Андрей полез под диван доставать учебник. Там его осенило, как, должно быть, любит его эта девочка, если соглашается идти замуж за бедного студента из такой семьи. В душе его возликовали трубы.
— Ириш! — крикнул он ей из-под дивана. — Ты не забыла о моих предках? У меня отец в тюрьме. Неизвестно что будет, когда он выйдет. А мать… Они ведь станут и твоей родней. Ты не боишься?
— Нет, — твердо ответила Ира, которая боялась даже собак на поводках и на улицах пряталась за его спину.
Она присела на корточки и заглянула под диван, где он безуспешно старался достать рукой до учебника.
— Я помогу, — сказала она и полезла к нему, вооружившись длинной линейкой. — Я же говорила тебе, ничего не имеет значения, когда любишь.
Он тут же, под диваном, попытался ее поцеловать. И она, хохоча, подвинулась и забыла об учебнике. Было неудобно целоваться, лежа на полу на животе, где нельзя повернуться на бок, но им было весело и хорошо. Андрей решил во всем признаться, как только они вылезут из-под дивана.
— Что случилось? Что вы там делаете? — Они и не заметили, как в гостиную вошла Тамара Леонидовна и увидела их торчащие из-под дивана ноги. Они вылезли, все еще смеясь и отряхиваясь от пыли.
— Мы учили латинский, а учебник упал за диван, — давясь от хохота, сказал Андрей.
— Так учили, что упал за диван, — улыбнулась Тамара Леонидовна и стряхнула комочек пыли с волос Андрея. — Детки вы мои, — она обняла его и Ирину, видя их счастливые лица и поняв, что между ними что-то произошло.
Андрей поспешил уйти. Ему хотелось остаться одному, чтобы насладиться счастьем и осмыслить то, что случилось. Признаться он не успел, но это было и не очень важно. Если она любит сына алкоголиков, то сына губернатора и доктора наук будет любить еще сильнее. Хотя куда сильнее! Сильнее быть не может. Он ходил по вечерним улицам города и мечтал о том, что у него будет семья, похожая на семью Шитовых. Ирина очень похожа на свою маму и с годами будет точно такая же — добрая, все понимающая. Она будет прекрасной матерью его детям. Они будут работать обычными врачами, ему не нужна власть, он хочет обычной спокойной семейной жизни и тепла, которого ему так не хватало дома. Вечером они будут собираться за ужином, шутить, рассказывать о прожитом дне, делиться впечатлениями. Они будут жить ради семьи, а не ради благополучия общества, как его родители.
— Андрюшенька, — сказала ему Тамара Леонидовна на следующий день, когда, как всегда, застала вечером после работы в своей квартире. — Ты на Иришу не обижайся, но мы очень близки с ней и привыкли все друг другу рассказывать. Она мне все рассказала, и о твоем решении рассказала. Я очень рада за вас. И вот что, давай ты сейчас переедешь к нам. Я люблю тебя как сына. Григорий уехал на полгода, я поживу в комнате с Иришей, а у тебя будет своя комната. Мы ведь понимаем, как тебе тяжело дома. Оставайся прямо сегодня.
Дома Андрею на самом деле было тяжело и пусто. Мама уехала надолго на международную конференцию, отец в Москву на какой-то пленум. Он остался, домой идти ему не хотелось, и продолжал оставаться даже тогда, когда вернулись родители. Они в его личную жизнь не лезли, доверяя ему. Тамара Леонидовна и Ирина не спрашивали, почему он окончательно не перебирается к ним, бестактных вопросов не задавали, понимали, что ему приходится следить за матерью.
Скандал разразился за несколько дней до дня совершеннолетия Андрея. Курительной комнаты в стенах института не было, и девушки собирались покурить в туалете. Находясь в одной из кабинок, Ирина случайно подслушала разговор своих однокурсниц.
— Девчонки, посмотрите, какой я подарок Гордееву на совершеннолетие купила, — сказала Аллочка, кудрявая черноволосая девушка, которая сидела во втором ряду на экзамене по биологии.
— Он разве пригласил тебя? — после одобрительных возгласов девушек, оценивших какой-то невидимый Ирине подарок, спросила Лиля.
— Еще нет, — пропела Аллочка. — Но я там непременно буду.
— Он тебя и не пригласит, — сказала Лиля. — Он в Ирку Шитову влюблен. Татьяна утверждает, что он даже живет у нее. Она как-то заходила к ней переписать пропущенную лекцию. Зашла поздно вечером, а он был у нее, в домашней одежде. И утром не раз видели, как они от нее вместе выходят.
— На дне рождения я буду, — надменно сообщила Аллочка. — Мой отец работает в облисполкоме с его отцом, они дружат и на всех юбилеях бывают друг у друга, только я всегда отказывалась, у меня своих друзей полно, есть где весело время провести. А теперь и я пойду, пора подумать о замужестве. А с Иркой он просто развлекается. Она уложила его в свою постель, но прыгнуть в постель к сыну губернатора — не значит стать невесткой губернатора. Она не нашего круга, и он никогда на ней не женится. Кто ее мать? Простая чертежница. Все это несерьезно.
