К середине дня все было готово, он уселся на сиденье пилота и отдал приказание:
– Прошу проверить отстройку систем для длительного полета.
На контрольных панелях заплясали огни. Зрелище этой электронной хореографии было впечатляющим, но Морисси уже успел забыть, что это все означало. Поэтому он потребовал устного подтверждения, и флиттер серьезным контральто ответил, что можно взлетать.
– Тогда курс вест, расстояние 50 километров, высота 500 метров.
Оттуда поворачивайте на норд-норд-ост до Джейнз-тауна, потом курс ост до Ферм Хокмана и обратно курсом зюйд-вест к Дюнам-под-Арго. Затем, не заходя на посадку, двигаться дальше, курс норд, кратчайшим путем в Порт-Като.
Приказание понятно?
Морисси приготовился ко взлету. Взлета не последовало.
– В чем дело? – осведомился он.
– Ждите разрешения, – последовал ответ.
– Никакие разрешения уже не нужны.
И опять ничего. Интересно, подумал Морисси, можно ли перерегулировать программу? Но флиттер, очевидно, подчинился сказанному, и через минуту по всей кабине загорелись взлетные огни, а из хвостового отсека послышалось негромкое гудение. Маленький летательный аппарат плавно убрал опоры, принимая взлетную позицию, после чего, рассекая плотный, сырой воздух, оторвался от земли.
Морисси решил начать свой полет с посещения ближайшего района – надо убедиться, что после стольких лет простоя его флиттер исправен. Но была у него, вероятно, и задняя мысль – показать всем этим фэксам, что по крайней мере один человеческий летательный аппарат продолжает бороздить небеса.
Флиттер как будто был в порядке. Через несколько минут Морисси уже достиг прибрежной полосы, пролетев над своим домиком, чей сад, казалось, единственный, не зарос еще джунглевым кустарником, и полетел дальше над темным шумящим океаном с белой полосой прибоя. Потом, свернув по направлению к большому порту Джейнз-тауна, где туристические суда умирали, ржавея, в серповидной гавани: и взяв немного в сторону материка, Морисси пролетел над покинутым фермерским селением, где вершины мощных деревьев, увешанных сочными алыми плодами, были едва видны сквозь плотно сплетшие их лианы. Затем, следуя над поросшими кустарником холмами, он повернул к Дюнам. Внизу простиралась унылая, со следами заброшенности местность.
Стало попадаться много фэксов – в иных местах целые колонны. Большей частью это были шестиногие самки, но были и четвероногие с самцами, прокладывавшими дорогу. Казалось странным, что они двигались в противоположную сторону от моря, направляясь к Жаркому, словно происходила миграция. Скорее всего, внутренней частью страны фэксы дорожили больше, а самым святым местом являлся огромный зазубренный центральный пик, который колонисты называли Горой Олимпом; располагался он прямо под Арго, и воздух там был так горяч, что закипала вода, а из живых существ могли выжить лишь самые приспособленные. Фэксам, конечно, не прожить в этой ужасной высокогорной пустыне дольше людей, но может быть, подумал Морисси, ввиду близящегося землетрясения они хотят добраться до священной горы. В конце концов, это событие центральное в космологии этих существ – время чудес, наступающее раз в тысячу лет.
Морисси насчитал примерно пятьдесят отдельных групп этих кочевников.
Интересно, был ли среди них Дайнув? Он вдруг осознал, как велико его желание увидеть, вернувшись из полета, своего приятеля.
Облет района занял меньше часа, и когда в поле зрения Морисси снова оказались Дюны, флиттер, сделав над городом изящный пируэт, помчался вдоль берега на север.
По маршруту, который Морисси задумал, он решил вначале добраться вдоль западного берега до Арки, затем он пролетит над Жарким, держа курс на Северный Мыс, а потом развернется и вдоль другого берега, прежде чем лететь обратно в Дюны, достигнет тропического Мадагозара. Таким образом, он осмотрит те пределы, из которых род человеческий распространился по всей планете.
