Беременная женщина стоит перед Ниагарским водопадом. Шум, величественное зрелище, но клетки зародыша воспринимают их лишь как небольшие возмущения в своем тесном окружении. Горизонт рассечен надвое, и к небу возносится гром, но сознание зародыша отмечает лишь легкие изменения в состоянии матери. Таково отвергательство.
Камни падают с неба. Они снова падают на тот же участок Земли. Они падают из некой области, которая неподвижна относительно этого участка земной поверхности. Но сказать, что это наводит на мысль, будто неподвижна сама Земля! Помыслить такое — все равно что биться о стену внутриутробных догм — в волосатый или похожий на рептилию зародыш социума проникают лишь объяснения отвергателей, пригодные для этой стадии незрелости.
И неважно, какой мы выберем предмет, результат опыта один и тот же: стандартизированное объяснение основано на отвергательстве. Множество небесных явлений отвергают объяснением, что они относятся к полярным сияниям, каковые считаются достаточно заурядным явлением. В школе детей учат, что полярные сияния — это проявление электрических полей, окружающих полюса Земли. Почтительно внимающим детишкам показывают картинку, на которой заряженная сфера действительно окружена полем, ей полагающимся. Но я непочтительно, или прогрессивно, перерыл выпуски «Monthly Weather Review» и нашел сотни случаев, когда полярное сияние происходило вовсе не вокруг полюсов: в Пенсильвании, Венесуэле, на Сандвичевых островах, на Кубе, в Индии; вот например, сияние в Пенсильвании, и никакого сияния к северу от Пенсильвании. В небе появляется свечение, которое вполне можно назвать «полярным сиянием», но бывают и такие огни, к которым хочется подобрать иное название. Бывали волны света, подобные прибою, бьющемуся о берега атмосферы этой Земли, или похожие на отражения далеких костров: ровные столбики света, и пульсирующие облака и короткие зарницы, и подобия предметов с четкими очертаниями — все это по бедности номенклатуры, которой в некотором смысле не отмечена наука, называется «полярным сиянием». Никто не знает, что такое полярное сияние. Не важно. Непонятные огни в небе приписывают сиянию. Это — стандартизация, а суть стандартизации — в отвергательстве.
Я вижу, как решительно, единообразно, бессовестно изгоняются из науки все указания на существование в небе недалеких земель. Возможно, это не отсутствие совести, а гипноз. Я вижу, что все медиумы или сомнамбулы прошлого, которые правдоподобно объясняли или отрицали согласно обычаю, преуспевали и обретали славу. Мне сдается, что если бы Брюстер, или Свифт, или Ньюкомб когда-нибудь написали, что в небе недалеко от нас могут существовать земли или живые существа, они бы не преуспели, и слава не пришла бы к ним. Если организм процветает, говорят, что он в гармонии с окружающей его средой или с высшими силами. Я теперь представляю успешное и процветающее отвергательство как организацию, гармоничную высшим силам. Допустим, что всякое всеобщее заблуждение функционирует социально. Тогда, если отвергательство есть всеобщее заблуждение; если мы допустим, что представление об изолированности Земли было необходимым условием развития всей геосистемы, мы увидим, что отвергающая наука действовала честно, хотя и на ложных основаниях. Было бы преступлением всемирных масштабов слишком рано распространить по всему миру идею, что рядом с нами существует что-то еще и что мы его видим и слышим: народы Земли должны организоваться прежде, чем допустить и попытаться установить межпространственные отношения. Преждевременное появление наук по этому предмету было бы подобно вмешательству Соединенных Штатов во франко-прусскую войну во времена, когда международные отношения такого рода были еще в отдаленном будущем для нации, занятой внутренним развитием.
Так и в развитии всякого существа — или что колюшка строит гнездо, и тем смутно, бесполезно и совершенно необъяснимо в терминах дарвинизма предвосхищает будущую форму жизни; но что рыба, вздумавшая вскарабкаться на дерево и запеть для своей подружки, когда и птеродактили еще на захлопали измазанными в глине перепонками, осталась бы незаметным шутом в космической драме. Однако я в самом деле считаю, что и в разгар неолита, когда не позволено процветать тому, что не согласно с эпохой, хотя очертания будущего уже проступают, запрет не вечен, и щедрое, плодородное проклятие обязательно будет снято с созданий, способных цвести и приносить плоды.
