Следующий процесс был употребляем алхимиками для извлечения серы или меркурия из золота или серебра: они растворяли сначала эти два металла, следуя древней аксиоме: «Corpora non agunt nisi soluta»,[143] Затем они давали этой жидкости остыть, то есть ее кристаллизовали, после чего разлагали соли, полученные таким способом; вновь растворяли полученные золото и серебро, обращали их в порошок, и после разных разложений, которые варьируются у различных философов, наконец получались сера и меркурий, годные для добывания камня.
Что же касается «соли», это обыкновенно была летучая меркуриальная соль. Перед трансформацией в соль Меркурий очищался кристаллизацией.
Мы видели, что философы употребляли кислоты для растворения золота и серебра. «В нашем камне скрыт весь секрет порошка магистерия, который есть солнце, луна и крепкая водка» (R.Lulle. «Eclaircissement du testament»[144]). Крепкая водка обозначает жидкости кислот. «Во-первых, надо, чтобы тело было растворено и чтобы поры были открыты, для того чтобы природа могла действовать» (Le Cosmopolite[145]). Эту часть Великого Делания алхимики держали особенно в тайне. По их мнению, эту операцию произвести труднее всего.
«Самая трудная работа заключается в том, чтобы хорошо приготовить материю» (Augurel. «La Crysopée»[146]).
Большая часть адептов обошла молчанием эту часть Делания и начинала описание Великого Делания, предполагая, что приготовление материи известно. Это, впрочем, нам подтверждает Колезон: «Они говорят весьма мало и весьма темно о первой операции герметического магистерия, без которой, между прочим, ничего нельзя сделать в этой науке трансмутации» («Idée parfaite de la philosophie hermétique»[147]).
Между тем нам удалось найти несколько строк, освещающих этот вопрос. Из них ясно, что золото было растворяемо в царской водке, а серебро – в крепкой водке, или азотной кислоте, а иногда в купоросном масле (серной кислоте). Артефиус распространяется более всех других о водке или кислоте, употребляемой для растворения золота; он называет ее первичным меркурием, уксусом гор. «Эта водка, – говорит он, – растворяет все, что может быть растворено и обращено в жидкость. Эта водка весомая, или тяжелая, липкая, клейкая… Она растворяет все тела в их первичную материю, то есть в серу и в ртуть. Если ты положишь в эту водку какой бы то ни было металл (в опилках) и оставишь на некоторое время в умеренном жару, металл весь растворится и превратится в липкую водку… Она прибавится в весе и примет цвет совершенного тела» (Artephius. «Traité secret de la pierre des philosophes»[148]).
Последний параграф совершенно верен: хлористый раствор золота, полученный действием царской водки, имеет желто-блестящий цвет и тяжелее употребленного металла.
Автор анонимного труда «Traité du Blanc et du Rouge»,[149] который говорит открыто о Великом Делании, оперирует над солями, полученными из предварительного раствора золота и серебра. Вот его рецепт водки для золота, то есть царской водки: «Возьми совершенно сухого венгерского синего купороса и селитры, более фунта нашатырной соли. Сделай из этого крепкую водку в стеклянном, хорошо замазанном сосуде, снабженном стеклянной крышкой или колпаком». Рипли входит в подробности опыта.
«Тело, уже приготовленное, влей сверх составленной водки, чтобы она была покрыта толщиной в 1/2 дюйма. Водка начнет сейчас же кипеть на извести без малейшего внешнего огня, растворится и примет форму льда, высушив все» (Riplée. «Moelle d’Alchimie»[150]). Принять форму льда – значит кристаллизоваться. Эта последняя операция называлась также сгущением. «Ты узнаешь, что всякий Магистерий состоит только из одного растворения и одного сгущения» (Albert le Grand. «Le livre des huit chapitres»[151]).
Соли, полученные таким образом, служили для Делания. «Соли не имеют никакого трансмутационного качества. Они служат только ключом к приготовлению камня» (Basile Valentin. «Char de triomphe de l’Antimoine»). Но они претерпевают различные видоизменения, после которых превращаются в кислоты или новые соли.