— Да нет, они, кажется, любят друг друга, — нерешительно возразила Лиля.
— Любят! — засмеялась Аллочка. — Он спит с ней, она внешне ничего. А если он ее любит, то почему живет у нее, а не она у него? Наверное, его хоромы не сравнить с ее лачугой! Просто в его семье ее не примут — пошлют куда подальше.
Ирина похолодела от ужаса, слушая этот разговор, который, к счастью, прервал звонок на лекцию. Девушки убежали, а она вышла в прокуренное помещение и бессильно прислонилась к стене. Черт знает что они наговорили про Андрея. Может, они знали, что она здесь, и разыграли? Сын губернатора? Ирина постаралась вспомнить, как зовут губернатора их области. Вспомнила, что фамилия Гордеев часто звучала по областному каналу телевидения. В выборах главы области три года назад она не участвовала, ей тогда было лишь четырнадцать, и политикой, как любая нормальная юная девушка, не интересовалась. Она вихрем влетела в аудиторию. Преподаватель опаздывал, и студенты, кучками сидя за партами и на партах, болтали между собой. Ирина не прошла к своему привычному месту — первой парте во втором ряду, за которой они всегда сидели с Андреем. Она отозвала в сторону первого, кто попался на ее пути, — Диму Попова, простоватого мальчика из деревни.
— Дим, — волнуясь, спросила она, — ты случайно не знаешь, как зовут нашего губернатора?
Она смотрела на однокурсника широко раскрытыми глазами, как если бы ожидала услышать на суде свой смертный приговор. Но Дима ничего не понял. Он постучал себя пальцем по лбу и захохотал:
— Шитова, ты случайно головкой сегодня не ударялась?
— Дим, скажи… — почти прошептала она.
— Андрюха! — заорал невоспитанный Дима через всю аудиторию. — Тут девочка интересуется, как зовут твоего отца.
Ирина видела, как вскочил Андрей. Она подошла к их парте, взяла свою сумку и вышла из аудитории. Андрей, едва не сбив с ног опоздавшего преподавателя, выбежал вслед за ней.
— Ира, подожди, — он догнал ее, пошел рядом с ней. — Прости, это была плохая шутка. Я давно хотел тебе все рассказать. Я сам не знаю, зачем я тебя обманывал. Пожалуйста, прости.
«А ведь он меня к себе на день рождения не пригласил, — подумала Ирина. — Конечно, там будет избранное общество. Таким, как я, там не место».
— Между нами все кончено, Андрей, — твердо сказала она. — Такие, как ты, привыкли получать все, что захотите, и делать все, что вам заблагорассудится. Вы даже не думаете, что мы тоже люди и тоже что-то чувствуем. Вы с нами лишь развлекаетесь. Пошутил, посмеялся, развлекся — и довольно, — она быстро пошла по институтскому коридору к выходу. — И не приходи больше к нам.
— Нет, подожди, — Андрей обогнал ее, перегородил путь, и когда она попыталась его обойти, схватил за плечи. — Подумаешь, Сильва из одноименной оперетты. Я никогда от тебя не ожидал, что и ты будешь думать обо мне так же, как все. Разве я… — он не договорил, оборвав фразу, махнул рукой: — Ну и уходи. — Он вернулся в аудиторию.
— Гордеев, у тебя свободно? — к опустевшему месту Ирины подошла Аллочка.
— Да, эта парта свободна, садись, милости прошу, — сказал Андрей, приглашая ее сесть, потом встал и, не глядя на удивленного преподавателя, собрал сумку и вышел побродить по улицам и подумать. Совсем недавно он шел здесь счастливый, и вдруг все кончилось. И опять все из-за того, что он — сын своего отца. Да еще накануне такого дня. Он чувствовал себя самым несчастным из смертных, и впервые ему не было дела до учебы. В том, что Ирина к нему не вернется, он не сомневался. И идти к ней домой, куда его по-прежнему тянуло, не было смысла. Тамара Леонидовна — прекраснейшая женщина. Но такой лжи не поймет и она. Он и сам не очень понимал. И все-таки как могла Ирина так о нем подумать? Он страдал и злился. Как она узнала? Как все несправедливо! Еще один день — и она бы сама все увидела своими глазами. Он собирался вечером следующего дня настоять, чтобы она зашла к нему, предвкушал, как она боялась бы и робела перед встречей с его жуткой матерью, но не отказалась бы пойти, чтобы не обидеть его в день рождения. А потом каким сюрпризом для нее была бы его огромная четырехкомнатная квартира! Ведь она ожидала увидеть загаженную комнату в коммуналке, о которой он ей так много рассказывал. А как бы они потом вместе смеялись над тем, как не совпали Ирины представления о его матери с реальностью!
