— Зовут меня Ассис. Ночью, я думаю, идти нет никакого смысла. Переночуем здесь, в Итаитубе, и утром двинемся в путь.
На этом и порешили.
Отель «Уирапуру» был по сравнению с гостиницей в Итаитубе настоящим дворцом. Но провести ночь можно в любом месте, особенно если нет выбора. В Итаитубе находились гостиница и два постоялых двора. Неплохо для маленького городка, застывшего в своем развитии на уровне 1900 года. В начале века в Итаитубе насчитывалось три улицы, семь переулков, один проспект и две площади, из которых одна — длиной в километр, вероятно предназначавшаяся для парадов и демонстраций. Но нам довелось попасть в Итаитубу в будний день, когда на площади не проводилось парадов, а лишь паслось стадо коз.
Тапажос проникает очень далеко в глубь территории страны. Отсюда ясна вся важность ее для национальной экономики Бразилии — вернее, важность в будущем, потому что сейчас многочисленные водопады и перевалы затрудняют продвижение по Тапажосу вверх. Некоторые исследователи утверждают, что Тапажос берет свое имя от измененного названия индейского племени тапаюна, или тапаюирапарана, что в переводе на русский язык должно означать «воды темной реки». Однако с этим утверждением согласиться трудно, потому что воды реки Тапажоса, которая течет по каменной и песчаной подушке, очень чистые и даже вполне пригодны для питья. Утверждают также, что индейцы, жившие у места впадения Тапажоса в реку Амазонку, стали называться тапажо по имени реки. Однако вероятнее всего, что река стала называться Тапажос, потому что у ее устья жили индейцы племени тапажо.
В районе реки можно встретить многочисленные фазенды, на которых разводят скот. Отсюда его отправляют на бойни Манауса. На Тапажосе расположена масса католических миссий, обосновавшихся здесь еще более века назад. Придя сюда для обращения в христинство индейцев племени мондурукус, они попутно стали заниматься разведением скота. Но так как скотоводство давало им большие прибыли, то очень скоро они в основном перешли на разведение скота, а обращение в христианство индейцев племени мондурукус отошло на задний план.
Моторист пришел рано утром.
При ярком дневном свете можно было хорошо рассмотреть ботик, на котором предстояло совершить путешествие до Сантарена. Конечно, ему было далеко до ватикано, но все же посудина выглядела довольно солидно. Над средней частью лодки находился деревянный навес, под которым помещался стационарный мотор. Сбоку на носу можно было прочитать название лодки, хотя буквы частично и облезли: «Эсперанса» — «Надежда» называлась гайола Ганса Вилли Шварца. Подобные лодки на Амазонке называются гайолами.
— Каким временем вы располагаете? — спросил Ассис, укладывая на корме рюкзаки с продуктами и сумку с фотоаппаратами.
— Откровенно говоря, спешить мне особенно некуда. Если мы пробудем на реке двое суток, то возражать не стану.
— Вам нужно успеть в Сантарен к определенному сроку?
— Нет, просто хочется посмотреть на реку Тапажос и все то, что можно увидеть на ней интересного.
— Тогда мы полностью используем эти двое суток, — Ассис был явно обрадован возможностью подольше оттянуть момент начала ремонта мотора в Сантарене. — Если бы вы торопились, то мы смогли бы дойти до Сантарена за каких-нибудь двенадцать часов. А так спешить некуда. Первую остановку сделаем в городишке Бразилиа, а по пути зайдем в один из рукавов Тапажоса. Лучше всего в Кастаньо или в Пиракану. Я думаю, лучше в Кастаньо.
На одном корабле не может быть двух капитанов, и приходилось полагаться на опыт, знания и добрую волю капитана Ассиса.
Проведя несколько манипуляций с мотором, во время которых двигатель чихал, фыркал и испускал вонючие клубы дыма, Ассис наконец завел его, отпихнулся длинным шестом от берега, и путешествие по реке Тапажосу началось. От Итаитубы отошли ровно в восемь часов утра. На небе не было ни облачка. А при хорошей погоде и путешествовать приятнее.
Первые часы плавания прошли довольно однообразно. Шли мы метрах в двухстах от берега, а так как река Тапажос в этом месте уже очень широка, то и увидеть что-либо интересное было довольно трудно. Отрезок Тапажоса от Итаитубы до Бразилиа самый населенный на реке, и то на правом, то на левом ее берегу виднелись хижины, в основном серингейрос, как объяснил Ассис.
