Ознакомительная версия.
Что касается орудий российской армии, то в первой линии их количество составляло 334, во второй – 104 и в третьей – 186.
Боевой порядок пехотных корпусов предполагал построение в линию пехотных дивизий, дивизий – в две линии полков, полков – в батальонные колонны. Кавалерийские корпуса строились на 300–400 шагов позади пехоты в две линии полков, развернутых для атаки. За ними на дистанции около 800 метров располагались резервы. Таким образом, общая глубина русских порядков составляла 3–5 километров.
До начала сражения, в ходе построения войск, генералы предлагали Кутузову ограничить фронт позиции обеими Смоленскими дорогами, сократив его протяженность до 4 километров. Но оно было отклонено, поскольку задачей пехотного корпуса генерала Тучкова было прикрытие левого фланга, а также диверсия на правый фланг и тыл французов, если они попытаются обойти Семеновские флеши. Тучкова поддерживал отряд Московского ополчения под командованием генерала И. Моркова (11 600 ратников).
Перед Бородинской битвой Кутузов вынужден был «действовать со всею осторожностью», стремясь удержать в своих руках новую Смоленскую дорогу. На тот момент на ней были сосредоточены основные силы Великой армии. При этом не исключалась вероятность двойного удара, когда даже демонстративный ход неприятеля мог оказаться достаточно сильным. Кутузов также опасался маневров «по другим дорогам, ведущим к Москве», которые вынудили бы сменить выбранную позицию.
Наполеон, в свою очередь, отклонил предложение маршала Даву относительно глубокого обхода русского левого фланга. Император принял решение нанести главный удар на участке Семеновские флеши – центр, редут. Таким образом, планировалось прорвать оборону и оттеснить российские войска в угол при слиянии рек Колоча и Москва.
О настроениях французской армии ночью перед Бородинской битвой можно судить со слов генерала Гриуа. В частности, он упоминал о «шумной радости», царившей всю ночь: «Со всех сторон перекликались солдаты, слышались взрывы хохота, вызываемые веселыми рассказами самых отчаянных, слышались их комически-философские рассуждения относительно того, что может завтра случиться с каждым из них…» Но, вместе с тем, необходимо указать и на негативные аспекты, например, на определенное отсутствие самых необходимых вещей в французской армии. Так, лейтенант Ложье отмечал: «Всю эту ночь мы принуждены были провести на сырой земле, без огней. Дождливая и холодная погода резко сменила жару. Внезапная перемена температуры вместе с необходимостью обходиться без огня заставила нас жестоко страдать последние часы перед рассветом. Кроме того, мы умирали от жажды, у нас недоставало воды, хотя мы лежали на влажной земле».
По состоянию на утро 26 августа (7 сентября) расположение Великой армии было следующим (с севера на юг): на крайнем левом фланге находился армейский корпус и пехотная дивизия. Здесь, для отражения возможного фронтального удара, было сооружено несколько укреплений. Эти войска были подчинены Е. Богарне.
Северо-западнее располагалась группировка маршала Нея: в 1-й и 2-й линиях стояло по одному корпусу с артиллерией на левом фланге. Далее выстроилась императорская гвардия, а еще южнее – пехотная дивизия, потом две дивизии под командованием Даву. Сзади и южнее построилась резервная кавалерия Мюрата (три корпуса кавалерийского резерва). Крайний правый фланг составили войска польского армейского корпуса.
Планировалось, что атака будет произведена поэшелонно: войска Даву должны были начать сражение и, овладев южной флешью, обеспечить действия войск Нея, которым предписывалось атаковать деревню Семеновское, «составив центр баталии» между войсками Даву и Богарне. При этом кавалерия Мюрата должна была поддержать атаки Даву и Нея. Богарне должен взять Бородино и, переведя часть войск на правый берег Колочи, «овладеть неприятельским редутом и составить линию армии».
Успех атак с фронта должен был обеспечить армейский корпус, направленный в обход по старой Смоленской дороге, артиллерийскую поддержку – батареи генерала Ж. Сорбье (24 орудия), Л. Фуше (24 орудия) и Ж. Пернети (30 орудий). Возле них находилась остальная артиллерия двух армейских корпусов и двух пехотных дивизий. В результате, против Семеновских укреплений в 1-й линии было сосредоточено 102 орудия.
