Эти мыслители утверждали, что невозможно вразумительно объяснить феномен такого врожденного знания без предположения о какой-то форме предсуществования ума.
Независимо от того, сколь убедительными являются такие аргументы, существует множество примеров детей, которые с очевидностью помнят свои предыдущие жизни, не говоря уже о содержащихся в различных буддийских писаниях рассказов самого Будды о его собственных предшествующих рождениях. Мне известен один замечательный случай, произошедший в начале 70-х годов прошлого века с маленькой девочкой из города Канпур в индийском штате Уттар-Прадеш. Сначала ее родители не обращали особого внимания на сообщения девочки о наличии у нее другой пары родителей в месте, которое она описывала довольно точно. Но описание было столь конкретным, что в конце концов взрослые стали к ней прислушиваться. Когда супружеская пара, на которую она указала как на своих родителей в предыдущей жизни, приехала повидать девочку, она рассказала им такие подробности своей предыдущей жизни, которые могли знать лишь самые близкие родственники. В результате к тому моменту, когда я узнал об этой истории, вторые родители полностью признали девочку как члена своей семьи. Это, конечно, не может считаться строгим доказательством, но такие истории невозможно совершенно игнорировать.
В буддийской традиции написано множество работ, посвященных анализу этих рассуждений, технический аспект которых лежит вне пределов нашей дискуссии. Главное, что я хотел бы подчеркнуть, так это тот факт, что, по мысли Дхармакирти, теория перерождений не является исключительно вопросом веры. Положения этой теории он относит к области так называемых неполностью явных феноменов, истинность которых может быть подтверждена посредством логических умозаключений.
Ключевой момент, отличающий изучение сознания от рассмотрения свойств физического мира, состоит в том, что здесь не следует упускать из виду личностный аспект. В физическом мире, если оставить в стороне проблемные вопросы квантовой физики, мы имеем дело с феноменами, всецело подлежащими научному методу независимого объективного рассмотрения. В целом у нас есть уверенность, что научное объяснение физического мира не упускает из виду какой-либо ключевой его элемент. В области же субъективного опыта дело обстоит совершенно иначе. Когда мы слышим исключительно объективное, научное описание состояний сознания, у нас возникает чувство, что из рассмотрения исключен важнейший фактор — субъективность этого опыта. Здесь я говорю о феноменологическом аспекте ментальных явлений, а именно — о субъективности опыта их индивидуального переживания.
Даже из такого краткого обсуждения, я полагаю, становится ясно, что объективистский метод исследования, который на протяжении многих лет так хорошо служил науке, оказывается недостаточным в области рассмотрения феноменов сознания. Для успеха в дальнейшем изучении этого вопроса науке требуется смена научной парадигмы. А именно — объективистский подход, основанный на независимом наблюдении, должен быть соединен с методом субъективного наблюдения, позволяющим включить в рассмотрение те качества, которые характеризуют личное переживание феноменов сознания. То есть необходимо сделать исследовательский метод адекватным рассматриваемому объекту. Исходя из того, что главнейшей характеристикой сознания является его субъективная природа, любое систематическое изучение этого феномена должно включать в себя методики, позволяющие работать на уровне субъективных переживаний.
Итак, всестороннее научное исследование сознания должно включать в себя как независимые, объективные, так и субъективные методы наблюдения: придерживаясь всех правил строгой научной методологии, такое исследование не должно игнорировать феномен реальности субъективного опыта переживания. Поэтому ключевой вопрос состоит в следующем: можно ли представить себе научную методологию изучения сознания, в которой здравый метод субъективного подхода, всецело описывающий специфику феномена переживания, был бы соединен с объективистским подходом к изучению проблем мозга?
