Как получилось, что о «Доктрине информационной безопасности РФ» вообще забыли или стараются почему-то не вспоминать и государственные чиновники, и журналисты, да и ученые. Хотя в мире идут информационно-психологические войны, более того, их поле боя расширяется, оружие становится все более изощренным, основанном на новейших информационных технологиях. Похоже, мы не сделали никакого для современной России вывода из доказанного вывода: СССР проиграл холодную войну по причине поражения в войне информационно-психологической. Россия идентична Югославии, и сегодня к ней применяются те же информационно-психологические приемы и технологии. Наивно быть информационно открытыми и доверчивыми по отношению к самым «демократическим» государствам и политикам, где доминируют двойные стандарты и скрытые мотивы «великодержавного» бессознательного. Не следует забывать, хотя бы изученную наукой, антропологическую структуру психики человека.
Мотив власти, господства и обогащения – самые сильные и вечные. Его жертвами всегда становились те, у кого можно отнять богатства и власть. Слабых бьют, как справедливо заметил Президент РФ. Мерилом силы сегодня является и информация, ее потенциал. Существующий давно афоризм «Кто владеет информацией – тот владеет миром» превратился для известных мира сего жизненным принципом, принципом внутренней и внешней политики. Только вопрос в качестве информации и ее использовании в управлении. Цель информационного воздействия может быть гуманной, а может и кровавой, психологически убийственной (как это делалось человеками – зверями, как людоедами в Беслане или в Ираке, когда отрезанные головы показываются на весь мир).
Поэтому так актуален вопрос об эффективности государственной политики, об управлении государством информационной сферой, информационными процессами в обществе. Главный редактор «Литературной газеты» Ю.Поляков утверждает, что «мы имеем сегодня своего рода двоевластие. Власть кремлевская и власть медийная ставят перед собой разные задачи и тянут страну в разные стороны», «государственная недостаточность» в наших головах имеет по преимуществу «эфирное происхождение», а телевидение является нашим «коллективным бессовестным».[21] Если это так, а не согласиться с этим трудно, то напрашивается тезис: власть теряет (по-Луману) коммуникативную природу и не имеет эффективного информационного сопровождения, не сформировала (по-Тоффлеру) информационную власть как органическую составляющую государственной власти. Разделение по целям: одни создают, другие препятствуют – это аномальное состояние. И тревожная тенденция, поскольку она затрагивает умы и психику сотен миллионов людей. Она расщепляет общественное сознание, вносит агрессию в социальную психику, вбивает клин отчуждения в отношения между народом и властью, дискредитирует журналистику как социальный институт.
Особо остро встает проблема информационной безопасности граждан при доминировании «коллективного бессовестного» СМИ, разрушающих «коллективное сознательное» и «коллективное бессознательное». Последнее – скреп менталитета и характера нации. И будущего России. Да, он нуждается в коррекции, но не в сломе. Разломы в менталитете ведут народ к реликту. Здесь проходит главная линия фронта по обеспечению информационной безопасности страны.
3. Судьба наук Н.Винера.
Мы акцентируем внимание на судьбе социальной информациологии, повторяющей судьбу кибернетики, у которых оказывается, если глубже посмотреть, один и тот же отец – основатель Норберт Винер. Полагаю, что может кто-то и не согласится с этим. Хорошо! Пусть будет дискуссия.
