Вначале была создана одна простая модель (s/t) в которой было время t. Затем другая (v/t), уже с другим временем. Потом физик обозначил и то и другое одной буквой t, нивелируя различие между ними. Таким вот образом появилась третья модель (s/t2), в которой присутствует третье время.
Так как мир сложен, в нём нет общего или единого времени, и его невозможно моделировать одной простой схемой, то мышление характеризуется переходами и наложением простых моделей. В каждой простой модели своё простое время, но так как целостный интеллект стремится избежать разрывов и расслоения сознания, он логически нивелирует и сглаживает временные переходы и разрывы между простыми моделями, подставляя общий знаменатель времени в каждую модель. В вербальных моделях знаменатель синтаксически выражается стандартизированными глагольными формами, которые согласуются с контекстом (подразумевается некое общее контекстное время, время рассказа). В визуальных моделях общим знаменателем является время воспроизведения и просмотра.
Целостный интеллект как бы неспособен различать где «время-1», а где – «время-2», или, вернее, это связано для него с определёнными трудностями. В рамках простой модели легко может быть описано время в другой простой модели, но только как квазипространственная метафора. Время же текущей простой модели всегда остаётся вне поля зрения интеллекта.
Квазипространственная реализация времени и его расслоение в усложнённых схемах присутствует во всех интеллектуальных моделях.
Что такое квазипространственная реализация времени? Например, на уроке в школе учащийся выходит к доске и рисует оси координат, одну из которых он обозначает как «расстояние», а другую «время», а затем рисует в этих координатах график перемещения физического тела. Время превратилось в квазипространственную метафору, оно объективировано и нарисовано на доске. Время стало пространственной вещью, объектом. Произошла реализация времени в модельный объект. Это удивительный феномен, но мы так привыкли к подобным вещам в нашей повседневной жизни, что не обращаем внимание на очевидное.
Целостная личность не может принять множественность Я и Времени. Я должно быть единым и единственным, и в этом целостная личность никогда не может сомневаться несмотря ни на что! Это – самый сакраментальный догмат разума. Он не отличает Я1 от Я2, не отличает Время1 и Время2. В этом проявляется его логический дальтонизм.
Сколько Я во фразе: «Я знаю, что я понимаю, то о чём я читаю, но всё же иногда я не понимаю то, что я читаю»? Разум считает, что одно. А какое оно? Для разума истинным единым Я каждый раз становится Я последнего скольжения. Просто в силу последовательной смены: «Король умер, да здравствует король!». То же самое относится ко времени.
Это очень простой метод механики разума. Но не так всё просто для самого разума. У него всё как раз получается очень сложно. Обычно разум блуждает в лабиринтах стереотипов и парадоксов, пытаясь найти иллюзорный конечный результат или окончательное решение. Он стремится к простоте.
Разум создаёт для себя простую категориальную картину мира, единую и целостную. Он уверен, что есть объективное время, хотя объективное время такая же фикция, как объективный мир. Так что же на самом деле ничего нет? «Что-то такое» на самом деле есть. Но это что-то является чем-то очень сложным, его нельзя просто воспринимать и описать как время, или необратимость, или изменчивость, или инерцию, или ещё что-либо однозначное и категориальное. Философские размышления по этому поводу могут быть бесконечно пространными.
Логический подвох, приводящий к неразрешимости парадокса времени, появляется по причине того, что время, или точнее «что-то такое», на самом деле недоступно для восприятия, хотя любой человек уверен в обратном, и постоянно использует квазипространственные метафоры времени. Квазипространственная метафора для разума – это объект. Рассуждая о времени как об объекте, сотни мыслителей от Аристотеля до наших дней, сочинили множество забавных парадоксов о времени.
Это очень странно, не правда ли? Мозг-в-бочке не может знать, что на самом деле «снаружи»? Впрочем, это «что-то такое» и не «снаружи» и не «внутри», оно неотделимо от механизмов его собственного мышления и поэтому недоступно для осознания. Невозможно «осознать сознание» и ровно так же невозможно осознать то «нечто», что отбрасывает свою тень на ментальную карту мира. Человек обыденно убеждён, что он способен непосредственно ощущать время. Но почему, как только он вспоминает о времени, он невольно ищет часы, чтобы посмотреть на них?
