Ознакомительная версия.
Конечно, сам факт обращения российских сторонников перехода страны к новому, рыночному будущему России вполне понятен, поскольку основывался он в первую очередь на несравнимых с результатами социалистической практики успехах обществ, функционирующих на платформе рыночной экономики. Новоявленным «революционерам» казалось, что «ввести» рынок в Россию просто. Достаточно избавиться от жесткой «руки» КПСС и внедрить в практику капиталистические начала… О самой форме новых революционных преобразований новаторы, естественно, не задумывались. В их сознании она, конечно же, должна стать такой же, как и давно привычная система сознательного изменения существовавшей действительности. И уж, конечно, новым реформаторам вряд ли приходило в голову то, что будущие преобразования в экономике с необходимостью затронут жизнедеятельность общества в целом и в первую очередь весьма негативно скажутся на проблемах классовых отношений. Ведь в конце XX века вряд ли кто-либо из россиян помнил о произведенных волюнтаристических изменениях в социально-классовой структуре российского общества, основанных на грубом командно-административном начале с применением военно-политических методов «выкорчевывания» среди населения целых социальных классов.
Во-первых, вряд ли наши новаторы в полном объеме понимали то, что изменения в самой системе собственности станут основой воспроизводства некой новой социальной структуры общества.
Во-вторых, вряд ли кто-либо из этих новаторов вспомнил о той большой подготовительной работе, которая в свое время была проведена большевиками во главе с В.И. Лениным. А ведь главной составляющей этой работы была цель изменения политического сознания главного отряда будущего переустройства России – пролетариата. Вряд ли в голову нашим «новым революционерам» приходила мысль, что воспроизводство частной собственности на средства производства с необходимостью воспроизведет и ту новую социальную силу, которая только и может стать «становым хребтом» новой ипостаси России. И что эта социальная опора становления новой экономики и нового политического устройства будет пополняться в первую очередь из тех слоев старого российского общества, которые в СССР «преследовались по закону» или подвергались насильственной коллективизации, насильственному лишению или частной собственности, или частного (индивидуалистского) образа мышления.
Уже одно то, что сам нарицательный имидж незаконной торговли – «спекуляция», а ее социального агента – «спекулянт», было ясно, что он полностью подменит и «предпринимательство», и «предпринимателей». А ведь именно они олицетворяют тот новый рыночный порядок жизнедеятельности новой России, который «прельстил» наших «революционеров» в западных странах, к которому подталкивали старое советское общество энтузиасты смены общественного бытия россиян.
Сама очевидность последнего требовала особого внимания не к каким-либо структурным переменам в экономике, чем сразу же озаботились энтузиасты новых перемен, а к тому простому человеческому фактору, который играл, кстати, важнейшую роль во всей истории советского периода России. С самого начала этой истории и до самого ее конца представители руководящей партии искореняли пережитки капитализма. В первое десятилетие они уничтожали самих носителей этих пережитков, а во все последующие годы продолжили начатое с помощью тюрем, лагерей, лишения гражданских прав и т. д. и т. п. Так что опыт «советской перестройки» показал самые болевые моменты становления СССР. Власть в стране большевики даже не завоевывали – она сама «упала» к их ногам. Они лишь ее «подобрали». И совсем другое дело – те трудно преодолимые трудности, с которыми столкнулась власть предержащая партия, внедряя в практику жизни и сознания людей свою социологическую теорию видения мирового развития – марксизм. Долгие годы идеологи марксизма ни на минуту не сомневались в том, что именно идеи К. Маркса овладеют не только жителями России, но и населением всего мира. Исключение в этом процессе составляли, по их мнению, только владельцы средств производства, «эксплуатировавшие» трудящихся. Им в светлом будущем места не было. Вряд ли советский народ задумывался над простой истинной, что за пределами его страны дело с «пережитками капитализма» обстояло совершенно по-другому. Что там, особенно в развитых капиталистических странах, которые, по Марксу, должны были быть первыми кандидатами на победу социализма над старыми капиталистическими устоями, главный раздражитель общественного согласия – по мнению коммунистов, частная собственность – уже давно «переместился» из сферы классовой борьбы, политической идеологии в моральную область, а обладателями частной собственности является абсолютное большинство населения этих стран. А уж о том, что именно эта частная собственность на Западе является неким симбиозом экономического и нравственного начал, вряд ли думали даже те, кто ратовал за переход к рынку.
