный ветер, лед начал понемногу разрежаться, и 5 сентября около трех часов утра к северу появилось все увеличивавшееся разводье. «Теперь или никогда!» — подумал я и приказал выжать из машины все, что она могла дать. Мы на полном ходу обогнули мыс Роусон, и вдали завиделись очертания мыса Шеридан. Наконец-то! Нашим натруженным глазам этот отлого уходящий в море отросток суши показался поистине вратами рая.
В четверть восьмого мы обогнули мыс — на 15 минут позднее, чем в 1905 году. Начиная с 23 августа мы с Бартлеттом в течение 13 суток спали не раздеваясь.
Следует ли нам остановиться здесь? Впереди простиралась открытая вода. Я распорядился двигаться дальше. Но уже через 2 мили мы наткнулись на непреодолимый ледовый барьер и решили, что и в этот год мысу Шеридан суждено быть местом нашей зимней стоянки. Мы вернулись назад и стали готовиться к вводу судна в приливную трещину.
На душе у меня было легко. Последние две мили, пройденные «Рузвельтом», оказались рекордными: до сих пор ни одно судно не добиралось на собственном ходу до 82°30′ северной широты. Лишь один корабль нансеновский «Фрам» [63] прошел дальше на север, но он дрейфовал кормой вперед, находясь в полной власти льда. И на этот раз наш миленький крепкий «Рузвельт» оказался чемпионом.
Трудно передать словами чувства, которые я испытал, когда мы бросили швартовы на береговой припай у мыса Шеридан. Мы уложились в назначенный срок и успешно решили первую часть трудной задачи — провели судно из Нью-Йорка в такой пункт земного шара, откуда уже можно было замахнуться на самый полюс. Все опасности кораблевождения во льдах, опасность потери «Рузвельта» и большей части припасов остались позади. Другим источником удовлетворения была мысль, что это плавание еще раз подчеркнуло важность детализированного опыта для успешного решения всех наших задач. Несмотря на задержки, казавшиеся иной раз бесконечными, мы проделали плавание лишь с малой толикой тех тревог, какие выпали нам на долю в наше путешествие на Север в 1905 году.
Достигнув мыса Шеридан, оставив далеко на юге северные пределы всех ныне известных земель, за исключением тех, что находились в нашем непосредственном окружении, мы могли вплотную приступить к решению второй части задачи — организации санного похода от корабля к полюсу. Прибытие на мыс Шеридан еще отнюдь не означало достижения конечной цели.
Мы страшно обрадовались, что провели «Рузвельт» через льды пролива Робсон, и, как только корабль ошвартовался у мыса Шеридан, ревностно принялись разгружать его. «Рузвельт» был заведен на мель в приливную трещину, и первое, что мы выгрузили на берег, — это 246 собак, превративших судно в шумный смердящий ад. Их попросту сбрасывали через поручни на лед, и через несколько минут берег был усеян бегающими, прыгающими и лающими существами. Палубы отмыли струей воды из шланга, и разгрузка началась. За собаками были спущены на берег сани с палубы мостика, где они изготовлялись, — стройная флотилия из двадцати трех штук.