В этой связи заметим следующее. И.Юзвишин упрекает Винера в том, что он, якобы, не знал о кибернетике Платона и Ампера, и если кибернетика Ампера имеет социально-политический уклон, а «кибернетика Винера – больше техническое электронно-вычислительное направление» (что, заметим, заранее не совсем так, так оно было воспринято у нас при господстве технократического экономического мышления) и вообще «кибернетика Винера – по-Юзвишину – написана эскизно, беглыми мазками и в форме общности, абстрактности и популяризации». Вместе с тем, он еще и признает, что «ее (т.е. кибернетики) противоречивая информациологическая направленность сыграла прогрессивно-революционизирующую роль в научно-техническом и социальном развитии всего мирового сообщества».[22] Что касается нашей страны, то ее, кибернетики, научно-техническая роль – да, получила развитие, но уже после запоздалого признания научным сообществом, властью, от чего страна многое потеряла. Вторая же ее сторона – социальная, до сих пор недооценена. Что же касается эскизов, мазков, абстрактности и популяризации, то хочется сказать, что все великие открытия давались действительно эскизно (например, формулирование Энштейном теории относительности или Ньютоном его законов). Но это концептуальные эскизы, сформулированные по принципу: «краткость – сестра таланта». Многие эскизы – концепты долгое время могут оставаться лишь теорией и лишь спустя многие годы (например, концепты Жуковского) будут востребованы практикой. И здесь большое значение имеет последующая интерпретация, раскрытие, приложение к практике таких теоретических открытий. То же самое относится и к социальной составляющей теории Н.Винера[23]. В особенности важно введение им впервые в научный оборот понятия «коммуникативный организм», «общество коммуникации» и обозначение науки об отношениях и связи, которые могут быть объяснены с точки зрения циркулирования информации. Н.Винер обосновывает «формы коммуникативного поведения», которые впоследствии разовьет Ю.Хабермас, например, в обосновании «коммуникативного разума», «коммуникативного сообщества»[24], «коммуникативного действия», «ориентированного на достижение взаимопонимания и ориентация на успех»[25].
Винер формулирует закон, согласно которому в «высших формах коммуникативных организмов» проявляется «высшая среда», в которой концентрируется «опыт прошлого» и он может «эффективно воздействовать на будущую внешнюю среду». В «коммуникативном организме его настоящее – не такое, как прошлое, а будущее – не такое, как настоящее», но между ним существуют «формы обратной связи».[26] Данный концепт Н.Винера развивается, на наш взгляд, в «немарковскую парадигму»,[27] которую мы применяем при анализе информационных процессов.
Не меньшее значение для социальной информациологии имеет положение Н.Винера о «коммуникации и социальной политике»[28], где он предсказал, что информация будет иметь стоимость, создавать прибыль, ввел категорию «информационной стоимости». Он предупреждает прозорливо: «наибольшую безопасность будет иметь та страна, чьё информационное и научное положение соответствует удовлетворению потребностей, которые могут возникнуть у нее, та страна, где полностью осознано, что информация имеет важное значение в качестве ступени в непрерывном процессе нашего наблюдения над внешним миром и активного воздействия на него»… Образно говоря, понимать проходящее в мире – значит участвовать в беспрестанном развитии знания и его беспрепятственном обмене».[29] Данные положения Н.Винера имеют отношение к современной ситуации в России, к коммуникативной природе имиджа страны, к статусу науки и ученых в стране, к пониманию властями места и роли РАГС, региональных академий и институтов в «развитии знаний» для госслужащих, выполняющих функцию управления. Кстати заметим, книга Н.Винера - то называется «Человек управляющий».
«Кибернетика» Норберта Винера действительно связана с поиском основных законов коммуникации, но для этого «реальность может и должна быть объяснена, прежде всего, в терминах информации и коммуникации».[30] Предложенный Винером «поведенческий метод» оказывается был забыт, но «его содержание было взято на вооружение в исследовании процессов коммуникации».[31]
Из наследия Н.Винера и предложенной их современной интерпретации сделаем для себя ряд выводов.
Во-первых, идея «общества коммуникации» трансформировалась в «информационное общество», что, если строго судить, не одно и то же. На наш взгляд, «общество коммуникации» (Н.Винера), «коммуникативное сообщество», «коммуникационные жизненные миры», дискурс «коммуникативного разума» (Ю.Хабермаса) шире по содержанию, по сущностным характеристикам «информационного общества», если принять во внимание, что «информация» ядро, но все таки составляющая «коммуникация». Без информации – нет коммуникации. А без коммуникации – знание мертво. Знание – это обобщенная информация. Но без обмена, потребления она теряет социальное значение. Информация и знание правомерно рассматривать в контексте феноменологии Гуссерля, трансцендентального значения языка и информации, теории коммуникативного действия по-Хабермасу.
