Н. Кротовская - Тень и реальность

Квантовая Нарния

Многим из нас известно из научно-популярных журналов и книг, что квантовая теория предполагает существование так называемых «альтернативных миров», оказывающих влияние на наш мир [10]. Предположим, Люси вместо того, чтобы просто заявить о том, что она видела Нарнию, говорит своему брату и сестре: «Физики утверждают, что структура всего сущего основана на математических законах. Они также утверждают, что в математических изменениях существует бесконечное множество иных миров. Учитывая бесконечное число возможностей, я заявляю, что один из этих параллельных миров называется Нарнией». Профессор подтверждает, что она права. Но Питер возражает: «Неужели вы и вправду думаете, что другие миры могут существовать совсем рядом, например в шкафу?» — «В этом нет ничего невероятного», — отвечает профессор.

— Питер, — вступает в разговор Люси — ты должен внимательно отнестись к словам профессора. Это не сказки. Это наука. Ты справедливо сомневался, в первый раз услышав от меня о Нарнии. Но добавь немного физики, и ты увидишь все в другом свете. Мы столько слышали о чудесах квантового мира, что в середине девяностых годов просто смешно сомневаться в том, что Нарния существует.

Сегодня многие образованные люди будут склонны согласиться с Люси. Но у Питера рассказ о Нарнии, приправленный цитатами из квантовой механики, по-прежнему не вызывает доверия. И на это есть свои причины.

— Даже если я скажу, что верю тебе, я все равно не увижу Нарнию своими глазами. Специалисты по квантовой механике утверждают, что альтернативные миры совершенно не связаны друг с другом. Сообщение между ними невозможно. Человек не может покинуть один мир и посетить другой, мы даже не можем хотя бы одним глазком взглянуть на жизнь в других мирах [11]. Ты не только не можешь показать мне Нарнию, ты даже не можешь предоставить мне убедительные доказательства для того, чтобы я поверил в ее существование, потому что я как ребенок никогда не смогу воспроизвести математические доказательства сам. Выходит, вы подсовываете мне самое старое доказательство ipse dixit, что и раньше!

— Успокойся, Питер, — терпеливо произносит профессор, голос которого звучит по-отечески тепло. — Первоначально в рассказе Люси единственным доказательством существования Нарнии было ее непосредственное восприятие. Мы не можем ему доверять, потому что людям свойственно ошибаться. Но разум совершеннее чувственного восприятия. Таким образом, квантовое объяснение — это доказательство более высокого уровня. Поскольку твое восприятие также не заслуживает доверия, ты не имеешь права апеллировать к нему, чтобы оспорить логику и разум. Даже если ты не в состоянии понять квантовый метод, он обладает собственным авторитетом, отличным от доказательства ipse dixit.

— Профессор, вы утверждаете, что существование квантовой Нарнии — это несомненный факт?

— Питер, я только сказал, что нет ничего более вероятного. Я не гарантирую истинности этого утверждения. Дело в том, что научная логика имеет собственный авторитет, который заслуживает того, чтобы к нему прислушивались и ему следовали, молодой человек.

— Разумеется, сэр, научная логика более развита, чем разум маленькой девочки, но мне кажется, что вы упускаете из виду одно важное обстоятельство. Если мы просто верим в научные теории, не проверяя их истинности, то мы наделяем ученых властью носителей истины в последней инстанции, что гораздо больше, чем просто теоретическая власть. Теоретический авторитет означает, что я соглашаюсь выслушать ваши доказательства, независимо от того принимаю я их или нет. Но авторитет носителя истины в последней инстанции предполагает, что вы сообщаете установленные факты, которые я, как школьник, должен принимать всерьез, если я хочу обрести знание. Вы признаёте, что не можете гарантировать истинность вашего рассказа о Нарнии. У вас нет экспериментальных свидетельств того, что Нарния существует. И тем не менее вы ждете от меня признания вашего авторитета как носителя истины. Но откуда мне знать, что вы говорите правду?