Хотя естественнонаучный подход как бы отрицает мистику и противопоставляется мистическому познанию мира, с другой стороны, разве время и вечность глобально не являются для интеллекта странным, «потусторонним» миром? Психологически эта странность мира способствует распространению всевозможных мистических страхов, фантазий и совершенно иррациональных заблужений.
Неразличимость прогрессии объяснима и тем, что прогрессия воспринимается разумом как условное совмещение рекурсивных моделей: фрагментов, на которые распадается прогрессия. В пределах фрагмента прогрессия превращается в «числовую фигуру» и помещается в поле внимания. Фрагмент прогрессии для разума становится рекурсивной моделью, а составляющие его репродукции – рефлексиями. Одна рекурсивная модель – это психологически одномоментное объединение нескольких рефлексий. Разум получает что-то вроде иллюзии множественности отражений в параллельных зеркалах.
Рассмотрим такую рекурсивную модель (отрывок из известной песни):
«Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, посмотреть, не оглянулся ли я».
Здесь пять рефлексий:
1) «Я оглянулся
2) посмотреть,
3) не оглянулась ли она,
4) посмотреть
5) не оглянулся ли я»
или шесть, если считать ещё позицию автора (рассказчика), которая «за кадром»:
1) Автор:
2) «Я оглянулся
3) посмотреть,
4) не оглянулась ли она,
5) посмотреть
6) не оглянулся ли я»
Обратим особое внимание на то, что в этом примере число рефлексий странным образом совпадает с пределом одномоментного счёта.
А может ли число рефлексий во фрагменте быть больше? Может. Но разум перестаёт воспринимать его как рекурсию. Фрагмент рассыпается на несколько фрагментов. Но если он контекстно-логически организован как единая логически неразделимая рекурсия, то разум попадает в цикл короткого замыкания, он «путается» и ощущает дискомфорт.
У человека могут появиться ощущения, характерные для эмоций короткого замыкания. Рекурсивная модель, превышающая предел рекурсии, для мыслящего разума теряет смысл и превращается в абсурд. Абсурдные модели могут использоваться манипуляторами для так называемого зомбирования.
Во многих моделях можно заметить ограничение глубины рекурсии. Например, в физических формулах можно встретить время t в первой, второй и третьей степени. Но возможна ли формула, включающая t (или какой-либо другой физический параметр) в 25, 70 или 144 степени? Здравый смысл подсказывает, что это абсурд.
Сознание является иллюзией. Точно так же как в промежутке между двумя параллельными зеркалами бесконечный ряд отражений является иллюзией наблюдателя, точно так же самосознание человека является иллюзией самоосознания.
Интеллект не может увидеть своё Настоящее Я, которое бесконечно ускользает от самого себя. Это Я является настоящим, потому что является актуальным. А актуально оно потому, что ситуационно всегда находится в точке наблюдения. Движение мысли всегда является переходом по узловым точкам логической прогрессии, а движение восприятия движется по узловым точкам картины «звёздное небо», и оно сопровождается ощущениями глубины рекурсии.
Интеллект «не видит» сам себя непосредственно. Он не может осознать себя самого, потому что фактические, актуальные механизмы интеллекта для него непосредственно недоступны. Все модели самого себя являются вторичными объективированными моделями (артефактами). В частности интеллект принципиально не может осознать своё собственное сознание. Все попытки самоосознания являются коротким замыканием.
Короткое замыкание сопровождается телесной картиной – эмоциями короткого замыкания. Самая сильная негативная эмоция возникает при попытке представить исчезновение собственного сознания, это – страх смерти.
Интеллект старается выйти из таких циклов. Жёсткий выход является агрессией (физической, вербальной или психологической). Но интеллект может выходить из циклов мягко, постепенно как бы тормозя и останавливая цикл. При этом остаются артефакты короткого замыкания: статические рекурсивные модели. Они являются замороженными рекурсиями: иллюзиями, подобными иллюзии отражений между двумя параллельными зеркалами.