Кислоты символизировались львами, пожирающими Солнце или Луну. Каждый рисунок, изображающий Солнце или Луну, Аполлона или Диану, побежденными и пожранными животными сильными и храбрыми, каковы: лев, орел, тигр и т. д. – символизирует растворение драгоценных металлов. Филалет говорит: «Прежде, чем начать последний процесс Делания, надо найти жидкость, в которой золото растворяется, как лед в воде». Эта жидкость есть кислота, называемая желудком страуса; подобно тому как страус переваривает все, так и эта жидкость растворяет все металлы.
В картинах, которые Фламель велел вылепить на кладбище Инносанс (Невинных), растворение представлено драконом, пожирающим человека, прижатого им к земле. Готовую уже материю изображали жидкостью, заключенной в сосуде. Наконец, ее представляли химическим гермафродитом, и она дает прирост всем вещам, смешиваясь безразлично со всеми ими, потому что содержит семена всех эфиров (Venceslas Lavinius. «Traité du ciel terrestre»[152]). Гермафродит изображен одним телом с двумя головами. Он называется «ребис» и символизирует серу и меркурий, приготовленные для Великого Делания. Ричард Английский говорит: «Первая материя нашего камня называется ребис, то есть вещь, получившая от природы двойное тайное свойство, которое дает ей имя гермафродита» («Le triomphe hermétique»[153]).
Мы не сделаем ошибки, повторив, что меркурий философов, когда он представлен как единая материя Делания, обозначает собрание тел, входящих в состав материи. Взятый в этом смысле, он представляет собой не специальное тело, а синоним материи Делания. Это ясно из следующих строк Рипли: «Теперь, сын мой, чтобы сказать что-нибудь о меркурии философов, узнай, что, когда вы смешаете вашу водку с красным мужчиной (нашей магнезией) и с белой женщиной, которую называют альбифической, и когда они все будут соединены, составляя одно тело, тогда-то тольковы действительно будете иметь меркурий философов» (Riplée. «Traité du mercure»[154]).
Мы окончим эту главу несколькими словами о получении порошка, называемом Малым Магистерием Великого Делания, или Великого Магистерия.
Малое Делание, или Малый Магистерий, представлял операцию с Меркурием (солью серебра), но философский камень, полученный таким способом, был белый и не обращал металлы в серебро. Великое Делание производилось смесью солей золота и серебра с серой и Меркурием, и тогда получался настоящий философский красный камень, превращавший металлы в золото.
Два камня и два Магистерия изображались деревом; одно – лунное дерево, имеет на себе луны в виде плодов, это – Малое Делание; другое – солнечное дерево, имеет на себе солнца, это – символ Великого Делания. Это различие между двумя Деланиями весьма древнее; его знали все алхимики. «Философы утверждают, что золото сначала прошло через состояние серебра. Следовательно, если бы кто-нибудь захотел совершить Делание с одним только серебром, он не мог бы двинуться дальше белого и мог бы превратить несовершенные металлы только в серебро, но никогда не превратил бы их в золото» (Vogel. «De lapidis physici conditionibus»[155]). Гебер признавал два философских камня, или эликсира, так как он говорит: «Луна, укрепленная для белого эликсира, приготовляется раствором луны в едкой водке» (Geber. «Livre des fourneaux»[156]).
Ход обоих Деланий одинаков, кроме того что ход работ в Малом Магистерии останавливался при появлении белого цвета, между тем как Великий Магистерий продолжался до появления красного цвета. Трактат «Du Blanc et du Rouge» различает также два делания. Разъяснив пространно Великое Делание, или Делание красное, он довольствуется указанием, что для Малого Делания достаточно повторить те же операции, работая только с серебром, растворенным в специальной водке. Философы писали только о Великом Делании, поэтому и мы оставим в стороне Малый Магистерий. Между прочим, известно, что тигель, сосуд, огонь, операции, цвета сходны в обоих случаях, но Великое Делание продолжительнее, ибо после белого цвета, конца Малого Делания, другие цвета появляются в Великом Делании. В сущности, говоря об одном, мы будем говорить одновременно и о другом.
