Ознакомительная версия.
В том же 1866 году истории преобразований начала XIX в. коснулся историк-юрист А. Д. Градовский. Либерально настроенный автор воспринял у монархиста М. И. Богдановича идею борьбы двух политических партий, но с его точки зрения «екатерининские старики» не бездеятельные, а, напротив, энергичные люди, «твердо стоявшие на родной почве», а «молодые друзья» – это деятели, оторванные от национальных корней. Цель первых – добиться восстановления прежнего значения Сената на основе соединения коллегиальных и личных начал; цель вторых – исходя из западной теории разделения властей, превратить Сенат в сугубо судебное учреждение и вручить казенные отрасли управления отдельным лицам. По мнению Градовского, Александр I имел самостоятельную позицию, отличную и от взглядов «екатерининских стариков», и от взглядов «молодых друзей». Новое в концепции Градовского заключалось в том, что им вводилась новая бюрократическая партия, которая в наибольшей степени выиграла от реформ. Членов Негласного Комитета А. Д. Градовский обвинил в том, что они сыграли роль людей, которые, не понимая естественных потребностей страны, своими прозападными симпатиями способствовали процессу бюрократизации страны, противоречащему интересам России.[48]
Таким образом, ценное в концепции Градовского заключается в том, что им впервые была сделана попытка рассмотреть не только сам процесс подготовки реформ, но и их последствия. Однако построения А. Д. Градовского представляли собой умозрительную схему, не подкрепленную документами.
Именно за это критиковал его, а также М. И. Богдановича, видный историк последовательного либерального направления А. Н. Пыпин. Свою концепцию он строил, прежде всего, исходя из анализа документов, в том числе протоколов Негласного Комитета, частично опубликованных Богдановичем. Однако, Пыпин пришел к выводам, прямо противоположным заключениям своих предшественников.
Во-первых, он считал, что сторонниками конституционных идей были не только и не столько «молодые друзья» царя, сколько сам Александр I. Во-вторых, А. Н. Пыпин стремился доказать, что конституционные идеи Александра I и «молодых друзей» были не случайным, а вполне закономерным явлением, вытекавшим из всего исторического развития России XVIII века, особенно последних лет царствования Екатерины II и правления Павла I. В-третьих, причины неудач преобразований Александра I ученый видел в двойственности и в незаконченности действий Александра, влиянии деспотического прошлого, а вовсе не в сущности принципов, которым он хотел служить. Таким образом, А. Н. Пыпин во главу угла также ставил личность царя, но в отличие от М. И. Богдановича рассматривал ее как продукт тех исторических условий, в которых она действовала. При этом А. Н. Пыпин пришел к заключению, что Александр «был проникнут идеалистическими мечтами о свободе и счастии людей», но ему не хватило «реального знакомства с жизнью народа». В личности императора было много «искреннего энтузиазма и благородных влечений», но «они не развились в прочные, логически усвоенные принципы», так и оставшись идеалистическими мечтами. На это наложилась и неуверенность Александра в самом себе, неуверенность в необходимости задуманных мер.
А. Н. Пыпин разошелся с М. И. Богдановичем и в определении главной цели реформ. По мнению ученого, она заключалась не в подготовке Уложения, а в составлении Конституции. «Речь шла о таком государственном устройстве, которое определяло бы законом круг действий верховной власти (и, следовательно, известным образом ее ограничивало) и в котором впоследствии должно было играть известную роль представительство». С этой точки зрения рассматривалась и министерская реформа. По мнению А. Н. Пыпина, при учреждении министерств имелась в виду конституционная идея об ответственности министров, которая гарантировала бы строгую законность управления.
В заключение А. Н. Пыпин предлагал извлечь уроки из неудачных конституционных опытов Александра I: «Неограниченная монархия слишком часто бывает враждебна общественной инициативе, и это составляет роковую, слабую ее сторону: истинные цели государства могут быть достигнуты только с развитием общественной силы; когда инициатива общества подавляется, внутренняя сила его глохнет и остается непроизводительной; но стеснение общества вредно отражается потом на самом государстве, которое, наконец, начинает терять свой нравственный авторитет».[49]
Таким образом, одной из причин неудачи реформ начала XIX в. А. Н. Пыпин считал отсутствие гласности при их разработке, отказ обратиться к «просвещенной общественности» за помощью и поддержкой. Однако, ограничившись общей фразой, Пыпин не раскрыл того, что он понимал под понятием «просвещенная общественность». Поэтому невыясненным остается вопрос о том, можно ли было вообще опереться в проведении реформ на эту «общественность», что явилось существенным недостатком концепции Пыпина.
