В том же, символическом смысле употребляли изображения двух змей, из коих одна крылатая, а другая без крыльев. Крылатая змея – начало летучее, «меркурий»; начало устойчивое, «сера», изображалось змеей без крыльев.
Тайна жизни изображена кру́гом, составленным из двух змей, одной крылатой, а другой без крыльев, что изображает две природы тел – устойчивую и летучую, соединенные вместе (Lebreton. «Clefs de la philosophie spagyrique»[122]). Две змеи то соединены, как в кадуцее Меркурия, то разделены.
В сочинении Авраама Еврея находится изображение змея, пригвожденного к кресту; алхимически это означает, что летучее должно быть сделано устойчивым.
Драконы имеют одинаковое значение со змеями. Дракон без крыльев, изображение которого мы находим в книгах Авраама Еврея и Николя Фламеля, – это «сера», мужское и устойчивое; крылатый дракон – это «Меркурий», летучее, женское. Эти два дракона суть истинные начала философии мудрых.
«Находящееся внизу без крыльев представляет устойчивое, или мужское, тогда как вверху – летучее, или женское, черное и темное, которое возьмет верх в продолжение нескольких месяцев. Первое называется „серой“, или холодом и сухостью, а второе „Меркурием“, или сыростью и теплотой. Это солнце и луна, извлеченные из меркуриального и серного источника» (Nicolas Flamel).
Один дракон может также изображать три начала, но тогда у него бывает три головы: «Золотое руно сторожит дракон о трех головах; одна есть вода, вторая – земля, третья – воздух. Эти три головы должны соединиться в одну, которая будет достаточно сильна и достаточно могущественна, чтобы пожрать всех других драконов» (D’Espagnet. «Arcanes de la philosophie d’Hermès»[123]).
Три змеи в чаше обозначают три тела, составляющих материю камня, помещенную в философское яйцо, – символ, обыкновенно сопровождающий химический гермафродитизм.
Фламель нам говорит, почему алхимики изображали «серу» и «Меркурий» драконами: «Причина, что я тебе нарисовал эти две спермы под формой драконов, та, что их зловоние так же велико, как и зловоние драконов» («Le livre de Nicolas Flamel»[124]).
Мы говорили о главных символах «серы» и «меркурия». Существует бесконечное множество других символов, что весьма понятно, если вспомнить изречение: „Сера“, будучи мужским и устойчивым, а „Меркурий“ – летучим и женским, представляются веществами противоположными (устойчивость, летучесть) или животными различных полов (самцом и самкой). В фигурах de Lambsprinck’a[125] они изображены в виде двух рыб, льва и львицы, оленя и лани и, наконец, двумя орлами. Наиболее употребительный – это символ двух собак. „Сера“ называетсякобелем, а „меркурий“ – сукой. „Сын мой, возьми черных собак, соедини их, и они родят“» (Calid. «Secrets d’Alchimie»[126]).
«Сера» и «меркурий» имели громадное количество символических имен, из которых необходимо знать главные.
Синонимы «серы»: резина, масло, солнце, точность или устойчивость, красный камень, кислое молоко, шафран, мак, желтая медь или латунь, сухое, краска, огонь, спирт, агент, кровь, дух, красный человек, земля, царь, супруг, бескрылый дракон, змей, лев, кобель, бронза, философское золото и т. д.
Синонимы «Меркурия»: женское начало, белое, луна, белое золото, сырое золото, недоваренное, азот, вода, молоко, белое покрывало, белая манна, белая моча, холод, сырость, летучесть, белая женщина, терпение, белый свинец, стекло, белый цветок.
«Соли»: кора, покрывало, яд, купорос, воздух и т. д.
Глава IV
Материя Великого Делания. – Два пути. – Золото и серебро. – Их очищение. – Источник философов. – Баня короля и королевы. – Растворение золота и серебра. – Малый Магистерий и Великое Делание
В предшествующей главе мы видели, что алхимики брали извлеченные из металлов «серу», «меркурий» и «соль» как материю для получения камня. Для этого они могли употреблять много методов, ведущих к той же цели. Таким образом, некоторые алхимики предполагали извлечь материю из олова, свинца или купороса, о чем будет сказано далее.