— Знаете что, — вдруг предложил Ассис. — Давайте не будем заходить ни в Пиракану, ни в Кастаньо, а попробуем осторожно войти в один из маленьких притоков Тапажоса. Я говорю осторожно, так как там нужно быть очень внимательным, чтобы не запутать винт о фиолетовую чуму. Вот сейчас примерно в километре от того места, где мы находимся, есть такой маленький приток, где обычно бывает много виктории-регии.
Он положил руль на левый борт, и гайола послушно повернула к правому берегу. Безусловно, впервые попавшему сюда путешественнику трудно было бы найти вход в речку — так он был с двух сторон увит густыми лианами.
Любой человек, пусть он даже совсем равнодушен к красотам природы, не остался бы безучастным, увидев картину, которая открывалась перед его глазами, когда гайола вошла в спокойные воды безымянного притока. Невозможно описать словами то впечатление, которое охватывает вас, когда в первый раз вступаете в лес, весь увитый орхидеями. Даже Ассис, видимо очень часто наблюдавший подобную картину, и тот не мог не прищелкнуть языком. Это была настоящая оргия цветов.
— Я знал, — закричал Ассис, — я наверняка знал, что здесь есть много орхидей! Вы видели букашек, которые садились на нашу лодку? Как только вы их обнаружите, знайте — близко находятся заросли орхидей. Дальше мы уже такого не увидим. Сейчас около поселков и хижин серингейрос орхидеи уничтожены, потому что несколько лет назад здесь появились скупщики клубней орхидей, и все, как только узнали об этом, стали собирать клубни. Правда, никто из нас не знал, как собирать, и говорят, потом клубни у скупщиков погибли. А орхидей вблизи жилищ не стало.
Ассис не преувеличивал. Однажды в штате Пернамбуко мне удалось встретить одного торговца цветами, который только за один год отправил в Соединенные Штаты полторы тысячи клубней орхидей типа каттлейя и лабиата атумналис. Предприимчивый бразилец делал попытки экспортировать орхидеи и в европейские страны. Как он рассказывал, основная трудность при экспорте орхидей заключается в их транспортировке, потому что они очень плохо переносят дальние расстояния. В основном торговец применял корзинки с хорошей вентиляцией.
Вероятно, вы знаете, что орхидеи можно встретить в очень многих странах. Но, безусловно, царство их находится в тропиках, хотя и в Европе насчитывают около двадцати различных разновидностей орхидей. Но это не идет ни в какое сравнение с южноамериканскими орхидеями. В одной Колумбии, например, известно более трехсот их видов. Хотя и это является лишь небольшой частью из всего колоссального семейства цветов. Ботаники утверждают, что наиболее богатые коллекции орхидей можно встретить на Малайских островах. Но надо думать, что большинство орхидей, имеющихся в лесах Амазонки, еще не нашли своих открывателей.
Не преследуя никакой определенной цели, мы нарвали уйму этих прекрасных цветов и совсем загрузили нос лодки. Он буквально утопал в орхидеях. Правда, к концу дня они завяли и потеряли все свое очарование. Вечером мы выкинули их в Тапажос.
Деревья джунглей, все увитые орхидеями и нависшие над притоком, куда вошла гайола, были настолько хороши, что не было никакого желания уходить из этого райского места. Однако все наше хорошее настроение улетучилось, когда через несколько минут после пребывания в зеленом раю оба путешественника начали все чаще и чаще ожесточенно шлепать себя по спине, рукам, шее. Оказывается, кроме орхидей, здесь было превеликое множество москитов.
После очередного самоизбиения Ассис не выдержал и сказал:
— Давайте-ка поворачивать быстрей отсюда, иначе нас съедят заживо.
Ассис с трудом развернул гайолу, после чего выбраться на Тапажос было пустяковым делом.
Когда до Бразилиа осталась, по утверждению Ассиса, одна легуа (около пяти километров), гайола проплывала мимо одного из домиков, стоявших совсем у реки на высоких, почти двухметровых сваях. Около него на помосте играли трое детей — мальчик и две девочки. Вдруг одна из девочек, указывая пальцем на тростники, росшие неподалеку, крикнула:
— Жакаре! Жакаре!
Из хижины вышел мужчина, держа на длинной веревке большой крючок. Он снял сушившуюся на палке рыбу такунаре. Отрезав кусок, он насадил его на крюк, похожий на гигантский рыболовный крючок, и, раскрутив над головой, бросил в камыши. Затем сел на краю помоста и стал тихонько дергать за веревку.
— Хотите посмотреть, как ловят жакаре? — спросил Ассис, приглушив мотор.