Итак, Питер и профессор разошлись в вопросе о том, является ли логическое доказательство авторитетным свидетельством. Позиция профессора заключается в том, что если какое-то утверждение опирается на научную логику (которая, по его собственному признанию, не всегда соответствует действительности), то оно является авторитетным и должно считаться доказательством. Питер возражает, что сама по себе логика не является достоверным доказательством истины. Он обвиняет профессора и современную науку в том, что они заставляют школьников верить их теориям о тех вещах, которых они не видят (например верить в Нарнию). В конечном счете они призывают признать определенную версию ipse dixit — доказательство, которое отверг Декарт.

Сомнения Питера в авторитетности логики заслуживают внимания. Самая серьезная проблема заключается в том, что претензии научных систем логики логически недоказуемы. Почему, например, профессор утверждает, что логический метод более достоверен? Профессор признает, что логика не является гарантией истины. Вместо этого он оперирует категориями вероятности: «Нет ничего более вероятного». Но если логика не является залогом истины, то как мы можем говорить о степени вероятности истины? Выходит, доводы профессора о том, что логика — это критерий достоверности знания, не основаны на логике [12].

Но если его доводы в пользу авторитета логики не имеют логического основания, то значит, он не открыт для дискуссии. Он просто молитвенно возглашает с кафедры: «Логика авторитетна, ибо я утверждаю это». Но почему мы должны ему верить? Такова суть возражений Питера. Точно так же, доказательство, основанное на авторитете чувственного восприятия (пратьякше), не может быть признано достоверным только на основании данных чувственного восприятия. Наши чувства ограничены. Они не могут доказать, что за пределами нашего восприятия ничего нет. На каком основании я могу утверждать, что существует лишь то, что доступно моему восприятию? Единственным основанием для таких утверждений является мое гипертрофированное самомнение.

Подобно Питеру ведическая прамана проводит разграничение между логическим доказательством и доказательством в последней инстанции. Слово шабда означает «звук», но авторитетным свидетельством в Ведах признается не любая шабда, а шабда-брахма, духовный звук. Сам по себе он относится к совершенно иной категории, чем анумана (логика) и пратьякша (непосредственное восприятие). В отличие от обычного звука духовный звук является сватах-праманой. Это означает, что его авторитет самоочевиден, а не основан на другой прамане. В «Шримад-Бхагаватам» (6.3.19) указано существенное различие между речью, истинность которой самоочевидна, и речью, которая не обладает качеством самоочевидности:

«Авторитетными религиозными законами (дхармой) являются законы, провозглашенные Верховной Личностью Бога. Даже великие мудрецы на высших планетах не могут сами сформулировать истинных религиозных принципов, как не могут их выявить полубоги или обитатели Сиддхалоки, не говоря уже об асурах, обычных людях, видьядхарах и чаранах».

То, что провозглашает Кришна, Верховная Личность Бога, является неоспоримой истиной. Сам Кришна суть Высшая Истина, парам брахман. Поэтому в «Бхагавад-гите» (10.12—10.13) сказано, что великие мудрецы Нарада, Асита, Девала и Вьяса «подтверждают» эту истину. Это не означает, что истина, провозглашенная Кришной, нуждается в подтверждении. Скорее мудрецы, повторяя то, что сказал Кришна, подтверждают, что им известна истина. Именно поэтому Веды признают свидетельства этих мудрецов авторитетными и неоспоримо истинными: в основе этих свидетельств лежит авторитет Кришны. Во всем остальном авторитет мудрецов, полубогов, ангелов, людей и демонов не самоочевиден и может подвергаться сомнению.

Аналогичным образом эмпирическое чувственное восприятие и логика также не самоочевидны. Их истинность зависит от шабды. Например, мой эмпирический опыт убеждает меня в том, что люди смертны. Логика заставляет меня задать вопрос: «Все люди, включая меня, смертны?». Однако мои чувства и ум не могут ответить на этот вопрос с полной достоверностью. Чтобы ответить на него, я должен обратиться к авторитетным свидетельствам. После того, как я узнаю, что все люди, и я в том числе, смертны, мой разум заставит меня задуматься над вопросом: «Какой смысл такой жизни?» Но, как и прежде, ни чувства, ни ум не могут дать мне достоверный ответ на этот вопрос. Авторитетно ответить на него может только шабда.