Наплыв синевы, не виданной доселе, — заплата на этой Земле в шестидесятых годах XIX века. Смутно, издалека, из серой мглы проступает это новое явление. Вспышки, подобные молниям, и отдаленный рокот — и вот облачная пелена откатывается, и синие мундиры сияют на солнце. Лунные метеорологи пишут статьи. Но год за годом на Луне замечают явления такого сорта, что их не объяснишь метеорологическими процессами на Земле: элементы синего и серого меняют сочетания; это похоже на борьбу Синтеза с Распадом; прямые линии превращаются в каракули, а те преобразуются в подобие движущихся символов: преобладают круги, квадраты и треугольники.
Не имея опыта истолкования в желательном духе, предполагая, что для Луны связь с этой Землей представляется желательной, мне кажется вероятным, что сражения американских войск в 1860-х годах некоторые луниты сочли маневрами, нацеленными на них, или попытками привлечь их внимание. Однако, имея представление о том, с каким сопротивлением сталкивается новое заблуждение, так что, по крайней мере на этой Земле, отдельным помрачениям сознания приходилось веками ждать возможности утвердиться во всех умах, я думаю, пройдет немало времени, пока на Луне распространится всеобщее убеждение, что посредством живых символов и огнями взрывов земляне пытаются наладить связь.
Огни, похожие на огни маяков, виденные на Луне. Самое раннее упоминание о них я нашел в 1847 году Но теперь, с начала шестидесятых, пусть немного не совпадая с началом необычных и грозных явлений на этой Земле, мы получаем данные словно бы о настойчивых попытках Луны наладить связь — отчего некто связывает то или иное впечатление с тем или иным, зависит от преобладающего у него мышления и называется логическим выводом. В ночь 15 мая 1864 года Герберт Инголл из Камбервелла увидел немного западнее лунного кратера Пикар в Море Кризисов особенно яркое пятно.
24 октября 1864 — период наибольшего приближения Марса — красные огни на противоположных сторонах Марса — «Comptes Rendus» (85–538). 16 октября Инголл снова видит пятно к западу от Пикара. 1 января 1865 года — искорка света в темноте у восточного подножия Лунных Альп, светящаяся, как маленькая звезда, — ее полчаса наблюдает Чарльз Грувер. 3 января 1865 года — опять красные огни на Марсе — «Comptes Rendus» (85–538). Тянется ниточка данных, словно отросток от главного ствола — но он еще не способен жить самостоятельно. Огни на Луне и огни на Марсе, но больше я не нахожу никаких признаков наличия сигналов и откликов между этими двумя мирами.
10 апреля 1865 года — по сообщению Инголла, к западу от Пикара «крошечная светящаяся точка, мерцающая, как звезда».
5 сентября 1865 года — заметное яркое пятно к западу от Пикара. Его опять видит Инголл. И снова — седьмого числа, по восьмого оно исчезает, а на месте свечения видно подобие облака.
24 ноября 1865 года — искорку света видит преподобный У. О. Уильяме — она сияет, как звезда в лунном кратере Карлини.
10 июня 1866 года — звездный свет в Аристархе, сообщает Темпель.
Насколько я знаю, ни астрономы, ни селенографы не использовали этих данных. Я подумал, не рассмотреть ли этот предмет с богословской точки зрения. Мы имеем сообщения о различных переменах на Луне. Кажется, факты указывают не просто на настойчивость, но и на увлеченность, в которой я склонен видеть религиозное увлечение. 16 октября 1866 года астроном Шмидт из страны Сократа объявил об изменении некоего изолированного объекта в восточной части Моря Спокойствия, называемой Линнеем. Линней стоит отдельно на открытом пространстве и заметен, как пирамида Хеопса в пустыне. Если изменения произошли с Линнеем, это, кажется, предполагает сознательный выбор. До октября 1866 года он был широко известен как черный объект. Нечто побелило объект, который был черным.
Новый эпизод в истории теологии.
На Луне появляется новый пророк.
Еле заметные передвижения на одной из частей лунной поверхности неких образований, чаще всего строгой формы, и, возможно, еле слышные звуки, похожие на сигналы, донесшиеся до Луны, — новый пророк — и он проповедует древнее лунное учение, что нет бога, кроме земного, но подстрекает своих последователей оставить алтари, на которых горели малые огни, и возвести храм, на котором молитвы возносились бы светом и тенью.
Мы только теперь постигаем, как выглядит земной бог для обитателей Луны, которые знают о главенстве Земли; которые видят, как кружат вокруг нее большие планеты; видят ее в елизаветинском кружеве астероидного пояса, видят, как маленькое Солнце деловито сметает с нее тень.