Концепция А. Н. Пыпина являлась господствующей в исторической науке вплоть до конца XIX в., когда историк охранительного направления генерал Н. К. Шильдер выпустил в свет четырехтомную биографию Александра I. По сути, это была попытка воскресить основные положения концепции М. И. Богдановича, но с учетом опубликованных документов; в частности записок П. А. Строганова о заседаниях Негласного Комитета, французский текст которых приводился в приложении к основной работе Н. К. Шильдера. Однако в концепции генерала-историка было и кое-что новое. Именно Шильдер впервые высказал мысль о влиянии на характер первых преобразований Александра участников дворцового переворота 11 марта 1801 г. Шильдер в русле своего мировоззрения сомневался в искренности либеральных начинаний императора (эпизод с отменой права представления Сената). По мнению Н. К. Шильдера, либерализм царя был показным и использовался им как средство укрепления личной власти, защиты ее от поползновений заговорщиков.[50]
С момента выхода книги Н. К. Шильдера вопрос об искренности реформаторских намерений Александра I становится центральным. От ответа на этот вопрос зависела общая оценка характера реформ начала XIX в. И здесь мы можем четко выделить две точки зрения: А. Н. Пыпин, положительно отвечает на вопрос об искренности реформаторских настроений Александра I. Вторая точка зрения основывается на концепции Н. К. Шильдера, отказывавшей императору и его ближайшему окружению в искренности реформ.
Исследования великого князя Николая Михайловича, опираясь на ряд новых документов, впервые введенных им в научный оборот, содержат вывод о пассивной роли Александра I. Ни одна из реформ начала XIX в. не исходила лично от Александра I, «все они были не без труда внушены ему, причем его согласие добывалось нередко с большими усилиями». Таким образом, получалось, что инициатором реформ был не император, а его «молодые друзья» из Негласного Комитета, которые чуть ли не силой пытались навязать Александру I свои взгляды.[51] Причины же неудачи реформ Николай Михайлович видел, во-первых, в том, что «молодые друзья» опередили на целое поколение свое время и оказались потому не понятыми современниками. Во-вторых, у них не было четкого плана действия, поэтому многие их решения имели непродуманный, сумбурный характер.[52]
Оппонент вел. кн. Николая Михайловича М. В. Довнар-Запольский выступил против идеализации «молодых друзей». В «Протоколах Негласного Комитета» либеральный историк не нашел «следов серьезной работы, реальных проектов преобразований». По его мнению, «молодые друзья» вообще не собирались проводить никаких реформ. Главной их целью было установление личной опеки над Александром I в корыстных, корпоративных целях. Поэтому все разговоры о Конституции были, скорее всего, пустым звуком и велись с целью завоевать доверие царя, которому все эти разговоры доставляли определенное удовлетворение. Полную противоположность «молодым друзьям» представляли собой «екатерининские старики». По мнению Довнар-Запольского, они-то как раз и были сторонниками реформ, но реформ осторожных с учетом специфики исторического развития России. «Исходя из мысли о необходимости издания некоторых коренных законов для всех граждан, они стремились превратить Сенат в представительное учреждение, которое явилось бы посредническим звеном между высшей властью и населением», гарантом законности.[53] По сути, М. В. Довнар-Запольский возродил в несколько измененном виде концепцию А. Д. Градовского, рассматривая преобразования начала XIX в. как борьбу «бюрократии» (Негласный Комитет) и «общественности» («екатерининские старики»). Отличие же заключалось в том, что бюрократизацию Довнар-Запольский рассматривал не как следствие неудачного заимствования западных конституционных идей, а как антитезу конституционному пути развития. Однако, Довнар-Запольский не пояснял, что конкретно он понимает под понятием «конституционное развитие», ограничившись лишь самыми общими рассуждениями.
Ознакомительная версия.