Здесь я вижу поле для широкого и плодотворного сотрудничества между современной наукой и созерцательными традициями, каковой является, например, буддизм. Буддизм имеет долгую историю изучения природы ума и его различных аспектов — к этому изучению сводится и вся его медитативная практика, и критический философский анализ. В отличие от современной науки буддизм принимает в расчет прежде всего личные переживания. Метод созерцания в буддизме представляет собой опыт самонаблюдения, поддерживаемый усердными тренировками по развитию метода созерцания и строгой проверкой достоверности полученных результатов. Все претендующие на достоверность субъективные медитативные переживания должны здесь пройти проверку посредством их повторения тем же практиком, а также другими людьми, достигающими посредством подобной практики аналогичных состояний. Пройдя проверку, эти состояния могут быть признаны универсальными, во всяком случае для человеческих существ.
Буддийское понимание природы ума происходит в первую очередь из эмпирического наблюдения, основанного на феноменологии опыта, включающего в себя различные созерцательные техники медитации. На этой основе разрабатываются рабочие гипотезы в отношении природы ума, его различных аспектов и функций; все они подвергаются критическому философскому анализу и опытной проверке посредством медитации и осознанного самонаблюдения. Если мы хотим узнать, как работает наше восприятие, нам следует развить внимание и научиться момент за моментом наблюдать возникновение и затухание актов восприятия. Это эмпирический процесс, результатом которого является субъективное, глубоко личное знание определенных аспектов работы ума. Затем мы можем использовать полученное знание для уменьшения всплесков эмоций, таких как злость или обида (и действительно, люди, практикующие медитацию, желая избавиться от ментальных загрязнений, каковыми являются вредоносные эмоции, делают именно это), но главное, на что я хочу указать: данный процесс предлагает прежде всего субъективистский эмпирический метод исследования ума.
Я понимаю, что в современной науке имеется глубокое недоверие ко всему субъективному. Проблема состоит в необходимости найти объективные критерии, позволяющие сделать выбор между противоречащими друг другу субъективными утверждениями разных людей, поэтому западная психология избегает использовать самонаблюдение как метод изучения ума. Учитывая доминирующее положение объективистского метода исследования в качестве основной научной парадигмы, такое недоверие становится совершенно понятным.
Я готов согласиться с мыслью гарвардского психолога Стефена Косслина, пионера в исследовании роли самонаблюдения в процессе работы воображения. На недавней конференции «Жизнь и сознание», посвященной изучению проблем сознания, он указал на необходимость учитывать естественные границы самонаблюдения. Независимо от того, насколько тренирован человек, говорил он, мы все равно не можем получить свидетельства, что посредством самонаблюдения он в состоянии выявить структуру нейронной сети или биохимический состав мозга, или же физический коррелят специфической психической активности, то есть решить одну из задач, которые с высокой степенью точности решаются посредством методов эмпирических наблюдений с использованием современных научных приборов. Тем не менее самонаблюдение, осуществляемое при условии использования специальных тренировок и наличия особой внутренней дисциплины, должно быть самым подходящим методом изучения психологических и феноменологических аспектов наших познавательных и эмоциональных процессов.
Есть огромное различие между тем, что происходит во время медитативного созерцания в такой традиции, как буддизм, и самонаблюдения в обычном понимании этого слова. В контексте буддизма погружение в себя сопровождается укреплением дисциплины ума, поскольку осуществляется оно с учетом опасности крайнего субъективизма, проявляющегося в фантазиях и заблуждениях. Укрепление внимательности в смысле повышения ее стабильности и ясности — совершенно необходимая предпосылка строгого самонаблюдения, подобно тому, как для изучения небесных тел необходим телескоп. Точно также, как и в науке, здесь имеются протоколы наблюдений и особые процедуры, которые должен выполнять наблюдатель. Войдя в лабораторию, человек, не знакомый с наукой, не сможет понять, как использовать имеющиеся там приборы и в чем должен состоять результат наблюдения. Точно так же и человек с неподготовленным умом не сможет применить интроспективную фокусировку сознания на выбранном объекте и окажется не в состоянии определить, какой именно аспект ума подлежит в данный момент рассмотрению. Но человек с тренированным умом, подобно опытному ученому, знает, на чем именно следует сосредотачиваться, и способен правильно оценить результат наблюдения.