О многом из сказанного не думают и те, кто и сегодня «активно продвигает» в современной России рыночные реформы, всё так же не задумываясь о том, на какую почву «упадут» их «рыночные» призывы и что из этого может «произрасти». Именно поэтому необходимо сегодня по прошествии 25-летнего периода «неблагодарного труда» по навязыванию рыночных реформ «сверху», использованию процесса псевдореформирования в интересах обогащения самих реформаторов и коррупционной деградации общества обратиться к началам становления в России новой общественно-экономической формации – той естественной для мирового развития формы жизнедеятельности человеческого общества, которая приходит в исторически обусловленное время во все страны мира для улучшения обстоятельств жизни населения этих стран. И сколько бы, и как бы ни сопротивлялись те силы, которым выгодно отстаивать старые основы жизни общества, новая форма жизнедеятельности всё равно побеждает. Становление этой новой формы жизнедеятельности в России не может идти по пути воспроизводства контуров и схем каких-либо архитекторов, преследующих сугубо свой интерес. Этот процесс всецело связан с другим началом – с самовозникновением и саморазвитием тех новых социальных технологий, которые, овладевая массами, и формируют тот новый уклад жизнедеятельности всего общества, который выгоден всему населению, а не каким-либо его «частям».
Осмыслению данного переходного процесса применительно к современной России авторы и посвящают данную работу.
В первую очередь, конечно, необходимо обозначить сам ракурс нашего исследования, поскольку он не может базироваться на предмете некой новой науки, нам пока еще не известной. Тем более нельзя оперировать некоей моделью жизнедеятельности новой России, «взятой напрокат» из какой-то другой страны, на «кальке» которой нам сподручнее «лепить» новый формат жизнедеятельности России. Более предметным началом исследования, на наш взгляд, будет некий симбиоз уже имеющегося мирового опыта, в закономерности которого уже нет никакого сомнения, с новым и выявление тех ростков нового, которые нам предстоит «увидеть» уже в процессе жизнедеятельности самой России. Ну, а в том, что процесс этого развития характерен для России, сомнений не возникает – об этом свидетельствует сама история страны.
Вот и сегодня нельзя говорить о том «мертвом тупике», в котором находится Россия. Скорее всего можно сказать, что она находится в зоне достаточной неопределенности своего места в мировой цивилизации. Усилия, предпринятые отечественными социологами, на наш взгляд, пока не проясняют общую картину и целевую направленность движения России к своей новой парадигме развития. Главная трудность такой ситуации связана в первую очередь не столько с неудачами в научном осмыслении нового образа жизни общества, сколько с весьма нестандартными образцами самой практики осуществления процессов реформирования российского общества. При общем понимании целевой направленности развития России – движение к рынку – очень часто и в процесс осмысления этого, и в саму направленность практических действий весьма целенаправленно вносятся элементы и старой теории (марксизма-ленинизма), и старой практики, основанной на административно-командных началах.
Сегодня тот факт, что процесс рыночного преобразования России уникален не только в ряду несоциалистических стран, но и по отношению ко всем постсоциалистическим странам, в которых, по сути, произошла реставрация капитализма, общепризнан. Однако это не означает, что переход России от социализма к капитализму будет проходить в каких-либо формах, свойственных исключительно только для России. Да, единичность каких-то особенностей перехода может объясняться тем, что в отличие от других своих партнеров по социалистическому лагерю советский строй сформировал очень устойчивое негативное отношение к буржуазным ценностям. Однако это не помешало россиянам сделать выбор именно в пользу капитализма. Так, зачем же всё снова и снова пускаться на поиск «лучших образцов» социалистического периода жизнедеятельности российского общества для того, чтобы «встроить» их в новую практику?
Ознакомительная версия.