Ранним утром 26 августа (7 сентября) солдатам Великой армии была зачитана прокламация Наполеона: «Солдаты, вот битва, которой вы так желали! Впредь победа зависит от вас! Она нам необходима, она нам даст изобилие, хорошие зимние квартиры, быстрое возвращение на родину. Поведите себя так, как под Аустерлицем, под Фридландом, под Витебском, под Смоленском, и пусть самое отдаленное потомство говорит о вашем поведении в этот день. Пусть о вас скажут: он был в великой битве под стенами Москвы!»
Уже упоминавшийся выше историк Е. Тарле эмоционально описывал состояние императора Наполеона накануне Бородинского сражения: «Он о многом говорил, стараясь побороть и физическое недомогание, и душевное волнение, которое ему не удавалось скрыть. В постель он не ложился. Уже светало. Вдруг в палатку явился ординарец от маршала Нея. Маршал спрашивал повеления, начинать ли бой, так как уже пробило пять часов утра. Русские стоят на месте. Наполеон вскричал: “Наконец мы их держим! Вперед! Откроем ворота Москвы!” Через полчаса он уже был на взятом накануне Шевардинском редуте, в это время позади русского далекого лагеря стало подыматься солнце. “Вот солнце Аустерлица!” – воскликнул император».
Сражение началось выстрелом с батареи Сорбье. Артиллерист Николай Любенков вспоминал о начале великого сражения: «Вдруг гонец; он скакал во всю прыть; два слова из уст его – орудия на передки, это было дело одного мгновения, и грозная цепь из тридцати шести орудий и восьмидесяти пороховых ящиков, под сильными выстрелами неприятеля, торжественно понеслась на левый фланг, где бой сделался жестоким и сомнительным, на помощь родным, удерживавшим сильный натиск превосходного числом неприятеля».
Французы одновременно с артиллерийским обстрелом повели атаку на Семеновские (Багратионовы) флеши и село Бородино (перед битвой Наполеон запретил атаковать Бородино, опасаясь, что российская армия не примет сражения). Наступление французского полка на северную окраину села сопровождалось атакой еще одной колонны с запада по дороге. После упорного штыкового боя русский передовой отряд был оттеснен на правый берег Колочи, не успев разобрать мост. «Увлекшись победой», полк перешел реку и продолжил преследование. Вскоре он попал под огонь свыше 50 русских орудий. Далее последовала контратака егерских полков, и противник был снова отброшен на левый берег.
После этого егерский полк отступил, уничтожив под артиллерийским огнем оба моста. В результате этого боя Богарне установил контроль над переправами через Колочу и Войну и развернул возле Бородина батарею, которая обстреливала правый фасад Курганной батареи. Вслед за этим началась переправа войск на правый берег Колочи. На их левом фланге осталось всего около 10 000 человек (меньше 9 % от общей численности Великой армии). Таким образом, главные силы неприятеля (90 % войск) были сосредоточены против левого фланга российской армии. Когда Платов с казаками выступил из лагеря к правому флангу, то «был крайне изумлен, не найдя почти вовсе неприятеля там, где предполагалось все его левое крыло».
Утренний туман некоторое время не позволял Кутузову увидеть особенности расположения неприятельских войск. Нападение французов на Бородино также привлекло его внимание. По этой причине он отказал в подкреплении Багратиону. Дело в том, что последний четко видел скопление войск неприятеля в районе Шевардинского редута. Их численность (около 60 000 пехоты, 20 000 кавалерии и 297 орудий) значительно превосходила войска 2-й Западной армии (около 16 000 пехоты и 2 500 кавалерии при 92 орудиях). Исходя из ситуации, Багратион передвинул в 1-ю линию всю имевшуюся под рукой артиллерию, включая резерв. Именно так он намеревался удержать свои позиции до подхода резервов.
Тем временем сюда, к флешам, подходила пехотная дивизия генерала Компана. Чтобы избежать потерь от артиллерийского огня, ее левая колонна шла по краю леса, а правая должна была обезопасить ее движение. На опушке леса противник был встречен «убийственным» картечным огнем и около 7 часов утра генерал Компан был ранен, а атака приостановилась. Участник сражения Н. Любенков писал: «…здесь целый ад был против нас; враги в воспаленном состоянии, полутрезвые, с буйными криками, толпами валили на нас; ядра их раздирали нашу линию, бой был уже всеобщий, стрелки наши отступали, неприятель теснил их. Офицеры их были перебиты, неприятель, не видя на этом месте пушек, делал уже кавалерийские атаки, но появление батареи ободрило наших стрелков. Батарея стой, с передков долой – она хлынула картечью, опрокинула колонны, отряды неприятельской кавалерии смешались…»
Ознакомительная версия.