Медея состояла из двух полушарий, разделенных водным поясом Кольцевого Океана. Дальний представлял собой покрытую льдом пустыню, никогда не получавшую тепла Арго, на ней не было никаких поселений, разве что поисковые лагеря возникавшие, впрочем, в последние четыреста лет крайне редко. Первоначальной целью медейской колонии были научные изыскания совершенно чужеродной среды. Но, как известно, с течением времени первоначальные намерения имеют свойство забываться. Даже в теплых областях континента сфера жизни людей ограничивалась двумя полосами, дугообразно протянувшимися вдоль побережья от тропиков через высокие умеренные широты, и очень небольшими выступами вглубь континента. Центр пустыни был совершенно необитаем, но пограничные с Жарким земли люди нашли вполне пригодными для жизни, хотя воздушным шарам и даже некоторым племенам фэксов тамошний климат тоже как будто нравился. Другим подходящим местом, на котором обосновались люди, явился сам Кольцевой Океан, в экваториальных водах которого, густо покрытых бурыми водорослями, были сооружены плавучие города. Но в течение десяти веков существования Медеи рассеянные по ней человеческие анклавы, постоянно вытягиваясь, как амебы, достигли протяженности в тысячи километров. Морисси видел, что металлическая лента слившихся городских строений сплошь и рядом прерывалась вторжением плотных кустарниковых зарослей. Шоссе, автомобильные трассы, аэродромы, рыночные площади и пригородные жилые кварталы стало уже затягивать огромными пятнами оранжевой и желтой листвы.
«То, что начали джунгли, – подумал Морисси, – закончит землетрясение».
На третий день Морисси увидел впереди Остров Хансония, резко выделявшийся на темном фоне моря своим кирпичным цветом, и вскоре флиттер приблизился к полевому аэродрому Порт-Като на восточном берегу острова.
Морисси попытался установить радиосвязь, но услышал лишь тишину на фоне атмосферных помех. Тем не менее он решил приземлиться.
Хансония никогда не отличалась обилием людей. С самого начала она была выделена как экологическая лаборатория, потому что население ее, отличавшееся особыми формами жизни, тысячи лет развивалось в изоляции от метрополии. Даже в лучшие годы Медеи Хансония сохраняла особый статус. У посадочной полосы стояло несколько электромобилей. Морисси сел на тот из них, аккумуляторы которого еще не сели, и уже через десять минут был в Порт-Като.
Разило красной мильдью. Постройки, плетеные хижины с тростниковыми крышами пришли в полнейшую негодность. На улицах, на крышах зданий, в кронах деревьев – всюду виднелись энергично пробивавшиеся корявые побеги незнакомых древесных пород. Со стороны Дальнего дул обжигающий холодный ветер. Двое фэксов, четвероногие особи женского пола, вышли из полуразрушенного магазина и уставились на него с явным недоумением. Их шкура была такой синей, что казалась черной – островная разновидность, отличающаяся от материковой.
– Вернулся? – спросила одна из них. Выговор у нее тоже был своеобразный.
– Только посмотреть. А что, люди здесь есть?
– Один ты, – сказала другая. Он, верно, казался им чудным. – Землю скоро начнет трясти. Ты в курсе?
– В курсе, – ответил он.
Фэксы обнюхали своих малышей и двинулись дальше.
За три часа Морисси обследовал весь Порт-Като, стараясь держать себя в руках, чтобы не расстроиться. Все выглядело так, как если бы это место опустело по крайней мере полвека, а не пять-шесть лет назад, что на самом деле было более вероятно.
Под конец дня он зашел в маленький домик на окраине, где к городу уже подступал лес, и открыл кубовую, которая, к счастью, все еще действовала.
Кубы были удивительными устройствами. На них можно было записать мимику, жесты, голос, особенности разговора. Сканирующие устройства улавливали и кодировали тончайшие нюансы душевных движений. При включении такого куба с невероятной точностью воспроизводились все особенности человека – любимого, друга, учителя. Электронный фантом программировал эти особенности для получения необходимой информации и, изменяя собственную программу, вступал в разговор, задавал вопросы, наконец, представлялся личностью, которая была закубирована. Это было хитроумное изобретение своего рода душа в коробке.
Морисси ввел куб в приемное отверстие. На экране появился тонкогубый мужчина с высоким лбом и худым подвижным телом.
– Меня зовут Леопольд Браннум, – тут же сказал он. – Моя специальность ксеногенетика. Какой теперь год?
– Девяносто седьмой, осень, – ответил Морисси. – Два с половиной месяца перед землетрясением.
– А кто вы?
– Да в общем никто. Я в Порт-Като случайно и хотел бы с кем-нибудь поговорить.
– Так говорите же, – сказал Браннум. – Что происходит в Порт-Като?
– Ничего. Здесь чертовски тихо и совершенно пустынно.
– Весь город эвакуирован?
– Вся планета, насколько я могу судить. Кроме меня здесь только фэксы да шары. Вы сами когда убыли, Браннум?