Что же касается обыкновенного хода Великого Делания, то самые знаменитые учителя герметизма признавали только один метод: «Существует только один камень, одна материя для опыта, один огонь, один способ варки для достижения белого и красного цветов, и все делается в одном сосуде» (Avicenne. «Declaratio lapidis physici»[127]). И, несмотря на это утверждение, алхимики с XVII века различали два пути: сырой и сухой. Они называют сырым путем следующую операцию: «сера и меркурий философов» варятся на умеренном огне в закрытом сосуде до тех пор, пока материя не сделается черной, затем прибавляют огня, и она становится белой; наконец огонь делают еще более сильным, и тогда содержимое получает красную окраску; сухой путь состоит в том, что «соль небесную», то есть «Меркурий философов», смешивают с металлическим земным телом и ставят в реторте на легкий огонь, и дело оканчивается в четыре дня. Таким образом оперировал артист, о котором вспоминает Гельвеций в своем «Veau d’or»[128] (Barchusen. «Liber singularis de Alchimia»).
Однако этот сухой путь был мало принят, и мы не знаем ни одного специального трактата об этом предмете; поэтому мы займемся только путем скрытным, или мокрым, всемирно признанным адептами всех стран и всех веков.
Сера, Меркурий и соль составляют материю камня, но все тела содержат в себе эти начала; из которого же лучше их извлечь? Это было камнем преткновения для суфлеров. Принимая слова философов в буквальном смысле, они не умели разобраться в символике. Серу назвали красным цветком, материю камня – растительным или металлическим деревом. Суфлеры спешили толочь травы, собирать соки, дистиллировать цветы. В других местах камень называли кровью, волосами, собакой, орлом и т. д.; говорили также, что материя вещь не чистая и что ее находят повсюду.
Все герметические философы единогласно утверждают, что материю надо добывать из металлов, ибо цель Великого Делания есть производство золота. «Природа забавляется с природой, природа содержит природу, и природа умеет побеждать природу» («Texte d’Alchimie»). Эта знаменитая аксиома, которая поставила Бернара Тревизана на истинный путь, находится в сочинении «Physiques et mystiques de Democrite le mystagogue, alchimiste grec»,[129] «Природа побеждает природу». Адепты не переставали повторять эту формулу под всеми формами; то же самое говорит Арнольд из Виллановы в своем «Flos florum»:[130] «Человек воспроизводит только человека, лошадь производит только лошадей; то же самое и с металлами: они могут быть произведены только их собственным семенем».
Следовательно, материя должна быть извлечена из металлов, но вопрос – из каких: из неблагородных или из совершенных, из золота и серебра, то есть из Солнца и Луны?
«Солнце есть отец. Луна есть мать» («Изумрудная скрижаль»). «Материя, из которой выработано высшее лекарство философов, есть тоже золото, только очень чистое, и наша ртуть» (Bernard de Trévisan. «La Parole délaissée»). «Золото, Серебро и Меркурий составляют материю камня, после того как они были подготовлены согласно указаниям Искусства» (Libavius. «Paraphrasis Arnoldi»[131]).
Тексты, указывающие на золото, серебро и Меркурий как источники извлечения материи, бесчисленны; предыдущие достаточно ясны, но в особенности тексты Либавия, из которых наиболее интересен следующий фрагмент: «Говорю тебе, работай с помощью Меркурия и подобных ему, но только не прибавляйк ним ничего постороннего и знай, что золото и серебро не чужды Меркурию» (Saint Thomas d’Aquin. «Secrets d’Alchimie»[132]). Это значит: работай с помощью Меркурия, золота и серебра.
Но эти три металла представляют довольно отличную от камня материю; наиболее близкая материя есть сера, меркурий и соль, изъятые из нее. Из золота добывают серу, из серебра – меркурий, а из ртути – обыкновенную соль. По словам теоретиков алхимии (Roger Bacon, в особенности в его «Miroir d’Alchimie»), золото содержит серу – начало весьма чистое, устойчивое, красное, несгораемое, а серебро – меркурий, начало чистое, более или менее летучее, блестящее, белое. Что касается соли, то она заключает ртуть. Материя камня состоит, следовательно, из тела, полученного из золота и серебра. «Есть другие философы, предполагающие, что камень добывается из меркурия, получаемого с помощью Искусства из металлов совершенных, как Солнце и Луна» (Albert le Grand. «Concordance des philosophes sur le Grand-Ceuvre»[133]).
